После 2-й м.в. экономика Тайваня полуразрушена (его бомбили). Минеральных ресурсов - нет. Специалисты (японцы) репатриировались. Гиперинфляция. 2 млн голодных ртов - армия Гоминьдана - перебралась с континента. А какие ресурсы? Ресурсы - люди (избыток), земля (аграрная - 25%, остальное горы) и вода. Остров в два раза меньше Чехии по площади. Минеральных ресурсов практически нет. Что еще? Землетрясения (до 5-6 раз в день поныне), тайфуны, наводнения, безумная жара, тропические дожди.

А люди? Они - после многовекового правления жестко централизованного государства (+колонизаторы), беднота.
Вот уж по поводу кого можно было воскликнуть - да никогда, да ни при каких условиях, они не поднимутся! Рабы!! Тотальная неграмотность.

А еще и огромные военные расходы - то ли они хотят захватить материковый Китай, то ли он - их.

Что имеем? Ожидаемая продолжительность жизни на Тайване 81+ (Россия - 73+), численность населения выросла с конца 1940-х в 4 раза, развитая страна, ВВП на душу населения - 32,7 тыс. долл., Россия - 15,6 тыс. долл.

Уже в начале 1980-х Тайвань признан развитой страной.
ВВП на душу населения по ППС в Тайване- 69,3 тыс. долл., Россия - 33,3 тыс. долл. (МВФ, 2022). По индексам экономической свободы - Тайвань один из первых.

В чем тайна? Одна из разгадок - диктатор Чан Кайши решил сделать из Тайваня образцовое государство для всего Китая. С самого начала Тайвань стал "государством развития". Каждая реформа (их было много) приносила стимулы, рост экономики и благосостояния. Каждый шаг государства превращался в энергию населения - avante!

Между прочим, это был тоталитарный режим, три с лишним десятка лет - в условиях военного положения. Одно государство - одна партия (по ленинскому образцу) - один диктатор. Идеология - правые социалисты (рыночники).

Но на высших должностях - талантливая команда технократов, многие с инженерным образованием. Какие личные цели? Полный вперед!

Вот что записал в своей книге Ли Го-дин (K.T. Li) - один из 2-х авторов экономического чуда на Тайване, создатель (от гос-ва) отрасли микроэлектроники (мин-р экономики, мин-р финансов и т.п.):

«Сегодня я клянусь в молитве Господу в том,
что я поставлю справедливость выше успеха и интереса,
что я поставлю других выше себя,
что все, что связано с душой, я поставлю выше того, что связано с телом,
что достижение высоких целей я поставлю выше наслаждения счастьем в настоящем,
что я поставлю принципы выше славы,
что я поставлю Тебя превыше всего».

Кстати, он был христианином, как и Чан Кайши.
А еще физиком (Кембридж), вернувшимся "в народ".
Он сделал свой удачный проект.
Проект всей жизни.

Кто-то (мы еще не знаем имен) сделает его и в России, и в Украине, и в Беларуси, и в других постсоветских странах.

Когда-нибудь.

P.S. Да. была крупная помощь США, были открытые рынки, были открыты границы для трансфера технологий. Но мало ли у кого что было открыто и мало ли кому оказывалась помощь.

Главное - цели, мозги, этика, идеи, энергия, рост благосостояния с каждой реформой как принцип.

Все остальное - придумается, приложится, найдется

Все говорят о том, что потеряет Украина при срочном мирном урегулировании по "плану Трампа".
А что она может приобрести?
1) "Финляндизация", новый старт. Финляндия в свое время получила уникальные возможности и использовала их
2) Инвестиции всего мира - "в гости к нам"
3) Шансы для создания "экономики сверхбыстрого роста", "экономического чуда". Техники известны
4) Через 15 - 20 лет переход в "развитые экономики" с последующей интеграцией в ЕС
5) Обратный поток людей - из эмиграции
6) Если не "проспит" эти возможности. Эффективная администрация, политика сильных экономических стимулов, низкая коррупция, низкие административные издержки, защита прав собственности, создание рыночной среды, разумный протекционизм
7) Быстрый рост благосостояния семей и продолжительности жизни
😎 Если сможет, если "хватит ума" использовать этот шанс, изменяя мышление людей, изменяя государство, которое, в другом случае, "обречено" оставаться "развивающимся".

Как в шахматах - пожертвовав, обрести шансы на выигрыш в конкуренции между странами

Поймать момент. Где ниже цены на мои книги? В "Озоне":
"Гуттаперчевый человек. Краткая история российских стрессов"
76 экз. по 583 руб. Читательский рейтинг - 5 https://www.ozon.ru/product/guttaperchevyy-chelovek-kratkaya-istoriya-rossiyskih-stressov-mirkin-yakov-moiseevich-1722450983/
"Искушение государством". Читательский рейтинг - 5
10 экз. по 384 руб. https://www.ozon.ru/product/iskushenie-gosudarstvom-chelovek-i-vertikal-vlasti-300-let-v-rossii-i-mire-mirkin-yakov-moiseevich-1315668572/

Наш голландский приятель, профессор, но не кислых щей, а отчаянный мореход, женился вторым браком на пылкой венгерской художнице. Не устоял против статей и жгучести, как у рассерженной пчелы. Профессор, тусклых синих очей, как все голландцы, учил финансам, а книги его были похожи на очки в стальном ободке.
-Что это за заросли? –возмущалась его супруга. Кривые, стремительные, как она сама, плясали на экране. «Я ничего не утверждаю со всей определенностью, - отвечал он, - но, кажется, акции пойдут вверх».
–Видишь ли, - добросовестно растолковывал он супруге, - это коэффициенты, я их читаю, как кардиограмму. И прихожу к выводу, что акции должны расти».
Но они падали. И он терял деньги. И, лаская супругу, чувствовал, что не вполне достоин этой чести.
-Ты попробуй сама, - огрызнулся он как-то после обеда. И оглянулся на ее картину, полную яростных мазков. Везувий, жующий носок, в ожидании космических взрывов.
-Done! – отвечала художница. В первый же день купленные ей акции выросли на пять процентов. Она потрепала экран за угол, ласково провела по нему пальцами и сказала: «Любовь моя, ты сегодня был в ударе».
-Все равно проиграешь! – мрачно сказал профессор, - Знаешь ли ты, что против тебя играют сто тысяч роботов и буйные, как быки, тучные, жирные банки из Лондона, Нью-Йорка и даже проклинаемой всеми Москвы? Только наука может дать неминуемый выигрыш!
На другой день профессор приготовился дать ей бой. Все зуммеры указывали на бурю. Будет буря, страшная буря у акций, у великих компаний, у смертных, рассыпающих баксы как песок!
День начался с набросков на бумаге. Быки, рогатые быки и жалкие медведи, ползающие у их ног. Кроваво-красный каблук на гигантских очках. Профессор грыз ручку и только посматривал на экран. Там всё поползло вниз. Художница, пританцовывая, подошла к экрану, погладила его, прикупила еще акций и мягко сказала:
-Давай, маленький! Поцелуй меня!
Одна из кривых взметнулась вверх.
Она присела и как будто окунулась в экран, как в воду, полную рыб.
- Ты изогнешься? - спросила она, - Не можешь больше расти? Я сейчас уйду, продам тебя, а потом опять встретимся.
-Как ты это делаешь? – осведомился профессор, когда на пятый день, полных побед и поражений, он увидел, что счет его жены вырос, как зонт.
- Они кричат, как дети, - сказала она, - что вот-вот подпрыгнут. Что надуют щеки. Или вот-вот рухнут. Или что залезут на шкаф и там спрячутся в пыли. Когда краски хотят попасть на место, они тоже на меня кричат.
Он посмотрел на жену. Это она сияла всеми красками. Потом на стол, на свой бедный заброшенный стол, в который было счастьем зарыться. Числа тоже могут составлять предмет любви, хотя и меньший, чем женщина.
-Она же Игрок, - вдруг понял он. Его венгерка, взятая чуть не из милости в Голландию, соединяла счастье, звериное чутье, искусство панорамы и бессознательность стрелка. – Счастливый Игрок!
Нет, конечно, он не забросил свои расчеты. Наука – это корм и много птиц, желающих кормиться.
Но часто вечерами, в своем модельном доме, он признавался очередному гостю:
- О, я есть эксплуататор своей жены!
-Но в чем секрет? – спрашивал очередной ученый гость.
-Да, не берите в голову, - отмахивалась она, - Ты чувствуешь, что есть что-то. Назовем его предмет. Ты чувствуешь его малейшее дыхание, и ты просто передаешь его на землю неважно чем – телом, кобальтовыми красками, вечно звучащим словом, глиной, своей победой – неважно в чем. Но есть предмет, высокий, где-то за спиной, чей рупор – только ты, и ты, и ты! Назовем это счастье.
-То есть Счастливый игрок?
Мефрау ничего не отвечала и только загадочно улыбалась.
Есть предметы – только для молчания. Им нельзя давать имя. Иначе они нахмурятся и улетят куда-то в даль.
В даль безбрежную, в ту же даль, куда сходит солнце, убитое на закате.

"Муза
Кого я нынче играю? Я больше – не муза. Я – не голубица, не свет божий, не пупочек, не кошечка. И не жена – третья, четвертая. А он больше - не мой, хотя, как же он был искусно сложен - почти что из вольфрама. Выпуклый, вкусный, поперечный – мой.
Так, о ком я? Первый был – тра-та-та – поэт! Дело было на набережной, в стекла гудели авто, а диван совсем распоясался. Это была я… распухшая, осиянная… короче, цветок. Я гляжу на небеса, там горят твои власа… что-то в этом роде… а под влажные зеницы залетели лиственницы... лиственницы… Дело закончилось скорым разводом, никого я не зачала и пошла домой.
Кого я там себе воображала? Истинно прекрасную, с пиршественной тонкой талией, нисходящую до бледного поэта с прожаренной колбасой, чтобы он выжил в омуте жизни и не оскалил зубы.
Так он оскалил.
Следующий был классик. Он собрался умереть в постели с девой. Черный, худой, с толстыми томами, и падкий до того, чтобы что-нибудь снять. Снять и снять. Снять и снять. Но я была серьезна. Быть последней женой – печальная необходимость: закат, прощальный – слабеющий взор. Милость, жалость моя… о-о-о, и сюда милость, и туда милость. Если это закат, то его слишком много. Сиял со мной? Дать бы ему в морду за это сияние!
Этот классик объявил меня последней любовью и слинял к другой, на пять лет моложе.
Отныне я сама буду мутить воду! Ведьма, на короткой метле, скачущая по родовым полям, пьющая кровь из мужского комарья – из всех сразу. Алчущая! В фильдекосовых чулках, в маркизетке, потряхивая персями! Я салон устрою! Загоню в него боксеров и буду закручивать там гайки – с кем хочу и кого хочу! Хочу!
Боксер был дубовым, но на голову не здоров. Этого я промахнула сразу, и он умчался кого-то добивать. Явился портретист – и я поддалась. Графиня на лежаке! Незнакомка ню! Ренуарша в позе филистимлянки, кушающей торт… Проехали!
Наконец-то! Синюшный, пьяный в дупель, но такой родной! Муза, муза, муза! Когда он брал рюмочку и водил по строчкам – нет, не пером – а крошечным карандашом, когда под стопочку черкал там что-то на странице, когда валился на пол – мадам, на место! - я просто леденела от счастья. Пьяненькая, страшненькая, горем забытая. Мать, кормящая оранжевым бульоном. Испанка – торро! – обволакивающая! Фламенко! Бычок мой тронутый! Так Вася насочинял знаменитые «Васильки».
И спился окончательно. Вся в лучисто - черном, мимо бывших жен! Я - великая вдова. Муза нежная, муза окаянная, достопочтенная - муззза! Бумажные клочочки с закорючками – мои! Дышащие тленом папки – всё мое. Носки Васины – мои! Меня нынче обнимает критик, весь в поту от содеянного, от созерцания того, чего Вася домогался. В чем смысл этого стиха? Тут другое имелось в виду, тут Вася меня… не имеет значения.
Как же я соскучилась по простоте! Царственная, еще не обрюзгшая, в полноте своих лет, с прозрачными серыми глазами – в платье ниспадающем, с гривой русых волос. И я снизошла. Славный, божественный кошкодер, лет двадцати пяти, чего-то там вообразивший и покрывающий каракулями весь стол. Хорошо, что не меня. Но славный. Стойкий. Тыр-тыр-тыр. «Мы опоздали, мы разошлись во времени, - это были всё мои трагические речи, - я старше в два раза (на самом деле больше), что будет через десять лет?» Однако, делала я это с большим удовольствием, а его большой котел всё бурлил и бурлил.
Зато какой был божественный развод! Я лаялась, шипела, как баллон, орала: «Прочь!». И еще – это не из оперы: «Козел!». А он рыдал, целовал мне руки. А нечего было с девкой гулять. И как сказал один мой старый друг: «Неувядающая муза снова обрела покой…». А я его за это шлепнула по заду… ну какой же это стал старинный, располневший зад, когда-то безыскусно строгий, военно-полевой. Лучший зад Отчизны! Куда ты делся, зад?

Была там какая-то история, как господин художник вообразил старуху юной женщиной и возлюбил ее, рисуя не коренастой, не низкой, не всю в щелях – а гладкой, чем-то вроде банки с тушенкой. Зачем же было так напрягаться? Нынче пришел бы ко мне – приятное лицо, цвет перламутровый, губы – мои кровавые, брови – здесь я не подкачала, нарисовала их чуть выше, чем всегда, и еще – шуба от Симонье и духи. Да, я на колеснице – меня везут. Да, ноги мои великолепные – ныне чемоданы. Но какие!
Божественно стара, спуститься – целый век, но я смогу пройтись, пусть мысленно. Осанка, каблуки, чулки, гордыня! Моя команда – все под козырек! Первый был гений, второй – конечно, классик, третий – Вася, четвертый – критик, изучал Васю, а заодно меня, пятый – тот еще козел, и всех их накорми, не говоря уже о запасном составе, который тоже был прожорлив.
Так вот, идем по списку. Серые, жемчужные глаза – на месте. Как написал мой классик, они его сгубили. Алые, прелестные ногти? Здесь! Васю я много царапала, когда он возвращался с эмпиреев.
И нынче – я усмехнулась - ко мне неравнодушен мой секретарь. Он закормил меня цветами. Ему за пятьдесят, и он силен, как бык. Ему ничто не стоит – я ухмыльнулась - снести меня на второй этаж.
Влюбился в мой дневник. Там много мелких подробностей, и он иногда бросает на меня такие взгляды, что хочется сказать ему:
- Кеша, я – женщина и, когда ты тащишь меня на второй этаж, я болтаю ногами. И у меня еще есть шелковые чулки." Из моей пьесы "Амурные волны"

Как стать счастливым в возрасте Христа, 33-х лет, всю жизнь кочуя в мальчиках и приказчиках, если денег – с гулькин нос, за душой – ни школы, ни университетов, ни кола, ни двора, всё - чужое? В крестьянском сословии, полуграмотным? Как стать?
Быть Иваном Сытиным, книжным королем России, начать с самых крох, мечтать, думать, быть с тысячью идей. Не говорить «нет», «не получится», как часто говорит российский человек.

Первое. Иметь главную идею в жизни, знать – как сделать. «Чистые и светлые идеалы народного образования, дешевизна и доступность книг при общественном доверии и поддержке». «В России издательское дело безгранично… нет такого угла в народной жизни, где русскому издателю совсем нечего было бы делать. Народное просвещение, народное здоровье, народное богатство… народное ремесло – все требовало помощи, все искало опоры в науке и знании и не находило ничего» (здесь и ниже - И.Д. Сытин. Жизнь для книги).

Он начинал с нуля. 1883 год, книжная лавка в Москве, 10 аршин в длину и 5 в ширину (аршин – примерно 70 см), рынок с офенями – разносчиками книг, лубки, картинки, «Бова-Королевич» - и мечта быть, действительно, большим, иметь значение, как личность. Он - молодой, здоровый, сильный, всю Россию прошел на ножках, с любым договорится. Грамотность - 3 класса! И есть сильнейшая идея: стать просветителем.

Второе. Жениться, привести жизнь в порядок. ««Красивенькая, совсем юная, тихая девушка, она бесшумно скользила по комнате». Евдокия Ивановна. Свадьба – за две недели, по сговору, по разрешению хозяина. Она ему родила 10 детей. И получил приданое – ценные бумаги на 4 тысячи рублей. В нынешних деньгах – примерно 6 млн руб. Немало. Взял у хозяина кредит «на доверие», еще 3 тыс. руб. - и открыл свое дело.

Как с медовым месяцем? «Мы с женой были очень счастливы и радостны. Я весело готовился к Нижегородской ярмарке и старался поспеть с товаром к 15 июля, а свадьба наша была 26 мая. Таким образом, так называемый медовый месяц проходил для меня в усиленном труде по подготовке и отбору товара. Но жилось все-таки радостно: целый день в труде и хлопотах, а вечером на антресолях в своей семье, в своем углу, в своем тепле». Антресоли – это над лавкой хозяина.

Третье. Знать, что нужно народу. Сейчас бы сказали – «пустые ниши на рынке». Картинки, лубки, сонники, песенники, календари, книжечки, чтобы молиться, карты военных действий (во время русско-турецкой войны), буквари, самоучители. А еще, чтобы время хорошо провести – «Еруслан Лазаревич», «Страшный колдун», «Знаменитый рыцарь Родриг» или даже «Прекрасная магометанка, умирающая на гробе своего мужа».

Но вслед за этим – Пушкин, Толстой, Чехов, Короленко, Лесков, вся русская классика, лучшие имена. Для города – Диккенс, Жорж Санд, Дюма, Киплинг, Вальтер Скотт, Уэллс, Эдгар По, Майн Рид, Жюль Верн, да кто угодно! Детские книжки!

Помните толстые книжечки – отрывные календари советского времени? 365 листков. С советами, картинками, историями на каждом листке, с черными – будничными, и красными – праздничными датами? Это – от Сытина, задолго до 1917 года.
Полуграмотный человек, в центре книжного вихря, рассыпает новые идеи, тонко чувствует всё, что нужно для «копеечного деревенского покупателя», для городских рабочих, для детей, для интеллигенции, под давлением цензуры и всяческих разрешений, гражданских и уголовных дел. Сытин за свои издания не раз под судом побывал. Чехов числится в больших друзьях. В его лавку захаживает Толстой.

Всего этого – мало. Четвертое. Еще нужны машины, люди – профи. Сытин непрерывно закупал за рубежом десятки единиц новейшего оборудования, строил типографии, книжную сеть по всей стране. «Я купил новейшую…». «Я приобрел за границей…». «Казалось, конца не будет этим машинам». Это значит каждый раз «прыжок в темную бездну неизвестности». Деньги, кредиты, паи, инвесторы, биржа. Началось с тысяч – пошли миллионы. «Каждый редактор, каждый сотрудник получал достаточное содержание и высокий гонорар. За свою долгую издательскую жизнь я убедился на практике, какую громадную роль в литературном труде играет писательский комфорт».

Во всём этом - вера в российского человека. «Сотни машин и тысячи людей работали над широкой просветительной задачей». «Если бы иностранец спросил меня, что я думаю о русском рабочем… после 60-летнего знакомства с рабочей средой, я бы сказал: «Это великолепный, может быть, лучший в Европе рабочий! Уровень талантливости, находчивости и догадки чрезвычайно высок. Но техническая подготовка за отсутствием школы недостаточна и слаба. Но и при этом я беру на себя смелость утверждать, что это замечательные умельцы».
Разве мы так пишем сейчас? Вера, уверенность в том, что каждый человек, с которым работаешь, лучше всех – горы сдвинет, С ней – счастье.

Пятое. Был еще один секрет, может быть, главный, всему голова. «Вся моя жизнь, проведенная среди книг, утвердили меня в мысли, что есть только два условия, которые обеспечивают успех книги:
-Очень интересно.
- Очень доступно.
Эти две цели я всю жизнь и преследовал».

Доступность! Дешевая книга, низкая цена. У Сытина за 5 – 10 коп. можно было купить то, что в других издательствах стоило 50 коп. – 1 рубль. «В такой нищей стране, как Россия, учебник в 1 рубль – 1 рубль 25 копеек был не по карману». А сейчас? «Тот» 1 рубль – это цена книги в 1000 – 1500 руб. сегодня. И сегодня при таких ценах продажа книг резко тормозится. За 2022 – 2024 гг. цены на книги выросли в России не менее, чем в 2 раза. Кто бы сейчас вышел на рынок с лозунгом: дешевая, доступная книга!

Что еще сказать? Счастливый человек. Его «Русское слово» стало за 20 лет из ничего, из зряшной газетки – одной из крупнейших газет России. У Сытина ежегодно выходили свыше 10 млн экз. различных изданий, картин – 4 - 5 млн. (Е. Динерштейн. «И.Д. Сытин»). «Я всю жизнь прожил, как праздник. Каждый день моей жизни был настоящим торжеством, великолепным духовным праздником… Я взываю к обществу: сделаем такое дело, которое должно оплачиваться не деньгами, а любовью…» (здесь и ниже - Сытин. Жизнь для книги). Любовь – это о книгах, доступных и нужных всем.

Он жил до 1934 г. Ушел в 83 года. Жил в Москве. Пользовался всеобщим уважением. Не пытался эмигрировать. Остался в России. Ему даже дали пенсию в 250 руб. Дали квартиру. Всё миллионное имущество потерял в 1917 – 1918 гг. Два года, как бывший собственник, следил за своей фабрикой. В 1920-е пытался возродить частное книжное дело. Не смог – нэп был уничтожен властями. Заведовал типографией при Таганской тюрьме. Выполнял какие-то поручения властей, даже за границей.

И что? Жизнь брошена? Нужно тосковать? Но именно тогда, в 1920-х – начале 1930-х, когда книжная жизнь его была остановлена всем ходом событий в России, он записал: «Всю свою жизнь я верил и верю в силу, которая помогала мне преодолевать все тяготы жизни: я верю в будущее русского просвещения, в русского человека, в силу света и знания… Эту борьбу за книгу я вел до конца. Мечта моя – чтобы народ имел доступную по цене, понятную, здоровую, полезную книгу».

Эта мечта есть и сегодня. Дешевая и доступная книга! И еще – он имел право быть высокопарным. «Задача жизни – служить человеку и человечеству. Мы служим родине нашей, России, нашему… народу, не получившему своей доли в культурном наследии человечества». «Если я делал доброе дело, то Россия воздаст мне десятирицею за всё».

Поклонимся его мечтательности, сметливости, силе его доброго сердца. Скажем еще раз: какой счастливый человек! И каким редким это было счастье в кострищах XX века!

А что скажем себе? Помнить его, строить собственное счастье – ради себя и всех других, расчетливо, умело, с деньгами, но, что важно, из самых высших побуждений развития нас всех – чтобы жить в умном, зрелом и очень образованном и состоятельном обществе. Когда там окажемся? Как будем стараться. Если, конечно, жить по-умному, по осторожному, и со всей силой умения, новых идей и страсти в своем деле, для себя и для всех.

Это мой новый очерк в "Неделе"

Всемогущий "Озон" смилостивился, выставил по цене чашки кофе - 396 руб. мою книгу "Искушение государством" - 28 экз.
Читательский рейтинг - высший, 5. Отзыв за 11 февраля: "Замечательная книга! Стала информационным поводом для дискуссии друзей и родственников"
https://www.ozon.ru/product/iskushenie-gosudarstvom-chelovek-i-vertikal-vlasti-300-let-v-rossii-i-mire-mirkin-yakov-moiseevich-1315668572/

Мой отчет перед друзьями: что я делал, чтобы не случилось 24.02.2022. Другие идеи.
Статья от 15.02.2022 в "Российской газете". Одна из статей.

"Изоляционизм – это не закрытая экономика, не крепость с вечно поднятыми мостами и не нахмуренный лик. "Россия прежде всего" – это
а) максимум сосредоточения общества и государства на уровне жизни, на демографии, на темпах роста, на технологической модернизации,
б) ласковый теленок двух маток сосет (ЕС и Китай, Южная Корея, Япония),
в) открытая рыночная экономика разумных национальных эгоистов, переходящая в "социальную рыночную экономику" и "большую универсальную экономику" вместо сырьевой,
г) приглашение вернуться всем, чьи семьи до 100 - 150 лет тому назад жили на территории современной России,
д) научиться "продавать себя", взять максимум этого искусства у англо-саксонской модели,
е) поток только хороших новостей из России.

Изоляционизм – это политика, когда главные темы ток-шоу – бум строительства своих домов средним классом, когда люди кричат друг на друга, доказывая, чей дом лучше.

У нас внутри страны есть все средства для того, чтобы на основе внутреннего спроса разогнать экономику до стабильных темпов роста в 6 – 8%. Нужно только нормализовать кредит, процент, резко снизить административное бремя, усилить налоговые стимулы, нацелить налоги на рост, снять с малого и среднего бизнеса и среднего класса массу лишних запретов, заняться большими проектами скоростных дорог, малоэтажного жилья, земли «для всех», массового обустройства всех поселений, а не только столиц. Это огромные рынки и масса новых рабочих мест на любой вкус, и неизбежно – рост благосостояния. Если к этому добавить, как инвестиции, часть избыточных денежных резервов, накопленных государством от сырья, получим мощнейший, желанный рычаг для роста.

У нас масса свободных производственных мощностей, даже без новых капитальных вложений. Уровень использования в России среднегодовой производственной мощности по кирпичу – 36 - 37%, строительным растворам и бетонам – 30%, портландцементу – 54%, бульдозерам – 33%, каткам дорожным – 34%, бетоносмесителям – 18%, кранам – от 17 до 25%, автокранам – 42%, экскаваторам – 21%, автобетоновозам – 22% (2020 г., ЕМИСС Росстата).

А по другим «сложных вещам»? По интегральным электронным схемам мощности используются на 43%, по печатным платам – на 50%, ноутбукам – 54%, радиоприемникам – 10%, телевизорам – 43%, холодильникам – 51%, электродвигателям - от 11 до 48%, двигателям внутреннего сгорания – 31%, подшипникам – 17%, станкам – от 3 до 26%, вертолетам – 28%, мотоциклам – 28%, троллейбусам – 20%.

Разумный изоляционизм – это максимум возможного делать в самой России, занимать работой прежде всего тех, кто живет в России, при самых высоких требованиях к качеству и цене продукции.

Легко сказать? Нет, нелегко, но если это официальная идеология, подкрепленная легкой, спокойной, помогающей «атмосферой» для бизнеса, то она неизбежно даст быстрый рост внутреннего спроса и предложения. Главное – качество (мы этим страдаем), цены (часто завышены), демонополизация, конкуренция, расцвет среднего и малого бизнеса.

А как выдержать конкуренцию с импортом в открытой экономике? Ответ – дешевый кредит, умеренно слабый рубль, низкие налоги, сильные налоговые стимулы, помощь, а не карающая рука государства.

Но разве можно еще что-то исправить? Как быть, если мы уже зависим от импорта на 60 – 90% в средствах производства и не менее сильно в ширпотребе (но не в продовольствии)? Как быть, если часто локализация производства – это форма, а за ней - иностранные исходники или комплектующие плюс закордонное оборудование? Как быть, если иностранные компании с удовольствием рассматривают Россию как рынок сбыта, но с гораздо меньшей радостью, как место для размещения производства? Хотя мы знаем и другие примеры (автомобили, холодильники, стиральные машины, телевизоры, мебель, продовольствие).

Вот ответы. Сначала рост на внутренней основе, для это всё есть, а потом не смогут устоять и «они». Никогда капитал не сможет устоять перед высокими темпами роста в 6 – 8%, перед высокой прибыльностью. Он выстроится в очередь, несмотря на санкции, чтобы зайти внутрь страны, совершающей экономическое чудо.

Второе. Максимум максимумов льгот для прямых иностранных инвестиций в несырьевые отрасли (в передачу технологий, оборудования и торговых марок). Отказ от любых «схем», основанных на завозе рабочей силы и создании, по сути, национальных анклавов внутри России, с вывозом прибыли.

Третье. Осторожный, постоянный пересмотр тарифов и нетарифных барьеров, подталкивающий экспортеров к переносу производств в Россию.

Четвертое. Для каждой группы товаров, завозимых к нам, хорошо известны ключевые иностранные производители. Каждый спец легко назовет их. Кто-нибудь, от имени государства российского, может начать с ними переговоры о переносе части мощностей к нам домой? И на каких условиях? Возможно ли эти переговоры сделать массовой, поточной работой?

А что тогда нам ждать? Больше шансов на замораживание конфликтов и санкций, как это случилось с Турцией и Северным Кипром. Меньше жалоб на то, что «мы тотально отстали». Не такая горестная статистика МВФ, когда во все времена главными прямыми инвесторами в Россию являются офшоры (Кипр, Карибы, Нидерланды), а Китай или Германия вкладывают по минимуму. Из Китая к нам в 2020 г. пришли 2,2 млрд долл., из Гонконга – 2,5 млрд долл. (1% прямых инвестиций в Россию). Из Германии - 18,1 млрд долл., 4%.

Будет складываться, пусть понемногу, другая картина – разгоняющейся в скорости экономики, куда нужно успеть попасть. Вместо экономики всего на вывоз – экономика ввоза идей, капиталов, технологий и, самое главное, спецов".

Может быть. когда-нибудь?
Все равно такой модели не избежать, если жить, не умирая

Как сделать легче нашим растревоженным, полным горечи сознаниям, которые больше не могут терпеть? Новая реальность, «потрясенное» общество, могут продлиться десятки лет. У каждого будут – и уже есть – потери.
Очень важно сохранять жизнеспособность – свою и семьи. Если нужно вовремя уйти – уходите. Если жизнь принуждает замолчать — хотя бы не кричите. Еще раз подумайте, где будут ваши ямы, где пропасти, где самые слабые места, в которые можно провалиться.

Что нужно неминуемо обрезать, чтобы не потерять себя – в общении, в рабочих местах, в имуществе. О чем не плакать, просто вычистить из головы. И еще – чем жить хотя бы год. Как не потерять доступ к деньгам, к честной информации, к любым вещам, сохраняющим жизнь семьи. И самое главное — как не потерять самого себя, своей души, своей чести и своего достоинства.

Общество – морозильник, общество – «нельзя», подцензурное общество, общество с ограниченными ресурсами, общество закрытое или полузакрытое, общество, где тобой пытаются прямо управлять, до глубины мозгов обрабатывая твое сознание, общество, находящееся под колоссальным напряжением. В нем придется жить, натягивая его на себя, пытаясь оставаться самим собой – и выживать, делая это всей семьей.

Хочется плакать? Да. Ненавистно до глубины души? Да. Рано или поздно изменится? Да. Но в любом случае придется выживать с достоинством, понимая, как все устроено. Так было с теми, кто, пережив 1917–1919 годы, очнулся в новом мире.
Легче сказать, чем сделать. Но делать придется. Считайте, что вас подняли на высоту в четыре километра, и вам нужно там быть, день за днем, может быть, годами.

Из моей новой книги "Потрясенные общества. Правила жизни в эпоху перемен"
Предзаказ - Читай-город
https://www.chitai-gorod.ru/product/potrasennye-obsestva-pravila-zizni-v-epohu-peremen-3084690?ysclid=m78lctqfyk959961942

Масса людей, как самых обычных, так и идеологов, считают, что место в России – проклятое. Масса людей тысячу раз готовы повторить, что здесь нет будущего, что все проклятья мира сосредоточены от Балтики до Тихого океана. Они, действительно, будут клясть российский народ и те общественные конструкции, которые он создает.
Всё это – не так. Каждый имел возможность убедиться, что даже под сильнейшим силовым давлением, которое народ испытывал последние три века (а в самом деле гораздо больше), даже при непостижимых потерях людей и имущества, даже при закрепощении всего и вся народ стремился действовать рационально.

Он правильно отвечал на вызовы, он очень точно действовал под стрессами, пытаясь сохранить себя и свои семьи.

И, как только ему давали возможности свободней дышать, совершал чудеса.

Так может быть и в будущем. Нужно только дать возможности, создать условия для переворота в сознании – жить для себя, жить для семьи, богатеть, жить спокойно, быть, накапливая, на несколько поколений вперед, подчиняясь, конечно, не только частному, но и общему интересу. И, понимая, что в центре мироздания – не мифические конструкции, а российские семьи, которые сделают всё, чтобы общество, которое они создают, их государство, их экономика, были не хуже, чем у «золотого миллиарда».

Утопия?

Нет, практика, доказанная после второй мировой войны не менее, чем 15- 20 странами.
Но для этого многое нужно изменить, прежде всего, в «коллективной модели поведения».

Из моей книги "Гуттаперчевый человек. Краткая история российских стрессов"
https://www.ozon.ru/product/guttaperchevyy-chelovek-kratkaya-istoriya-rossiyskih-stressov-mirkin-yakov-moiseevich-1722450983/

Wildberries сошел с ума и продает мою книгу "Гуттаперчевый человек. Краткая история российских стрессов" за 1300+ руб. Это примерно в 6 раз выше издательской цены.
Самые скромные намерения у Озона - 68 книг по 601 руб. Я рыдаю от счастья. У книги - высший читательский рейтинг. Все отзывы - высшие
https://www.ozon.ru/product/guttaperchevyy-chelovek-kratkaya-istoriya-rossiyskih-stressov-mirkin-yakov-moiseevich-1722450983/?fbclid=IwY2xjawIhC05leHRuA2FlbQIxMAABHaqhAb9UeacEE-IGq9WZNSnJUO8emyKJSshD8Msm_ESIQFaPCJWRArL6jA_aem_c_NOyJHHAVnIZAbgx4b5Ow

100 способов жить в смутные времена
"Из многих способов управлять собой, когда мы попадаем в чрезвычайные обстоятельства, есть несколько присущих людям скорее из письменной среды, тем, кто учит, пишет, пытается образовать.
1) Увидеть свое предназначение в том, чтобы оставить свидетельства очевидца, чтобы те, кто будут потом, смогли войти во время, давно прошедшее, – чувственно, эмоционально, взглядом и сердцем того, кто смог сохранить его на бумаге.
Так пытался сделать историк Юрий Готье во времена пожарищ 100 лет назад.

2) Быть хранителем. Когда-то в темные века хранили рукописи, умения. В век современный – еще и знания, технологии, предметы материальной культуры. Попробуйте сохранить обширную библиотеку или коллекцию драгоценных картин.
В этом тоже может быть предназначение. И способ – пройти через потрясенное состояние общества, не потеряв себя.
Речь пойдет о Сергее Тройницком, первом "красном директоре" Эрмитажа.

3) Учить. Пытаться достать до чьих-то потрясенных мозгов. Передать квинтэссенцию – культуры, мышления, этики, профессии. Чтобы не хуже, чем раньше. Чтобы ничего не потерять.
Так пытался сделать Анатолий Кони, всем юристам- юрист, в смутное время конца 1910-х – середины 1920-х. Больше 1000 лекций в не менее чем 60 институциях по всей стране.

Можем ли мы это повторить вслед за ними?
Если есть реальный интерес – конечно, да.
И часто - даже тогда, когда рушатся все смыслы - ощущаешь себя замечательно".

Из моей новой книги "Потрясенные общества. Правила жизни в эпоху перемен"
Предзаказ - https://www.chitai-gorod.ru/product/potrasennye-obsestva-pravila-zizni-v-epohu-peremen-3084690?ysclid=m7bfydjmzx956323776

1) Если переговоры будут "гнать к сроку", останется множество нерешенных вопросов, способных вызвать новые вспышки, самые безжалостные, а сегодняшние решения - сделать временными, не говоря уже о не разрушенной железной оболочке, которой окружили Россию, о санкциях, о замороженных валютных резервах, о планах восстановления Украины, ее долгах и т.п..
2) Такие многосторонние сделки, когда болезнь зашла слишком глубоко, могут требовать годы, как это было в ирано-иракской войне.
3) Бессмысленно реагировать на первые ставки, которые сделали стороны, - они будут меняться, бессмысленно желать справедливости (ее все понимают по-разному, - как факт жизни, без оценки).
4) Бессмысленны эмоции - по поводу каких-либо заявлений. Всё еще сто раз переменится.
5) Набраться терпения - и ждать, по оценке, долго ждать, желая всей душой хотя бы замораживания военных действий, чтобы перестали умирать люди.
6) Очень важно, чтобы эта сделка не была торопливой, как это произошло на переломе 1990-х. Чтобы она, действительно, стала урегулированием глубоких / многосторонних конфликтов интересов на многие годы, давая возможности мирной конкуренции России и Украины среди других стран
7) И есть подозрения, что интересы экономики будут учтены в последнюю очередь, отложены на как-нибудь потом, под неопределенные обещания

Любите валюту? С ней как за каменной стеной? Ну-ну! Зять Николая Второго, женатый на его сестре, великий князь Александр Михайлович бежал с семейством на британском линкоре «Мальборо» из Крыма в 1919 году, взяв с собой всё, что мог, из наличности, но не в романовских рублях – они стали резаной бумагой (он так считал) – а в немецких марках и австрийских кронах, во всеми проклятой валюте врага.
И сразу же столкнулся с тем, что у него нет денег.

В Париже у хозяина когда-то арендованной им до войны квартиры хранилась его сверхценная нумизматическая коллекция. Но выдать ему ее отказались, пока не выплатит всю аренду с 1 января 1915 г. по 31 декабря 1918 г. плюс пени за всё время войны. А в получении письма князя (точнее, его секретаря) об отказе от аренды хозяин не признался. И никто раньше не подумал проверить, прервана аренда или нет.

Что ж, незаконченные дела могут настигнуть нас самым неподходящим образом. У каждого свой опыт. Ничто письмами и приказами не решается автоматически. Сто раз лучше проверить, получили или нет, закрыли или нет, подведена ли черта или дело по-прежнему в подвешенном состоянии. Даже мелкий вопрос может вдруг стать необычайно крупным, если его в свое время не закрыть.

Так и случилось. Риск безденежья, риск ликвидности. Так его называют в финансах. Приход денег меньше их расхода.

«Я вышел как оглушенный. Что я мог поделать? Теперь все зависело от того, сколько франков мне удастся выручить в обмен на немецкие марки и австрийские кроны, поскольку, уезжая из области России, оккупированной центральноевропейскими державами, я не взял с собой других денег. 124580 франков значилось в сумме счета (так дотошен оказался хозяин в своей бессовестной жадности, что даже прибавил пеню в шесть процентов за три года), и я сомневался, дадут ли мне столько за мои пачки синих и желтых бумажек. Я не решился зайти в банк из страха слишком скоро узнать горькую правду, и решил отдать свою судьбу, а также марки и кроны в руки управляющего «Ритца» (здесь и ниже – Великий князь Александр Михайлович. «Мемуары»).

Он, конечно, жил в «Ритце». Невозможно жить в ином месте. Отель для президентов.

«Чем больше размер банкнот, тем меньше их действительная ценность, - назидательно заметил управляющий «Ритца», раскладывая стопки моих бумажек с водяными знаками и орлами на своем массивном столе.

Я понимающе кивнул. Русские пятисотрублевые билеты, едва ли не самое крупное «произведение», когда-либо выпущенное каким-либо казначейством, дали бы мне сейчас еще меньше, чем эти сине-желтые останки былого величия кайзера и Священной Римской империи».

Старых «николаевских» денег больше нет? Они – просто бумага? Не так! В Париже может быть, но не в России. «Царские деньги» купюрами всех достоинств продолжали печататься в России и после Октября. В 1918 г. 500-рублевки образца 1912 г. были выпущены на 2,7 млрд. руб. Ими в 1918 г. выплачивалась часть контрибуций Германии по Брест-Литовскому мирному договору (здесь и ниже - М. Ходяков. «Деньги революции и гражданской войны: 1917 – 1920 годы»).

Царские 500-рублевки имели ценность в 1918 – 1922 гг., обращались как деньги, наряду с «керенками», советскими знаками и десятками видов местных валют. «Царские деньги» обменивались с совзнаками по курсу 1:1, печатались для внешней разведки, для ухода в подполье, если власть в России захватят белые. Отправлялись за границу «на нужды мировой революции».

В октябре 1920 г. 1000 руб. царскими деньгами в купюрах по 500 руб. оценивалась… в 60-75 тыс. руб. совзнаками и в 4-4,6 тыс. руб. «керенками». В этих деньгах велась приграничная торговля (балтийские страны, Китай, Персия, Афганистан).

Были изъяты из обращения только осенью 1922 г. Вместе с керенками, «пятаковками» и прочими эмиссиями были обменены на «государственные денежные знаки РСФСР» в пропорции 10000:1. А потом и те - как 100:1. А потом еще как 50000:1. На 50 миллиардов романовских рублей – 1 новый рубль (в червонцах), обеспеченный золотом («Денежная реформа 1921 – 1924 гг.: создание твердой валюты», 2008). Так «романовские» исчезли из жизни.

Пока же великий князь Александр Михайлович в тревожном настроении. У него нет старых царских денег, в этом радость, но есть немецкие марки и австрийские кроны, деньги побежденных.

«Управляющий взял карандаш, методично его очинил и начал строчить один за одним столбцы устрашающих цифр. Поскольку деньги центральных держав на Парижской фондовой бирже официально не обращались, ему пришлось продираться сквозь джунгли марок и крон, делая крюк через фунт и доллар. Это потребовало времени и основательных консультаций по телефону.

По прошествии, как мне показалось, нескольких часов эксперты пришли к заключению, что за мою коллекцию германских и австрийских орлов мне полагается сто пятьдесят тысяч франков. Более чем достаточно, чтобы уплатить по счету хозяина квартиры.

- Кошмар, - вздохнул управляющий, - Просто кошмар. Как подумаешь, что каких-то пять лет назад вы бы получили по меньшей мере пару миллионов. Я бы вам посоветовал отвергнуть это нелепое предложение и дождаться, когда Европа придет в себя, пусть даже на это уйдет несколько месяцев».

Итак, что делать великому князю? Ждать усиления немецких марок и австрийских крон, или менять их сейчас, с гигантскими курсовыми потерями? Испытать – именно сейчас - валютный и инфляционный риски? Подвергнуться еще и риску ликвидности валюты, когда у нее нет хорошего рынка и она продается с большой уценкой? Или ждать, ждать, ждать усиления марки и кроны, как мы ждем окончательного и бесповоротного укрепления рубля?

«Несколько месяцев на это уйдет, - весело ответил я, - а то и больше. Поэтому я принимаю предложение ваших банкиров».
И князь был прав. Он точно угадал момент. В конце 1918 г. Австро-Венгрия развалилась. Австро-венгерская крона и австрийская крона смешались. Крона стала быстро обесцениваться. В 1921 – 1922 гг. в Австрии началась гиперинфляция. Еще хлеще – в Германии. В ноябре 1918 г. Германия стала республикой, последовала череда восстаний. Немецкая «бумажная марка» стремительно проваливалась. Гиперинфляция 1922 – 1923 гг. имела устрашающие размеры. Дело дошло до выпуска банкнот в 100 трлн марок.

Так что лучше было не ждать несколько месяцев. Князь угадал, выручил свои многие тысячи франков, погасил долг за квартиру и вернул свою нумизматическую коллекцию. Ура! Новый источник дохода в будущем. Ее можно продать и жить.

Считайте валютные риски (потери от изменения курсов валют). Помните о риске инфляции. Думайте об операционном риске (украдут, сгорят и т.п.). О регулятивном риске (запреты, обновление купюр, денежные реформы). О риске ликвидности (нет спроса именно на эту валюту). Каждый знает, что есть десятки способов превратить бумажную наличность, какой бы твердой валютой она ни казалась, в стопку резаной бумаги.

Всё может быстро меняться – внутри страны и за границей. Не перебирайте с накоплением наличности, любой, в иностранной валюте или в рублях. Чересчур – не стоит. Все средства вложить в валютную наличность (так бывает) – значит когда-нибудь сойти с ума. Управлять своими активами – значит прыгать со льдину на льдину. Иметь в активах – разное. Одно имущество умрет или погаснет – спасет другое, второе, третье и т.д. Таковы законы финансовой жизни в любые времена.

Это мой новый очерк в "Неделе"

В какой-то кафешке в Тель-Авиве нам принесли блюдо первое, блюдо второе и, чтобы жизнь стала раем, но раем отяжеленным, блюдо третье, и все это нужно было съесть. Прекрасно – рядом смеялась моя гурия, всегда юная (мы вместе несколько десятков лет), так же громко смеялись наши гиды, хорошо закусывая, солнце палило за туманным стеклом, и жизнь была длинной, в ней было шагать, как до луны, потому что она была хороша.

Между тем соседям подали нечто другого цвета и даже смысл в их еде был, кажется, другой. «Что это? - громко спросил я на чистом русском языке, -Что они едят?».
-Что вы едите? – спросили наши гиды.
-Что мы едим? – переспросили соседи, - А вот что!
И стали перекладывать с тарелок своих на наши куски и, если не уйти в отказ, кусища – чтобы мы узнали, что они едят, и что есть их плоть, их кровь, их смысл, их – других.
-А вы попробуйте, - сказали мы, - от нас!
И соседи покорно приняли наш хлеб, всем видом показывая, как он хорош.

-А что это такое? – спросили мы, по-московски акая.
-Это наша привычка! – сказали нам гиды.
-Мы не знаем, - сказали они, - что это, братство или просто привычка, но вы должны с теми, кто рядом, со всем желанием разделить свой кусок.
-Вы должны с ними разделить хлеб, вы должны попробовать их воды, вы должны накормить их тем, что у вас есть, и тогда вы – подумайте только об этом – вы - в безопасности, они – рядом, а вы – их, они – ваши, чтобы, если нужно, спасти.

Такова привычка, и, если она есть в переполненном кафе в центре Тель-Авива, она есть – везде.
Вас спасут, вам подадут руку, вы, ваша жизнь – важнее всего, что есть.
Даже когда вас больше нет - вы нужны всем.
И вы сделаете то, что нужно – для всех, хотя бы по привычке.

1) Окна возможностей всегда есть.
2) Нужно ими пользоваться
3) Особенно, когда они идут от государства
4) Потом они закрываются
5) Кажется, что это окно будет всегда, что оно просто есть, что оно даровано Вам самой жизнью и естественно, как само дыхание
6) Оно обязательно, рано или поздно, закроется
7) Пользуйтесь, делайте сейчас
8) Как-то раз в Чехии мы пили чай с приятельницей, мать которой всю жизнь мечтала съездить в Париж. И такая возможность в 1930-е годы была
9) А потом она закрылась
10) Есть много вещей, которые можно было бы сделать, но их уже не сделать никогда. Есть life cycle.
11) Но есть масса "окон возможностей", которые распахнуты именно сейчас
12) Не ждать, проникать в них, делать - с радостью и воодушевлением.
13) Они - есть и пока ждут каждого из нас
14) Способов меняться, не теряя себя – сколько угодно