Санкции усиливают поддержку власти – данные из РФ

Новейшее исследование «to Russia with love? The Impact of Sanctions on Regime Support»(март 2024) показывает: санкции, введённые ЕС после аннексии Крыма, увеличили поддержку правящего режима в среднем на 13% Достоверно ли? Давайте разберёмся.

Исследователи сравнили два типа регионов: которых коснулись санкции и которых не коснулись, проверив в них результаты выборов до и после 2014 года. Ну, моя первая реакция была скептичной: как будто вы не знаете, как в РФ происходит перераспределение ресурсов, лол.

Но вместо того, чтобы просто использовать временные различия между импортом и экспортом до и после санкций, авторы используют разницу между наблюдаемыми и контрфактическими потоками, то есть разницу, которая была вызвана только санкциями. Это разумно, и вполне закрывает вопросы по предикторам.

А вот к зависимой переменной вопросы остаются. и на этом мы остановимся подробнее. Видите ли, у меня дичайше припекает, что политологи зачастую трактуют результаты выборов так, как им удобно:

Изучается электоральное поведение? Смотрим на результаты выборов! (хотя РФ – это электоральная автократия, где результаты выборов не отражают предпочтения граждан.

Изучаются электоральные фальсификации? Мы будем интерпретировать результаты как 100% сфальсифицированные, вообще лишая избирателей субъектности (хотя глупо спорить, что даже в случае РФ политические предпочтения реально влияют на результаты выборов.

Короче. Думать, что от людей ничего не зависит так же глупо, как думать, что от них зависит всё. Но как разделить электоральные результаты на реальные голоса реальных людей и фальсификации, пока никто не придумал (хотя у меня была мысль использовать для этого ковариацию, но чё-то я так и не проверил, насколько это надёжно).

Это не отменяет результатов статьи – введённые «крымские» санкции увеличили на 13% результаты инкумбентов в тех регионах, которые от санкций пострадали по сравнению с остальными регионами.

Пожалуй, это более корректная формулировка, поскольку промежуточное звено (почему именно результаты повысились: это реальная поддержка граждан или просто улучшилась работа в фальсификации выборов) остаётся в тени.

Вы наверняка слышали про идею Медиазоны измерять мобилизацию через ускоренные свадьбы (если не слышали, почитайте по ссылке, способ оригинальный). Однако для меня более интересно то, что доля свадеб в разрезе по регионам коррелирует с дельтой голосов за Путина (разницей между 2018 и 2024 гг)

Что это значит? Что в этих регионах его больше поддерживают? Как бы не так. Электоральная и военная мобилизация имеют схожие механизмы, не зря они называются одним понятием.

Результат президента на выборах давно стал показателем не лояльности граждан, а эффективности элит в их работе, будь то высокие результаты на выборах или поставка мобилизованных на фронт.

Неизменна на графике только Тыва. Тыва никогда не меняется.

Вас уже 🎊 1488 🎉 (и даже немного больше). Спасибо вам!

В честь достижения столь занимательного числа я напоминаю, что разбирал целых две статьи про Гитлера:

1) The consequences of a trade collapse: Economics and politics in Weimar Germany" (2023) статистически проверяет связь между голосованием за нацистов и ухудшением экономики в регионе (спойлер: её нет, зато повлияла риторика нсдап по выходу из кризиса)

2) Ordinary Economic Voting Behavior in the Extraordinary Election of Adolf Hitler (2008) также показывает отсутствие экономического положения, зато значимым оказывается фактор профессиональной принадлежности: нсдап поддержал не рабочий класс, а средний: фермеры, ремесленники, владельцы малого бизнеса.

Мне важно не просто делать посты из разряда «в статье говорится это и это, ноука докозала!!1», а совместно с вами подвергать исследования сомнению. Однако это можно делать только в том случае, если ты можешь рассказать, как именно они сделаны, а не просто пересказать результат.

Так что… Ожидайте от меня разборов новых работ политической науки. Си ю лэйтер!

Отчётные доклады. Анекдоты. Тосты.

Я тот ещё слоупок, поэтому книгу Юрчака «Это было навсегда, пока не кончилось» (2014) прочитал недавно. Но вообще я в восторге! Очень круто про авторитетный дискурс и про идеологическую причину распада СССР.

Книга разрушает привычный «тоталитарный» образ государства, где все делятся на сторонников и противников режима. Это подкупает! Мем «литералли 1984» возник не на пустом месте, а на почве бездумной проекции образа режима на его институциональную составляющую. Юрчак пишет о людях, которые выбрали стратегию быть не «против системы», а «вне системы» (однако это нельзя путать с аполитичностью).

Почему это антропологическое исследование полезно читать политологам? Мы часто забываем, что институты – это не правила в вакууме. Институты – это то, как люди эти правила используют, какими смыслами эти правила наделяют. И очень часто позиция «от обычных граждан в авторитарных режимах ничего не зависит» настолько далека от реальности, что без погружения в восприятие граждан этот разрыв вообще невозможно представить.

Конечно, мне не хватило политоты. Аргумент «В ЦК просто проморгали то, как идеология потеряла роль смыслообразования (от неё осталась только форма, и эту пустую форму люди заполнили сами), и поэтому СССР распался» с точки зрения PolSci выглядит нелепо, хотя очевидно, что фактор «перформативного сдвига» на эти события существенно повлиял.

Словом, годно (или как говорили в позднесоветское время «отпад!». Ставлю книге 9 газет «Правда» из 10.

#PS_рецензии

Любопытная закономерность из исследования «Связь субъективного благополучия и электорального участия: межнациональная перспектива» (2024) 🔑 – чем выше люди оценивают своё благополучие, тем с большей вероятностью они пойдут на выборы. Однако! Для разных политических режимов это работает по-разному: чем авторитарнее режим, тем эта связь слабее и слабее.

Хорошая демонстрация того, то люди отлично понимают тип политического режима своей страны, и стимулы к голосованию у них разные.

Данные: WVS 2017-2021гг, 78 стран. Ну и вообще там много других интересных выводов, предлагаю чекнуть!

«Всё не так однозначно. Всей правды мы никогда не узнаем»

Новая статья 🔑 Завадской и Алюкова подтверждает эмпирически то, что цель авторитарного режима не в том, чтобы насадить свою точку зрения гражданам, а в том, чтобы окончательно отбить у них желание разбираться в событиях.

3k опрашиваемых из РФ разделили на несколько групп:

- одним дали прорежимные новости и антирежимное опровержение, а другим наоборот:
- антирежимные новости и прорежимное опровержение.

А ещё было две контрольных группы, которым опровержения не показывали. После этого все 4 группы (на самом деле больше, там было ещё две темы + контрольная, кому вообще ничего не показывали) попросили рассказать, на кого они возлагают ответственность за происходящие события (было две темы: военные действия и инфляция). И вот неожиданность, в группах с опровержением процент определившихся был гораздо ниже, чем в контрольной группе.

Получается, что использование дезинформационного дискурса (так этот процесс называют автор:ки) как со стороны пропаганды режима, так и со стороны оппозиционных СМИ снижает воспринимаемую достоверность разоблачаемых новостей и повышает вероятность того, что субъекты откажутся возложить ответственность за вторжение на какую-либо из сторон.

Дезинформационный дискурс представляет собой эффективный ответ на угрозу, исходящую от авторитарного правления со стороны избранной медиа-среды. Хотя авторитарный режим может эффективно контролировать крупные национальные телевизионные сети и ключевые интернет-СМИ, граждане по-прежнему сталкиваются с информацией, которая бросает вызов режиму через социальные сети или более мелкие средства массовой информации, которых слишком много, чтобы их можно было контролировать.

В таком насыщенном медиапространстве авторитарная пропаганда не может полагаться только на предоставление неверной информации или цензуру. Дезинформационный дискурс — это следующий шаг в эволюции пропаганды, позволяющий автократам реагировать на вызовы перенасыщенного медиапространства.

Авторитарная пропаганда, упреждающе опровергая альтернативную информацию, может снизить ее авторитет и ввести в заблуждение, а лавина противоположных утверждений и обвинений в дезинформации, опровергающих эти утверждения, снижает способность граждан брать на себя ответственность за политику режима, как в соответствии со стратегической идеологией режима, так и против нее.

Накануне годовщины пригожинского бунта журнал Post-Soviet Affairs опубликовал статью Алексея Захарова и соавторов о том, какое воздействие бунт оказал на россиян. Анализ построен на данных опроса Левада-центра, который как раз в дни этого самого бунта проводил свой регулярный опрос, и, таким образом, у исследователей внезапно возникла возможность сравнения ответов респондентов до и после провала бунта. Если вкратце, то бунт не повлиял на массовую поддержку политического статус-кво и в очень малой мере ослабил массовые представления о его стабильности, зато подорвал доверие к самому Пригожину. Эти выводы вполне вписываются в почти повсеместно критикуемую теорию о том, что массы в политике имеют значение лишь в качестве инструментов в руках элит (вариант – контрэлит).

https://www.tandfonline.com/doi/full/10.1080/1060586X.2024.2359311?src=

4 хороших книги про избирательные системы

Один из главных столпов неоинституционализма в политологии заключается в том, что правила важны. Правила, по которым проходят выборы, важны вдвойне, поскольку это базовый механизм, позволяющий политикам переизбираться.

Как и со всем остальным, идеальной избирательной системы не существует. Она всегда будет выгодна одним игрокам и невыгодна другим. Но если баланс сил соблюдён, приходится совместно вырабатывать правила, которые все сочтут честными. То, как происходит этот процесс, и называется электоральной инженерией. Ну, а я сделал вам небольшую подборку основных книг про избирательные системы, рекомендую:

1. Gallagher M., Mitchell P. (eds.). 2005. The Politics of Electoral Systems. Oxford: Oxford University Press.
Если вы хотите понять, почему и как избирательные системы (при)меняются, вам сюда. Подробный кросснациональный анализ динамической трансформации избирательных систем в разных странах на протяжении десятилетий. Правила устанавливаются политическими силами и меняются в зависимости от изменения их баланса.

2. Reynolds A., Reilly B., Ellis A. 2005. Electoral System Design: The New International IDEA Handbook. Stockholm: International IDEA​
Отличный справочник для тех, кто путается как в экзотических, так и в базовых правилах разных избирательных систем. Рекомендую, если вы никогда не понимали, как голоса пересчитываются в места, по какому критерию расширяется бундестаг и почему в Ирландии голоса считают неделями после выборов.

3. Farrell D. M. 2011. Electoral Systems: A Comparative Introduction. 2nd ed. Basingstoke, Hampshire: Palgrave Macmillan.​
Если в первой книге избирательная система рассматривалась как инструмент политика, то в этой, напротив, рассматривается, что порождают электоральные правила, как они влияют на политику и какие избирательные системы чаще склонны автократизировать политический режим.

4. Herron E. S., Pekkanen R. J., Shugart M. S. (eds.). 2018. The Oxford Handbook of Electoral Systems. Oxford: Oxford University Press​
Как и в любом Оксфордском справочнике, здесь понемногу прошлись по всему, но интереснее всего, на мой взгляд, методологические аспекты изучения избирательных систем, да и в целом их тонкости и нюансы тут раскрыты куда глубже, так что рекомендую читать её после всего вышеперечисленного)

Летом, когда Россию регулярно охватывают пожары, наводнения и другие стихийные бедствия, я так же регулярно вспоминаю исследование "Trial by Fire: A Natural Disaster’s Impact on Support for the Authorities in Rural Russia".

Авторы статьи изучили две схожие группы российских деревень. Отличались они лишь тем, что одни существенно пострадали от летних пожаров, а других эта опасность миновала, так как пожары были далеко от их населённых пунктов.

Результаты меня удивили: столкнувшись с пожаром, люди выражают не меньшую, а большую поддержку федеральным властям. Эффект прослеживается не только среди непосредственно пострадавших. Даже те жители, дома которых не пострадали, показывали более высокий уровень поддержки, чем в деревнях, где стихийного бедствия не было.

Ещё более парадоксальным кажется то, что люди обвиняют в учащении пожаров именно правительство. Авторы объясняют этот эффект таким образом:

"В ситуациях, когда у власти есть время и возможность эффективно реагировать на стихийные бедствия, обвинения власти больше не превращаются в месть со стороны избирателей"

То есть оказанная помощь нейтрализует недовольство властью даже в том случае, если власти исправляют то, что случилось по их более глобальному систематическому недосмотру.

Для авторитарного лидера такая такая позиция всегда крайне выгодна. Созданные своей же некомпетентностью неудачи играют роль соломенных чучел, сражение с которыми (часто очень рамочное и точечное) поднимает рейтинг. Такое вот когнитивное искажение!

Традиционно ссылка на статью.

Меню электоральных манипуляций

Какие выборы действительно можно считать честными и конкурентными? Адреас Шедлер, в своей уже старой, но всё ещё актуальной статье The Menu of Manipulation (2002) выделяет следующие способы электоральных манипуляций, от более легитимных к менее, вот они справа налево:

1) Полная независимость управляющего органа власти от законодательного органа, в который проводятся выборы. Таким образом, даже если у автократа будет риск потерять контроль над законодательным органом власти, эта потеря будет не критической (От себя добавлю, что есть подвид такой же защиты, когда законодательный орган контролируется правящей партией вне зависимости от результатов выборов, поскольку часть мандатов зарезервирована за ней, см. Таиланд)

2) В случае режимов переходного типа авторитарные лидеры способны воспользоваться несформировавшейся партийной системой и неустойчивостью или неопытностью своих оппонентов, тем самым закрепив контроль и укрепив авторитарность режима.

3) Авторитарные лидеры могут воспрепятствовать получению адекватной информации об оппозиционных партиях для их потенциальных избирателей, поскольку контролируют государственные средства массовой информации и способны “отрезать” оппозиционные партии от агитационных площадок, искажая видимое политическое пространство и препятствуя реальной политической конкуренции.

4) Ограничение как пассивного, так и активного избирательного права по формальным юридическим критериям.

5) Ощущение постоянного контроля над избирателями и создание видимости “непрозрачности” выборов является одной из форм запугиваний избирателей, которая вызывает опасения, направленные на граждан при голосовании за оппозиционные партии.

6) Авторитарные лидеры могут прибегать к электоральному мошенничеству, которое проявляется как в изменении институционального дизайна (например, использование при пропорциональных выборах такую формулу перевода голосов в места, которая благоприятствует крупным партиям), так и в прямых фальсификациях, которые заключаются либо во вмешательстве в электоральный процесс косвенно (например, массовый вброс бюллетеней), либо в прямом переписывании результатов голосования вместо подсчёта голосов или после подсчёта голосов.

7) В случае поражения правящей партии авторитарные лидеры могут не признать результаты выборов и отменить их, нарушив тем самым принцип необратимости выборов, который является одним из основных показателей выборов как демократического института. (Шедлер, однако, подчёркивает, что если инкумбенты не признают официальных итогов выборов и отказываются передать власть победившим политическим силам, то происходит режимная трансформация – электоральный авторитаризм сменяется закрытым режимом авторитарного типа).

Честные выборы включают в себя коллективное общественное обсуждение, равноправную агитацию всех политических сил и невозможность использования административного ресурса в своих целях. Важно помнить, что это идеальный тип, и порой даже в либеральных демократиях бывают точечные применения админресурса или манипуляций. Но (!) они не носят систематический характер. Электоральный авторитаризм – это комплексная система, как правило включающая в себя всё "меню".

Коллеги и коллежанки, админ слегка выгорел, прошу понять и простить. С августа постараюсь выйти на стабильные два поста в неделю!

А пока вот вам надпись рядом с моим текущим местом проживания: «Ельцин хуже Пиночета». Местные говорят, что ей уже больше 30 лет.

Затишье перед бурей? Правосудие и преступность в России

Мои коллеги из ИПП выкатили обзорную статью про динамику преступлений в РФ с 2000 по 2020 гг. Там в основном только описательная статистика, так что я просто покажу один из графиков.

Количество преступлений в РФ на 100k населения. Слева направо: нападения при отягчающих обстоятельствах, кражи со взломом, убийства, грабежи, кражи, кражи транспортных средств.

Как видите, все они снизились, и это не манипулирование процентом раскрываемости, в статье показывается, что эта динамика вполне реальна, однако после 2022 года тенденция вполне может измениться.

Индексы демократизации

Волна негодования касательно того, как индекс журнала The Economist неточно отображает уровень демократизации/автократизации государств... Меня забавляет. Потому что политические исследователи не используют подобные индексы. А какие используют? Подобрал для вас тройку самых известных с их преимуществами и недостатками:

1. Freedom House
Индекс, измеряющий скорее гражданские права и свободы, чем институциональные особенности государств. Их методология проста и интуитивно понятна. Для измерения режимных трансформаций политологи его уже не используют, поскольку есть более надёжные инструменты, однако если мне нужно быстро вспомнить что-то про рандомную страну и посмотреть на динамику последних 10-15 лет, я всегда открываю их интерактивную карту.

2. Polity IV
По этому индексу лучше всего отслеживаются долгосрочные тренды и режимные трансформации, а также количество государственных переворотов. Когда я писал работу про федеративные автократии, я использовал именно его. Главное преимущество polity iv – огромный временной охват. Их датасет включает в себя все страны с 1800 по 2013гг, однако для трендов последних лет он не подходит, поскольку руководители перешли на polity v, изменив некоторые критерии оценивания.

3. V-Dem
Varieties of Democracy (V-Dem), на мой взгляд, один из наиболее точных современных индексов демократизации, поскольку включает в себя не только одну шкалу демократизации, но и различные вариации как демократических, так и авторитарных государств. На сайте проекта есть специальные инструменты, которые позволяют построить график онлайн из имеющихся данных по интересующим вас странам и показателям. Недостаток заключатся в том, что некоторые их индексы и показатели были выработаны недавно, что затрудняет их использование при кросс-национальных исследованиях, например, по всему XX веку. Однако некоторые индексы (например, electoral democracy index) можно отследить прямо с 1900 года.

Все эти три индекса отображают немного разные показатели, однако их положительная сильная корреляция показывает, что все они дают точное представление об общих тенденциях. А если необходимо использовать какой-то тонкий, более чувствительный к деталям инструмент, имеет смысл погрузиться в методологию и операционализацию (способ измерения) этих индексов, выбрав наиболее подходящий.

Главное в таких вещах помнить, что любой индекс условен, каждый из них подходит лучше для одной задачи, но хуже для другой, и совершенного среди них нет.

Мэры и губернаторы — песнь жабы и гадюки 2.0

Иногда суматоха мешает рассмотреть важные институциональные изменения. Одно из них — вчерашний закон о праве губернаторов увольнять мэров и глав муниципальных образований в своём регионе.

"Ну и что тут нового? Очередной виток централизации власти, и так всё ясно!" — сказал бы кто-то. Однако авторитарные режимы устроены сложнее, чем просто шкала между "свободой" и "закручиванием гаек". Чтобы понять природу автократии, необходимо выйти за пределы бинарной плоскости.

Мэры в России — важные акторы. Многих мэров небольших городов и пгт не лишают права избираться напрямую. В отличие от большинства столиц субъектов РФ, в таких городах всё ещё остаются прямые выборы. А всё потому, что проще подчинить себе уже построенную систему, чем разрушать её и потом строить заново, с нуля.

Мэры потратили много времени на то, чтобы построить свой аппарат управления городом, договориться с нужными элитами, установить лояльность. Если убрать этого мэра и поставить нового, то потребуется немало времени и ресурсов, чтобы стабилизировать обстановку и научиться использовать ресурсы города (в том числе человеческие) в федеральных целях.

Авторитарные институты отличаются от демократических своей нетрансферабельностью, то есть их очень сложно передать от одного человека к другому без издержек. Это в том числе приводит к тому, что с влиятельными мэрами приходится считаться и учитывать их интересы. Однако если мэр требует слишком много, а отдаёт при этом мало, от него избавляются, поскольку он сам уже представляет угрозу и демонстрирует нелояльность.

Любая политика — это непрерывная борьба за власть, и конфликт губернаторов и мэров лишь один из таких примеров, хотя и очень важный. Весьма наивно полагать, что авторитаризм заключается в жёстком контроле и твёрдой структуре. Политики сохраняют лояльность, пока им это выгодно.

И получается так, что авторитарные режимы гораздо более хрупкие, чем демократические — наклонишь чашу весов в сторону одной группы слишком сильно, и другая уже почувствует угрозу. Задавишь нелояльных — сразу придётся искать тех, кто встанет на их место, и эти новые агенты конечно тоже будет что-то требовать, если вообще справятся с предыдущей задачей.