​​На днях Д. Трамп объявил о намерении принять участие в следующих президентских выборах. А тем временем в The Washington Post появился интересный материал о его влиянии на голосование избирателей на прошедших парламентских выборах. Оказалось, что кандидаты, которых Д. Трамп публично поддержал, получили голосов меньше, чем им давала прогнозная модель Cook Partisan Voting Index. На иллюстрации эти кандидаты обозначены оранжевыми точками: чем больше расстояние от пунктирной линии в сторону правого нижнего угла, тем больше отрицательное отклонение от ожиданий.

Не стоит, конечно, сразу делать громкие выводы. Как обычно, это скорее дополнительная информация для понимания. Важно, например, что речь здесь идет о тех округах, где традиционно есть сильная конкуренция между республиканцами и демократами (swing districts). При этом разница действительно впечатляющая: поддержанные Д. Трампом кандидаты недобрали в среднем пять пунктов, а те, кого он обошёл вниманием, наоборот, получили на 2.2 пункта больше прогнозируемого. Интересно и то, что в округах, где республиканцы не имеют серьезной конкуренции, поддержка Д. Трапа принесла кандидатам дополнительные 1,52%.

В этом противоречии кроется сложная задача для политтехнологов. Д. Трамп очень популярен среди республиканских избирателей, и поэтому имеет хорошие шансы снова выиграть праймериз. Но при этом его антирейтинг среди неопределившихся скорее всего негативно скажется на результатах голосования в конкурентных округах (штатах). А ведь именно от них зависит победа на президентских выборах.

Наконец, не могу не сказать и несколько слов о самой модели ожиданий, которая представлена в этом материале. Результаты американских выборов действительно очень сложно предсказывать, поэтому среди американских политологов эта проблематика очень популярна. Я уже как-то писал о том, что разработано и апробировано множество разных подходов: от простой экстраполяции результатов предыдущих выборов до сложных регрессионных моделей, методологическую основу которых составляет теория ретроспективного голосования (1). Есть и совсем нетривиальные. Я, например, как-то рассказывал здесь об одной, в которой используется модель Изинга, применяемая в физике для описания намагничивания материалов (2).

Модель Cook Partisan Voting Index, которая представлена в заметке The Washington Post, в этом отношении довольно проста, так как в первую очередь учитывает наблюдаемые устойчивые уровни поддержки кандидатов в избирательных округах. Возможно, поэтому она демонстрирует небольшие отклонения от прогнозов в неконкурентных округах и большой разброс в конкурентных. К примеру, в последних динамика макроэкономических индикаторов может лучше объяснять поведение избирателей в сравнении с политическими ориентациями или поддержкой кандидатов тем или иным политиком. #выборы #методология

(1) Lewis-Beck, M. S., & Rice, T. W. (1984). Forecasting Presidential Elections: A Comparison of Naïve Models. Political Behavior, 6, 9−21.
(2) Siegenfeld, A.F., Bar-Yam, Y. Negative representation and instability in democratic elections. Nat. Phys. 16, 186–190 (2020). DOI: 10.1038/s41567-019-0739-6

Вчера, кстати, был Всемирный день философии, учрежденный ЮНЕСКО. Понятно, что многим сейчас не до таких праздников, но для политологии философия науки и политическая философия — важные элементы фундамента.

В России есть сильные научные школы в области философии, но они сконцентрированы в нескольких ведущих центрах. Поэтому доступ к качественному образованию по этому направлению есть далеко не у всех. Я уже неоднократно писал, что очень рад частным образовательным инициативам и с большой радостью их поддерживаю.

Сергей Коретко, автор канала Записки левого консерватора @leftconservativenotes набирает группу для дистанционного курса "Философия до XX века". Подробную информацию об авторе, программе курса и деталях можно найти здесь. Записаться можно до 20 ноября включительно.
#ресурсыполитолога

Кубок мира в Катаре помимо самого футбола наполнен и множеством разных политических контекстов. С профессиональной точки зрения меня "зацепило", как перед стартом первого матча с англичанами игроки сборной Ирана хором промолчали национальный гимн своей страны. Таким образом они попытались выразить свою поддержку протестному движению, которое не замолкает в стране уже более двух месяцев. Могла бы что-то подобное совершить российская команда? Ответ, думаю, для нас всех очевиден, и у меня в этой связи есть пара тезисов (гипотез).

Во-первых, российские элиты много лет убеждали всех, что чуть ли не любое публичное действие или высказывание носит политический характер просто по причине своей публичности. Возможно, свою роль в этом сыграл распространенный миф о том, что в России есть общественный договор, по которому граждане не вмешиваются в политику в обмен на экономический рост. Отталкиваясь от него элиты постепенно расширяли сферу "политического", чтобы сузить пространство для дискуссий. Хотя на самом деле не всякая публичная деятельность может однозначно трактоваться как политическая. Например, наблюдение на выборах и борьба за их качество, защита свободы слова и собраний, расследование коррупции и т.д. — это гражданские действия, а не политические.

Во-вторых, я бы оспорил популярное мнение о том, что российское общество атомизировано. Если бы оно было таковым, то практически любые коллективные действия были бы невозможны. А примеров таких действий довольно много. Здесь на первый план выходят различные идентичности, которые могут объединять группы людей или, наоборот, противопоставлять их друг другу. И если относительно тезиса, высказанного в предыдущем абзаце, можно сказать, что по гражданской идентичности общество действительно атомизировано, то по некоторым другим основаниям есть довольно высокий уровень сплоченности.

Так что я бы сказал, что современное российское общество — это общество разрозненных сетей разного уровня связанности. Внутри этих сетей могут довольно быстро и эффективно организовываться коллективные действия: от локальных протестов до сбора гуманитарной помощи. Проблема в отсутствии достаточного количества посредников (брокеров), которые были бы включены одновременно в разные сети и могли бы тем самым связывать их. А учитывая, что сети связываются на основе разделяемых индивидами идентичностей (в теории сетей — гомофилии), именно этот фактор может быть ключевым. Возможно поэтому противники антиковидных локдаунов, болельщики, выступающие против введения FanID и участники протестных митингов защищают одни и те же права и свободы, но при этом вряд ли объединятся в обозримом будущем.
#сетевойподход

Мне задают вопросы о забастовке курьеров Яндекс.Еды. Многие удивлены тем, что курьеры в отличие от многих других представителей прекариата смогли самоорганизоваться. А на мой взгляд, всё очень даже логично. Первый объясняющий фактор лежит на поверхности. Я уже много раз упоминал в разных контекстах, что для коллективного действия важна инфраструктура горизонтальной коммуникации и координации. В сообществе курьеров она в достаточной степени устойчива и обеспечивает поддержание плотных связей: рабочие чаты, общение в ожидании заказов и т.д. Символы коллективной идентичности в свою очередь усиливают возможности установления и поддержания связей. Человек в фирменной одежде и с коробом за плечами сразу воспринимается как свой, что резко повышает вероятность разговориться и обменяться честными мнениями о жизни и работодателе даже с незнакомым коллегой.

Но есть и второй фактор, который я пока сформулирую в виде гипотезы, так как не видел исследований на этот счет. Вероятно, курьеры считают, что обладают значительной переговорной силой (bargaining power). Яндекс.Еда для них далеко не единственный потенциальный работодатель, и, следовательно, они могут использовать преимущества достаточно конкурентного рынка неквалифицированного труда, сложившегося в крупных российских городах.

В этом контексте примечательна и дискуссия, возникшая вокруг моего предыдущего поста. В России государство — крупнейший работодатель, а нередко и монопсонист на рынке труда. Иногда напрямую (бюджетники, сотрудники компаний с государственным участием, работники госкорпораций и т.д.), иногда опосредованно как главный или единственный заказчик/покупатель. Таким образом, защита гражданских прав рассматривается индивидами как противостояние не с политическими элитами, а с единственным возможным работодателем. И в условиях монопсонии на рынке труда большинство граждан России обладают ничтожной переговорной силой.

Поэтому и российские футболисты не возьмут пример с иранских: здесь в России налогоплательщики платят им такую зарплату, какую они никогда не получили бы играя в Европе. Среди спортсменов есть множество противников происходящего, но они предпочитают молчать, так как подавляющее большинство имеет лишь один источник дохода — деньги налогоплательщиков. Обратите внимание, что свою публичную позицию обозначили, например, теннисисты, которые не зависят от бюджета.

Добавлю, что акцент на факторе захваченного авторитарными элитами государства как монопсонии мне кажется более справедливым, чем распространенный в подобных дискуссиях тезис о прекаризации российского общества. Да, второе имеет место, но наклеивание этого ярлыка чуть ли не на все социальные группы лишь размывает понимание феномена и практически ничего не объясняет в политическом смысле.

​​Поздравляю всех с наступающим новым годом!

Итогов прошедшего здесь не будет. И так всё ясно. О серьезном буду писать уже в следующем. А пока старый мем, чтобы хоть чуть улыбнуться и перевернуть страницу с подобием улыбки.

На прошлой неделе несколько раз пришлось разъяснять коллегам и журналистам, как интерпретировать результаты опросов общественного мнения в современной России. Про это уже много сказано специалистами, но выскажу еще несколько своих тезисов.

Большинство людей смотрят в первую очередь на графики и диаграммы, немногие читают отчеты полностью и почти никто не копается в методиках. В результате я наблюдаю сильно искаженное восприятие результатов опросов, особенно в наиболее чувствительных тематиках, связанных с оценками текущей ситуации и отношением граждан к боевым действиям.

Первое и самое главное — огромное количество отказов от интервью или прерванных интервью. Стоит в этом отношении похвалить, например, Russian Field, которые не стесняются указывать что в разных волнах их опросов доля успешных интервью составляет менее 10% (в последней волне — 5,5% успешных). Полагаю, что у остальных дела обстоят не лучше. Что это значит? Что все представленные графики и диаграммы показывают ответы лишь малой части респондентов из тех, к кому обращались интервьюеры.

Многих вводит в заблуждение тот факт, что исследования сопровождаются утверждением о репрезентативности выборки. Да, они могут быть репрезентативными по социально-демографическим параметрам, но при такой доле отказов их репрезентативность относительно реальных позиций внутри генеральной совокупности всё равно стремится к нулю.

Вообще-то в социологии есть методические приемы, которые позволяют обходить эти препятствия в исследовательских дизайнах. Например, можно использовать списочные эксперименты или комбинационные эксперименты (conjoint experiments). Это требует более высокой квалификации исследователей и больших ресурсов, но совершенно точно такие подходы будут давать более релевантную картину.

Подчеркну, что я ни в коем случае не хочу обесценивать работу тех, кто проводит эти опросы. Они нужны, и это очень важная работа. Но всё-таки хочется, чтобы люди умели читать результаты, а сами исследователи думали над тем, как сделать свою работу лучше. И добавлю, что стоит в этом отношении больше внимания уделять качественным (в смысле — не только количественным) исследованиям. Например, меня без преувеличения восхищает работа, которую выполняют коллеги из Лаборатории публичной социологии @publicsociologylaboratory. Обратите внимание на их отчет, опубликованный по результатам качественных интервью с россиянами в феврале-июне 2022г.

Нашел статью, которая частично подтверждает мою мысль, высказанную в предыдущем посте. Напомню, что я очень критически оцениваю репрезентативность результатов опросов в России. То есть здесь важно подчеркнуть, что формально выборка представляет генеральную совокупность по социально-демографическим параметрам, и здесь у меня нет оснований не верить исследователям. Но эта репрезентативность иллюзорна, и те, кто проводит опросы, должны это понимать. При такой огромной доле отказов вероятность того, что выборка отражает реальное распределение мнений, стремится к нулю.

А ведь к этим результатам многие относятся очень серьезно. Пропагандисты используют их для подтверждения, будто подавляющее большинство россиян сплотилось вокруг "лидера", поддерживает руководство и его действия. Сами элиты на основе таких опросов продолжают гнуть свою линию, загоняя себя и страну в ещё более сложное положение. Граждане, выступающие против, думают, что они в меньшинстве. А для зарубежных аудиторий это ещё один аргумент в пользу коллективной ответственности россиян. Я уж не буду развивать сейчас тезисы об иллюзии большинства и спирали молчания, которые на фоне таких результатов "опросов" сразу приходят на ум.

Я упомянул, что экспериментальные исследовательские дизайны могут преодолеть эти ограничения традиционных опросов. Но здесь справедливо возражение: их тоже нередко критикуют в части репрезентативности выборки. Действительно, если более 90% потенциальных респондентов отказываются отвечать на вопросы обычной анкеты, то с чего бы это они согласятся заполнять анкету экспериментальную?

В статье Generalizability of heterogeneous treatment effect estimates across samples (1) авторы демонстрируют результаты исследования, в котором они воспроизвели 27 экспериментов (survey experiments). Разница заключалась в том, что в оригинальных экспериментах использовалась репрезентативная выборка, а в этой работе — произвольные онлайн-выборки. И оказалось, что в случае экспериментальных дизайнов в произвольных выборках успешно воспроизводятся результаты исследований, в которых использовались репрезентативные.

Это, конечно, в первую очередь свидетельствует о том, что такие эксперименты сами по себе устойчивы к возможным ошибкам (робастны). Но и в контексте того, куда двигаться отечественным поллстерам, здесь тоже есть о чем подумать. Естественно, подумать стоит не только нам, но и самим поллстерам. #методология

(1) Coppock A., Leeper Thomas J., Mullinix Kevin J. (2018). Generalizability of Heterogeneous Treatment Effect Estimates Across Samples. Proceedings of the National Academy of Sciences 115 (49): 12441–12446. DOI: 10.1073/pnas.1808083115

Приближается новый учебный семестр, а значит пора разместить анонсы от образовательных инициатив. Всегда с удовольствием готов поддержать своих коллег.

1. Набор на онлайн-курс по исследованиям социальных и гуманитарных наук

Правда ли, что гуманитарная академия состоит из сетевых банд? В чем секрет успеха публичного интеллектуала? Можно ли сказать, что социальное знание не описывает общество, а производит его? Как европейский империализм влиял на социальные науки в XIX веке, а Холодная война – в веке XX? На эти и многие другие вопросы попытаются дать ответы Андрей Герасимов и Сергей Машуков (естественно, совместно со слушателями) на своем новом курсе «Наблюдая наблюдателей: введение в исследования социальных и гуманитарных наук».

2. Новая школа политических наук

В программе базовые курсы по основам политики, международным отношениям и государственному управлению, специальные курсы по экологической политике, политической роли искусства, а также эмоциональным режимам и политике психотерапии в России. Новшество этого семестра - ридинг-группа.

В качестве гостевых лекторов обещают Григория Юдина, Наталью Зубаревич и Владимира Гельмана. Гостевые лекции открыты для всех участников школы вне зависимости от того, на какой курс они записались.

Вся информация и форма для записи на сайте Новой школы политических наук: https://learnpolitics.online/

Прочитал статью Майкла МакФола в Foreign Affairs. Вроде, ничего нового, но тем не менее опять выпячивается очевидная, на мой взгляд, логическая ошибка. Думаю, возникает она не только на почве непонимания контекста, но и, в целом, в результате ряда искажений при постановке вопросов и поиске ответов на них. И встречается она не у одного МакФола, но и у множества "интеллектуалов" и "аналитиков" со всех сторон.

В части статьи, посвященной вопросам "кто виноват", неизменно всё крутится вокруг Путина и частично российских политических элит. Здесь вполне понятно обоснование, которое кроется в особенностях современного политического режима в России и его политико-административных конфигурациях. Но вот когда речь заходит о том, "что делать", то сразу возникают российские граждане, которые должны стать одной из целей для поражения санкциями, кэнселлингом и т.д.

Рассуждения про ошибочность принципа коллективной ответственности уже набили оскомину, поэтому я хочу сконцентрироваться на другом. Эта статья снова напомнила мне о диффузии политик (policies) и политических практик. В современной политической науке уже есть довольно много посвященных этому феномену исследований и, как следствие, обзорных статей (1) и мета-исследований (2). Само собой диффузия часто происходит как "списывание" более эффективных решений у соседей. Для авторитарных режимов это тоже актуально, так как они подглядывают за тем, как удается удерживаться у власти другим автократам (3). Но к чему это я? К тому, что диффузия такая может происходить и как следствие конфронтации.

Предположу, что географическая близость в случае такой диффузии является одним из важных факторов. Именно поэтому примеры unrule of law мы в последнее время чаще встречаем в близких к России государствах. Сюда можно отнести и громкий скандал с Дождем в Латвии, и тихий кэнселлинг россиян в Финляндии. Например, коллегу не пустили на самолет до Хельсинки в связи с таким сообщением финской погранслужбы: "Finnish Border Guard does not recommend boarding the passenger". Вот это "не рекомендует" и есть индикатор unrule of law, так как оставляет окончательное решение за авиакомпанией (ее сотрудником).

Поэтому такие рассуждения и предложения МакФола для меня совсем не удивительны. Вполне возможно, что источником искажений может быть именно желание противопоставить хоть что-то, что может сработать. Но есть и ещё один тезис, который я бы предложил пока в качестве гипотезы. Одним из ключевых индикаторов качества публичного управления считается именно соблюдение принципов rule of law. И полагаю, что именно стремление других стран "обыграть" Россию будет одним из факторов снижения этого качества. То есть можно будет проверить, есть ли диффузия bad governance из России, если, мы увидим падение некоторых стран, допустим, в рейтингe World Governance Indicators.

(1) Gilardi, F. and Wasserfallen, F. (2019), The politics of policy diffusion. European Journal of Political Research, 58: 1245-1256. DOI: 10.1111/1475-6765.12326
(2) Mallinson, D. J. (2021). Growth and gaps: a meta-review of policy diffusion studies in the American states. Policy & Politics, 49(3), 369-389. DOI:10.1332/030557321X16119271286848
(3) Bader, M. (2014). Democracy Promotion and Authoritarian Diffusion: The Foreign Origins of Post-Soviet Election Laws. Europe-Asia Studies, 66(8), 1350–1370.

Несколько мыслей про нашумевший случай, когда студент написал текст дипломной работы с помощью ChatGPT.

Во-первых, если верить тому, как описал весь процесс сам студент, то над текстом пришлось поработать и руками. Да и в итоге он получил "удовлетворительно", что вообще-то для дипломных защит может означать всё что угодно. Я несколько раз был свидетелем того, как комиссия "натягивает" оценку на трояк, ибо "неуд" воспринимается в том числе как свидетельство плохой работы выпускающей кафедры в течение всех нескольких лет обучения студента.

Во-вторых, студент, видимо, успешней остальных продемонстрировал навык, который лейтмотивом проходит через абсолютное большинство компетентностно-ориентированных учебных планов и рабочих программ дисциплин. Я имею в виду "умение использовать современные ИТ в профессиональной деятельности". Кто ж виноват, что профессиональная деятельность видится преподавателям и составителям учебных планов такой, что нейросеть может в ней заменить человека с таким дипломом? Уж явно не студент.

В-третьих, о самой профессиональной деятельности. В начале января я попробовал потестировать возможности ChatGPT. Но результаты настолько меня разочаровали, что я даже решил не писать об этом пост. Да, я получил неплохие абстракты и несколько толковых абзацев для введения в научной статье. Но все остальное было очень плохо. Нейронка не смогла нормально ни критически сопоставить разные подходы к решению научной проблемы (а это тоже в большой степени "реферативная" задача), ни сформулировать исследовательский дизайн, ни интерпретировать результаты (я давал теоретическую рамку и данные). Более того, решение несложной задачи, которую я даю студентам в рамках одного из курсов, я все-таки зачёл бы, но только на тройку. Скорее всего нейронка сейчас может заменить низкоквалифицированных специалистов, но мне пока бояться нечего. Это при том, что я не такой уж большой учёный, да и сам тексты пишу средние. В том числе в этом могут убедиться читатели канала.

И последнее. В социальных науках в России основной упор идет на создание текстов. От учёных и преподавателей требуют статьи, те в свою очередь требуют тексты от студентов. Эту задачу студенту и помог решить ChatGPT. Что хотели на выходе, то и получили. С таким же успехом можно "сварганить" статью и опубликовать в средненьком российском журнале. Но помимо написания текстов нужно уметь проводить исследования, анализировать, принимать решения и т.д. А с этим в российских общественных науках большая проблема. Обратите внимание, что даже регулярные семинары для учёных и преподавателей посвящены тому, как писать статьи для высокорейтинговых журналов. Хотя большинство нужно учить умению проводить научные исследования. Навыки написания текстов и компиляции знания из источников, конечно, важны, но они вторичны по отношению к умениям разрабатывать исследовательские/аналитические дизайны и создавать новое знание в результате своей работы. Но подробнее об этом напишу ещё на следующей неделе. #управлениенаукой #политология

Друзья, я на этой неделе продолжаю набор на курс по политической философии XX века. Спасибо всем, кто поделился постом и кто решил записаться. Вы можете посмотреть подробную программу курса и литературу, которую мы будем обсуждать на занятиях.

Курс посвящен философскому и политическому осмыслению эпохи кризисов и катастроф, а также попыткам в условиях распада старого мира создать новый. Наш ждут обсуждение интересных теорий и жаркие дебаты о судьбах мира. Мои занятия интерактивные, включают в себя как лекции, так и семинары. В этом курсе многие семинары выстроены в виде спора героев мысли, каждый из которых отстаивает свою правду и своё видение, как выйти из катастрофы и какой должны быть политика.

Стоимость - 4500 р / 65 $. В то же время, как обычно, будет КОНКУРС на три бесплатных места. Для участия в конкурсе напишите короткое, емкое сочинение с ответом на вопрос "почему я хочу записаться на ваш курс". Приоритет в конкурсе у студентов и старших школьников, но подаваться могут все желающие. Авторы сильных заявок, не прошедших по конкурсу, получат скидки. Заявки можно отправлять через гугл-форму, ЛС или по почте [email protected]. Информацию обо мне можно посмотреть на сайте http://sergeikoretko.tilda.ws/ Дедлайн по заявкам - 17 февраля. День и время занятий выберем вместе со слушателями после окончания набора, в приоритете выходные и вечера будней. Занятия проходят онлайн.

Жду всех желающих и прошу максимального репоста.

Дорогие подписчики, прошу прощения, что долго ничего не писал здесь. В последние полтора месяца был очень занят рабочими делами и другими активностями на новом месте. Наконец, моё рабочее расписание устаканилось. В ближайшие дни будут новые заметки в традиционном для канала формате, а пока пара впечатлений от работы в Университете Сан-Паулу.

Первое, на что я обратил внимание и чему до сих пор не перестаю удивляться, это совершенно непривычно высокая плотность горизонтальных связей и маленькая дистанция между профессорами, административным персоналом и студентами. Учитывая при этом, что всё здесь крутится вокруг профессоров, многие вопросы решаются с поразительной скоростью. И хотя мои коллеги регулярно жалуются на университетскую бюрократию, я на контрасте со своим предыдущим опытом замечаю, как быстро я получаю отклик на все свои запросы. Раньше я тратил часы и дни на составление служебных записок, заполнение отчетных форм, переписывание программ дисциплин и т.д. Здесь это всё занимает минуты в формате одного разговора или письма. Даже неточности в программах курсов были исправлены сотрудником учебного отдела. Просто потому, что это его работа. В России я бы совершенно точно получил программу обратно с просьбой переделать.

В этом семестре я читаю курс для магистрантов и аспирантов. Про магистратуру я потом напишу отдельный пост, но сейчас сразу отмечу, что около трети моих студентов старше 30 лет. Здесь это нормально, так как многие специально получают дополнительное образование в своей профессиональной сфере. И при этом не отбывают номер, а посещают занятия и тщательно выполняют все задания. Кстати, одна такая студентка пригласила меня с семьей на ужин. Оказалось, её муж (тоже университетский профессор) регулярно организует интеллектуальные дискуссии в неформальной атмосфере. Это тоже к горизонтальным связям и дистанции.

Институт, где я работаю, самый маленький в университете. Здесь всего около 20 профессоров. Но при этом каждую неделю организуются какие-то мероприятия. Например, сегодня был круглый стол, где выступала бывшая министр иностранных дел Аргентины. Кроме того, здесь постоянно работают несколько гостевых профессоров/исследователей. Со мной в офисе разместился профессор из Боливии. Как соседи мы с ним регулярно общаемся, пьем кофе. Он мне дал посмотреть первую главу монографии, над которой работает. Она посвящена сравнительному анализу публичной политики в сфере здравоохранения в странах Южной Америки. Аналитические модели, которые он использует, меня заинтересовали, и я полез посмотреть список его публикаций. Оказалось, что он экс-глава боливийского центробанка. Теперь жду, когда он сам в этом признается.

Ну, и отдельное впечатление — это университетский кампус, который зеленой кляксой выделяется на карте застроенного и перенаселённого Сан-Паулу. Каждый день я иду на работу по парку, населённому попугаями, колибри и большими пауками. Можно встретить игуану, а на берегу реки пасутся капибары.

​​По реакции и комментариям к последней заметке понял, что нужен второй пост.

Во-первых, теперь ясно, что подписчикам интересны не только мои рассуждения о политической науке и исследованиях, но и фоточки. Принято. Визуального контента будет больше.

Во-вторых, некоторые увидели в моих впечатлениях излишние нотки восторга. Если в завершающем абзаце про кампус это действительно так, то всё остальное — просто репортаж с описанием академического быта. Конечно же тут не всё так радужно, как кому-то могло показаться. В комментариях верно заметили, что рассказ об университете подсвечивает неравенство. Да, оно в Сан-Паулу бросается в глаза почти на каждом шагу. Если в России для того, чтобы увидеть серьёзные отличия, нужно отъехать на сотни километров от Москвы или Санкт-Петербурга, то здесь достаточно выйти на улицу и перейти через дорогу. Я живу в нормальном районе рядом с кампусом, где спокойно хожу даже ночью и не боюсь достать телефон из кармана. Но есть районы, где и в светлое время суток нужно быть начеку.

Социальное расслоение проявляется и в образовании. Более того, неравные образовательные возможности только усиливают его. Поступить в государственные университеты невероятно сложно, а без качественного среднего образования практически невозможно. Но доступ к последнему есть далеко не у всех. Я обошел пять частных школ и даже в этой небольшой выборке увидел большую разницу. Боюсь представить, какой разброс наблюдается в школах государственных. При этом здесь есть много частных университетов, где даётся очень хорошее образование. Но обучение там стоит больших денег и поэтому доступно тоже далеко не всем. Да и в целом, судить о том, как устроена наука и высшее образование в Бразилии, нельзя по Университету Сан-Паулу. Я бы не сказал, что это карман эффективности, но все-таки он по многим показателям в числе лидеров во всей Южной Америке. В других университетах всё может быть совсем по-другому.

На фото ниже — постер в кафетерии в Университете Манчестера. Символично, что для демонстрации неравенства взят известный снимок, сделанный в районе Морумби в Сан-Паулу.
Фотографию постера любезно предоставил мой коллега социолог Никита Басов, исследователь и преподаватель манчестерского университета.