1 декабря! Что читаете?❄️

​​«Полиция памяти» — меланхоличный роман именитой японской писательницы Йоко Огавы об изолированном острове, на котором время от времени связь между предметом и человеком рвется — и предмет, потеряв название и смысл, исчезает. На японском эта книга вышла еще в 1994 году, в 2019 его перевели на английский, после чего вошел в шорт-лист международной букеровской премии, а в 2021-м появился перевод на русский, только что переизданный. Его сделал Дмитрий Коваленин, переводчик нескольких книг Мураками и ещё одного недавнего японского бестселлера — «Человека-комбини» Саяки Мураты.

«Полицию памяти» сравнивают с классическими антиутопиями, и в первой половине текста угроза действительно как будто исходит от неизвестно кому подчиняющейся тайной полиции, которая вылавливает инакомыслящих (а, точнее, инакочувствующих) и что-то страшное с ними делает. Но чем дальше читаешь, тем отчётливее понимаешь, что роман этот вовсе не о попытках противостоять людям в зеленой форме, а о неизбежности потери и пустоте, которая остается, когда из нашей жизни что-то уходит навсегда — или когда мы сами навсегда уходим из жизни. 

Простое и неспешное повествование Огавы не назовёшь очень уж занимательным, но трудно не дочитать книгу до конца. Жители острова предпочитают не задумываться, что ждёт их впереди, и не вглядываются в пустоту, которая остаётся в их сердцах после исчезновения роз, шляп или монпансье. Но читателя до последнего не оставляет надежда на то, что тайный механизм пропадания откроется, и очевидный конец — полное ничто — не наступит. В конце концов, игнорировать смерть — в человеческой природе. 

Этот роман сопротивляется какому-то определённому социально-политическому толкованию. Речь здесь не идёт о конкретной стране или трагедии, заставившей общество вычеркнуть из своей памяти имена людей и вещей. Своей универсальностью, способностью быть сосудом для любых культурных ассоциаций, правд и неправд роман Огавы напоминает скорее притчу об экзистенциальной хрупкости бытия.

📘 Ёко Огава. Полиция памяти / пер. с японского Дмитрия Коваленина. М. Polyandria NoAge, 2024.

Мнение, что Чацкому, как написал его Грибоедов, прямая дорога лежала на Сенатскую площадь, было впервые высказано Огарёвым, обосновано Герценом, утверждавшим, что «Чацкий шёл прямой дорогой на каторжную работу», и впоследствии безраздельно утвердилось в советском литературоведении — особенно после того, как книга академика Милицы Нечкиной «А. С. Грибоедов и декабристы» получила в 1948 году Сталинскую премию. Сегодня, однако, вопрос о декабризме Чацкого уже не решается так однозначно.

Представляем новый выпуск «Литры» — подкаста для учеников и учителей, для детей и родителей, для тех, кто любит читать и тех, кто любит рассказывать о чтении!

В этом выпуске Марина Павлова говорит об умении видеть и воспринимать мир: может ли художник, писатель, ценитель искусства воспитать это умение в себе? В основе разговора — неформальный учебник творческого письма, созданный Мариной Москвиной, и книга Сергея Даниэля о понимании живописи. Какие чудеса можно увидеть даже в очень маленьком пространстве (например, школьного двора), как работают при взгляде на картину культурные ассоциации — и при чём здесь классические детские книги Туве Янссон и Юрия Коваля?

Слушайте «Литру»!

Apple Podcasts: https://lnnk.in/aEso
Яндекс.Музыка: https://lnnk.in/jOio
Mave: https://lnnk.in/f7jD
Castbox: https://lnnk.in/dhjG
YouTube: https://lnnk.in/aCsx

​Дорогие друзья, она наконец выходит! «История русской поэзии» — пятый том нашего четырёхтомника. Лекции этого курса вы читали на «Полке» в последние два года. Теперь они обретают книжное выражение! Древнерусская поэзия и XVIII век, эпохи Пушкина и Некрасова, Ахматовой и Маяковского, советская официальная и неофициальная поэзия, поэтический расцвет последних трёх десятилетий — всё это под одной обложкой в издательстве «Альпина нон-фикшн»: перед вами первая большая история русской поэзии за почти шестьдесят лет.

Все тексты заново отредактированы и снабжены справочным аппаратом, в книге есть широкая библиография по всем эпохам русской поэзии и, конечно, множество иллюстраций. Авторы — известные критики, филологи, поэты, сотрудники «Полки»: Валерий Шубинский и Алина Бодрова, Александр Долинин и Александр Архангельский (признан Минюстом РФ «иностранным агентом»), Лев Оборин и Дина Магомедова. Мы гордимся этой книгой и надеемся, что вам она тоже понравится. Следите за нашими объявлениями: скоро Новый год, а значит, и пора розыгрышей! А пока спрашивайте книгу в магазинах, ищите на онлайн-площадках и книжных ярмарках — в том числе на грядущем Non/fiction!

«На портрет ни за что не соглашусь. Это будет безрассудно. За что меня огорчать и дурачить. Но другие.... Пусть другие делают что угодно: они мне не образец. Крылов, Карамзин, Жуковский заслужили славу: на их изображение приятно взглянуть. Что в моей роже? Ничего авторского, кроме носа крючком и бледности мертвеца: укатали бурку крутые горки!», — писал в 1817 году Константин Батюшков из деревни своему другу и издателю Николаю Гнедичу в ответ на просьбу включить его портрет автора во второй том «Опытов в стихах и прозе».

🔺Усадьба Батюшковых в Даниловском

​​80 лет исполнилось поэту Сергею Стратановскому — важнейшему автору ленинградской «второй культуры». В своих стихах он последовательно разрабатывает стоическую, глубоко этически фундированную позицию: страшное и страшное как бы кипит в глубине этих полифонических стихов, зачастую осмысляющих русскую историю. О поэзии Стратановского можно прочесть в лекции Валерия Шубинского на «Полке» (https://polka.academy/materials/975) и в недавнем выпуске «Репринта», где Борис Рогинский рассказывает о переиздании сборника «Оживление бубна»: https://polka.academy/materials/993. Поздравляем Сергея Георгиевича и публикуем здесь три его стихотворения!


А бог — не призрак золотой
Не зверь, не звездный Жар
Он только голый шар
Бесполый и пустой.

Он в комнате повис
Под самым потолком
И смотрит, смотрит вниз
Невидимым зрачком.

Мои чернила, стол
Он превратил в тюрьму
Я все отдам ему
А сам останусь гол.


Мусорный полигон
За стеной Покрова Богородицы церкви.

Богородица плат свой расстелет…
Белый плат расстелет…
А над чем расстелет?
　　　Над полигоном, что ли?

ОЖИВЛЕНИЕ БУБНА

Русской водки плесни
　　　на свой бубен, шаман сибирский
Оживет кожа бубна,
　　　обод его оживет
Запоёт его обод,
　　　вспоминая, как деревом жертвенным
Рос в тайге, ожидая,
　　　когда по веленью богов
Его люди срубят

Русской водки плесни,
　　　напои кожу бубна, шаман
Запоет захмелевшая,
　　　вспоминая, как гневной оленихой
В дуло смерти глядела,
　　　не зная, что будет жива
В звуках бубна безудержных,
　　　в песне своей послесмертной

120 лет Александру Введенскому! И большое событие: к юбилею в издательстве «Галеев-Галерея» вышла книга ранее не публиковавшихся произведений поэта и связанных с ним архивных материалов и фотографий. Такое бывает редко! С любезного разрешения «Галеев-Галереи» мы публикуем несколько иллюстраций из этого замечательного издания.

Сегодня исполняется 120 лет со дня рождения Александра Введенского — великого поэта, чьи произведения по-прежнему требуют новых, изобретательных прочтений. Пример такой филологической работы — вышедшая в прошлом году книга сербской исследовательницы, профессора Белградского университета Корнелии Ичин «Мерцающие миры Александра Введенского»: в ней собраны работы о поэте, созданные на протяжении нескольких десятилетий. «Полка» задала Корнелии Ичин несколько вопросов о важнейших идеях Введенского.

Кстати, вчера «Полка: История русской поэзии» вошла в топ-продаж «Альпины» за первый день выставки non/fiction. Приятно!

Писателя не устраивало отношение Церкви к браку и семейной жизни. Полемика с ней произрастала из личной обиды: именно из-за церковного догматизма Розанов не мог развестись с Аполлинарией Сусловой и официально обвенчаться со своей второй женой Варварой Бутягиной.

​Мы продолжаем чествовать последние 200 лет русской поэзии: по субботам в этой рубрике — одно короткое стихотворение. Сегодня — 1834 год и стихотворение поэта-гусара, участника войны 1812 года Дениса Давыдова, написанное в подражание русским народным песням. Сюжет — как часто у Давыдова, не только героя войны, но и героя-любовника, — обращение к возлюбленной: это стихотворение он посвятил Евгении Золотарёвой — племяннице своего армейского сослуживца, в которую поэт влюбился, хоть и был женат.

А вот в чём состоит подражание? «На голос русской песни» написано сдвоенными пятисложниками, ассоциировавшимися с народным стихом — в том числе благодаря Алексею Кольцову, в 1834-м уже достаточно известному поэту. Хотя сегодня пятисложник называют кольцовским, Кольцов его, конечно, не изобрёл: фольклористы описывают его уже в начале XIX века, а ещё до этого, в 1790-е, ему подражают поэты-сентименталисты. Не избегает увлечения и Давыдов — и, будучи поэтом книжной культуры, добавляет изящные украшения: внутренние рифмы и глубокие созвучия, поддерживаемые ритмической структурой. Лексические же переклички вроде «успокой меня, неспокойного», «осчастливь меня, несчастливого», — точно подмеченная особенность народного стиха.