Некоторые поляки возмущаются, что я больше люблю Россию, чем их страну. Да, так и есть: мне Россия ближе и дороже, и я никогда этого не скрывал, поэтому не понимаю их возмущения.
Я никогда не называл себя ни патриотом, ни сыном Польши. Скорее всего, это мне постоянно приписывали, что я якобы должен любить Польшу, потому что это моя Родина. На что отвечаю: и так, и нет. Я уважаю страну и адекватных поляков, но моя Родина — это Россия. Здесь мой дом. И я никогда этого не скрывал, как и не стеснялся своей любви к Российской Федерации. Даже в той же Польше.
Когда голосовал в 2020 году за Путина, когда возлагал цветы к памятникам советских солдат, когда с ребятами проводили акции против русофобии и когда началась спецоперация, я всегда говорил: я за Россию.
Так было тогда и так будет дальше. Я люблю Россию. Она всегда на первом месте. И я горжусь, что живу в стране, которая стала моим домом.
Некоторые поляки возмущаются, что я больше люблю Россию, чем их страну. Да, так и есть: мне Россия ближе и дороже, и я никогда этого не скрывал, поэтому не понимаю их возмущения.
Я никогда не называл себя ни патриотом, ни сыном Польши. Скорее всего, это мне постоянно приписывали, что я якобы должен любить Польшу, потому что это моя Родина. На что отвечаю: и так, и нет. Я уважаю страну и адекватных поляков, но моя Родина — это Россия. Здесь мой дом. И я никогда этого не скрывал, как и не стеснялся своей любви к Российской Федерации. Даже в той же Польше.
Когда голосовал в 2020 году за Путина, когда возлагал цветы к памятникам советских солдат, когда с ребятами проводили акции против русофобии и когда началась спецоперация, я всегда говорил: я за Россию.
Так было тогда и так будет дальше. Я люблю Россию. Она всегда на первом месте. И я горжусь, что живу в стране, которая стала моим домом.
Oh no. There’s a certain degree of myth-making around what exactly went on, so take everything that follows lightly. Telegram was originally launched as a side project by the Durov brothers, with Nikolai handling the coding and Pavel as CEO, while both were at VK. Emerson Brooking, a disinformation expert at the Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, said: "Back in the Wild West period of content moderation, like 2014 or 2015, maybe they could have gotten away with it, but it stands in marked contrast with how other companies run themselves today." For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching. Andrey, a Russian entrepreneur living in Brazil who, fearing retaliation, asked that NPR not use his last name, said Telegram has become one of the few places Russians can access independent news about the war. Markets continued to grapple with the economic and corporate earnings implications relating to the Russia-Ukraine conflict. “We have a ton of uncertainty right now,” said Stephanie Link, chief investment strategist and portfolio manager at Hightower Advisors. “We’re dealing with a war, we’re dealing with inflation. We don’t know what it means to earnings.”
from us
