С началом поста вас, дорогие друзья!
Пусть это время станет праздником весны всюду: нашей веры, любви и радости❤️

Где-то слово упало
в мир других слов,
неаккуратно шлифующих
грань
слишком тонкую
до кровоточащих ран,
Это слово не вовсе закон,
это слово из памяти ткань,
той что гортань
продирает до ссадин,
в молчании.

#отсебятина

Мне б с этим сердцем ещё пожить,
отстучать часы,
собрать из огарков свет,
из осколков – след,
чтобы, день запирая,
как створку сна,
где-то в сумраке пепла
тепла
тишина шевельнула тебя.

#отсебятина

Вот почему все новые романы так быстро умирают, а старые сказки живут вечно. В старой сказке герой — нормальный мальчик, поразительны его приключения: они поражают его, потому что он нормален.

В современном психологическом романе центр сместился: герой ненормален. Поэтому ужаснейшие события не могут произвести на него должного впечатления, и книга скучна. Можно сочинить историю о человеке среди драконов, но не о драконе среди драконов.

Волшебная сказка говорит нам, что будет делать нормальный человек в сумасшедшем мире. Современный реалистический роман повествует о сумасшедшем в скучном мире.

Гилберт Кийт Честертон «Ортодоксия»

Господи, спасибо, что Ты родил Честертона!

Делюсь с вами очень смелым своим экспериментом…ну а что..кто не рискует, тот и не одет в броню как известно

О препятствиях к знанию

Странное наблюдение недавно осело в моей голове, как пылинка, внезапно ставшая видимой в луче света. Вот оно: всю жизнь полноценно освоить знание мне мешает одна небольшая, но упрямая потребность — необходимость в чужом замечании.
Мне всегда отчаянно хочется, чтобы кто-то, когда я в очередной раз сморозила глупость, не промолчал из вежливости, а посмотрел на меня с легким недоумением и сказал: "Послушай, а ты действительно это обдумала? Может, стоит взяться за ум?"
Только в этом случае, я становлюсь способна к тому, чтобы сконцентрировать свое внимание всецело.

Надеюсь, вы еще не успели достать свои фрейдистские очки и блокнот для записи моих подавленных комплексов, но всё же замечу: это никакой не мазохизм. Мне совсем не нужны грубость или то самодовольное всезнайство, которым часто грешат самопровозглашенные эксперты по всему. Нет, это, пожалуйста, оставьте при себе. Мне нужно вовсе другое — нежность, надежда и немного веселости. Короче говоря, мне необходимо учительство.

Человек — существо, которое вспоминает о своей вечной природе через временные опыты. Первая влюбленность пробуждает вечное знание о любви. Первая радость открывает тоску по настоящему дому. Всё это значит, что ключи к реальности уже есть внутри нас.

Об этом в «Тяжесть и благодать» пишет Симона Вейль. Все, что мы хотим - уже положено внутри как знание о том, как этого достичь.
Теоретически мы уже знаем, как построить идеальную семью, блестящую карьеру, выучить восемь языков. Но вот только — хотим ли? И тут-то и загвоздка.

Именно в этом месте мои сомнения, как плотный туман, застилают путь. Я буксую в нерешительности, в постоянных "а вдруг не получится", "а стоит ли", "а правильно ли я понимаю".
И вот тут нужно признаться, в чем на самом деле суть.
Я поняла, что не могу преодолеть эти сомнения сама. Мне нужен этот внешний толчок — когда кто-то, видя мои метания, не просто кивает, а решительно говорит: "Хватит сомневаться. Я вижу, что ты можешь лучше."
Именно это мягкое "пожурить" парадоксальным образом разбивает стену сомнений и открывает дорогу к настоящему знанию.
Путь становится ясным под взглядом другого.

Разве не для этого существуют полночные разговоры о любовных кризисах, родительские замечания о растраченном времени, дружеские подталкивания к действию?
Нам нужно, чтобы кто-то захотел нашей полноты и реализации больше, чем мы сами в минуты слабости.
Ведь страх развеивает только чья-то подспудная упорная вера.

Именно это и есть суть учительства. Учитель хочет для нас того, на что мы сами порой не решаемся. Он не требует слепого подчинения — он ждет, когда в нас загорится собственный огонь.

И пока мы не видим этого желания о нас — самим о себе мечтать бессмысленно. В конце концов, людям (даже самым гордым) скучно и бесплодно двигаться вперед только ради себя.

Если я полюблю Тебя

Если я полюблю, не сумею смотреть, как прежде,
на даль. И станет тесно в квартире, в стране, в словаре.
Даже птицей (допустим) не стоит летать
в Твоей синеве,
это небо — само по себе,
эта птица — сама по себе,
это рядом всего лишь
случайное в месте одном,
вместе одно —
нигде.

#отсебятина

Вот что я придумала себе и вам тоже.
Правда ведь, что когда влюбляешься в Бога, то он уже не Тот, что больше всех светил и расстояний, величнее всех господ и царей?
А где-то тут прямо такой же вот как и ты, но ты сам уже внезапно больше и шире…

Страхи и тени: дневник современной нерешительности

В последнее время мой почтовый ящик превратился в своеобразный архив человеческих тревог. Друзья пишут о страхе – этом удивительно демократичном чувстве, не делающем различий между квартирами, континентами и карьерными лестницами.

Им страшно переселяться в квартиру подороже, страшно менять географические координаты, страшно оказаться в слегка более ярком свете первых успехов. И знаете, что я отвечаю? А то, что мне тоже чертовски страшно.

Страшно наблюдать, как привычный порядок осыпается с каждым новым уведомлением на экране.

Недавно, погружаясь в мир инклингов, читая Оуэна Барфилда в оригинале (довольно храбрый поступок сам по себе), я испытала почти викторианскую тоску по бегству – захлопнуть книгу и нырнуть в телефон, где благополучие существует в удобной дистанции – у других, где-то там, совершенно ничем не угрожая.

Вчерашняя попытка расписать стены в квартире обернулась серией ошибок и почти капитуляцией с помощью универсальной формулы отступления: "Это не моё". (Как будто где-то существует официальный каталог вещей, которые должны быть "твоими").

Зарубежные поездки? Страшно. А вдруг новый опыт – это не просто сувенир, а контракт на тысячу трудностей?

Встречи с малознакомыми людьми? Боже упаси – вдруг это тот самый будущий лучший друг, за которого придётся нести космическую ответственность перед ним, перед Богом?

Даже стихи пишутся с трепетом – они никогда не достигают той полноты, которая с каждым разом становится всё ощутимее, словно мираж, отступающий с каждым шагом.

Полнота!
Полнота – вот мой настоящий Голиаф. Каждое восторженное предложение новой деятельности вызывает внутреннее сжатие, как у героев Вудхауса перед визитом тётушки Агаты.

Хотелось бы мечтать, но и это предприятие сопряжено с риском. И вот он – парадокс: не-полнота уже не просто страшна, она отвратительна. Мысль о последствиях нерешительности порой тревожит сильнее, чем сам решительный шаг.

Время же в этой комедии играет роль безжалостного режиссёра, позволяя нам верить в иллюзию контроля. На самом деле, у нас нет на него никаких прав – мы можем лишь пытаться не отстать, просиживая жизнь за вечным чаепитием, как персонажи одного английского сказочника, убедительно доказавшего, что время мстит за каждую попытку его "убить".

Что ж, выдохнув после этого признания, позвольте предложить: давайте бояться и делать – вместе? Ведь единственное, что страшнее страха – это одинокий страх.

Размышления у свежеокрашенной стены

Да, ремонт не даёт покоя ни рукам, ни голове. Но иногда полное погружение в процесс приносит неожиданные мысли.

Моя мудрая подруга как-то заметила — с непринужденностью хорошего эссеиста — что стремление к обновлению, от уборки до преображения духа, особенно ярко проявляется, когда человек встречает Христа.
Красота, которую он видит, почти требует ответов. Что с твоим разумом? Твоими мечтами? Твоим жильем? Подъездом, улицей, городом и страной?

Когда влюбляешься, хочется быть увиденным в чем-то вдохновенном и прекрасном. (Мы, женщины, замечаем, как в такие моменты расходы в салоне красоты растут с удивительной предсказуемостью).

Эти проявления любви в материальном мире забавляют меня почти по-детски. Я люблю узнавать, что кто-то из друзей занялся очередным обновлением — это новость о том, что мир становится немного лучше.

Но есть и другая причина моей детской веселости.
Мы, христиане, стоим на корке этого мира как на шпагате. Нам хочется всё очистить и украсить, но мы хорошо знаем, что с точки зрения вечности это может показаться бессмысленным.

Наш мир будет преображен, наши тела обновятся, привычные измерения изменятся. Нас ждет долгое пламя и вечная весна — так почему же желание творить не угомоняется? Что поддерживает его так долго?

Возможно, преображение связано с памятью Бога о наших усилиях? Может, через способ нашей самоактуализации в рутине Ему становятся яснее наши вкусы и предпочтения?

В конечном счёте, Он позовет нас в свой дом навсегда, а для совершенного гостеприимства необходимо немного знать, что предпочитают гости.

С Благовещением!
Пусть творится мир

Полнота человечности

Мы боимся простых вещей,
будто в этих вещах
тонет суть,
только вещь,
если её развернуть,
станет больше
пространства, её вмещающего,
вещь больше вещи
внутри понимающего.

Протянуть от сердца до мира
нить сердца мира внутри
не вполне возможно,
координаты
обратноположны
карте,
нам бродить осторожно в непостоянном марте,
прижимая к ужасу грудь,
утонуть в бессмертии,
оседать в бездомности
памятью,
в этой вечности недостаточно
времени знать её.

#отсебятина

*изображение «Почему ищите живого среди мертвых?»
автор: Ирина Солонинка

Ожидание себя

Весь вчерашний вечер я провела в странной компании: «Воспоминания, сновидения, размышления» Карла Густава Юнга. Страницы смотрели на меня с той же тихой внимательностью, с какой я вглядывалась в них.

Я не люблю психологию — да, она помогает, но не люблю. Она напоминает мне комнату, где порванное кружево человеческого опыта бережно развешано по крючкам, а под каждым лоскутком — золотая табличка с названием.

Если быть искренней, наши утверждения о самопознании часто похожи на истории, которые мы шепчем себе перед сном. Мы говорим: «У меня проблемы с привязанностью, потому что мой папа был таким» — но он не считал себя «таким», а кто-то третий и вовсе не видит у вас проблем. Три свидетеля, три разных истории, и где-то между ними — неуловимая правда.

В общем давайте признаем. Внутри нас живет галактика, её нельзя познать — по ней можно лишь путешествовать, замирая от удивления перед каждым новым созвездием. Удивляться, но не хватать руками, обжигая пальцы.

Но что действительно тронуло меня у Юнга — его особая привычка: не писать, пока не произойдет «кое-что».
Это «кое-что» знакомо каждому, кто хоть раз создавал что-то своё. Вы садитесь работать, а «кое-что» ещё не случилось. Белый лист вызывает лёгкое головокружение, солнце слишком ярко, мысли как робкие птицы улетают за окно. А потом, иногда — «кое-что» происходит. И всё получается само собой, словно кто-то невидимый ведёт вашу руку.

Как пишет Аниэла Яффе: «Однажды утром он сообщил мне, что хочет сам записать воспоминания детства. К этому времени он рассказал уже многое, но в моих записях все еще оставались большие пробелы. Его решение явилось приятной неожиданностью — я знала, с каким напряжением Юнг писал. В последние годы он ничего подобного не предпринимал, если только не чувствовал некоторого «внутреннего обязательства».

Давайте ещё немного пройдём по этой тропе. Ведь это «кое-что» — не просто вдохновение. Это ожидание себя, настоящий поиск себя, если хотите.

— Ну где ты? — спрашивает утомленный в ожидании разум.

Ответа нет.
И лишь откуда-то издалека доносится тихое шуршание.

— Ну вот же.

но если небо я,
то где-то упираюсь в твердь,
так у цветка не только цвет
лишь — силуэт схватившийся
за мир, чтоб не забыть
как снова вырасти,
и если я чудесный сон,
то тем чудеснее,
чем жизнь стремиться
сну добавить тон,
немую полноту
чудесности.

#отсебятина

Плетение дней

Это стихотворение появилось здесь по одной причине.
Мне просто захотелось рассказать вам, как Бог складывает дни.

Вчерашний день я активно читала Юнга. На поверхность сознания выбросило давно забытые воспоминания: тени, природа зла, болезни греха, сама смерть.
Чтение вынесло упрямый приговор: «Ты долго игнорировала серые оттенки данности, нанося на них дешевую краску. Краска слезла, и вот они снова оголились».

После был длинный разговор с другом. Мне кажется, мы исследовали, где внутри каждого из нас спрятаны тени, в чем мы никогда не признаемся открыто даже себе.

Утром в храме читали притчу о блудном сыне.
«И вот снова», – подумала я.
«Вездесущий круговорот вхождения в царство теней и выхода».

После службы случилась чудесная прогулка по парку, вкусный кофе, пение птиц и еще один разговор с другим другом.
Мы не прекращая доставали из себя полуосмысленные возгласы о том, как скорбь мира пожирает добрые начала. Её голод не вовсе неразумен, но он указывает на большую, куда более прочную силу благодати.

После я зашагала к общине.
Здесь развернулось Евангелие о ненайденном теле Христа Иоанном и Петром в пещере.
Нежный нерешительный Иоанн и вечный немного варвар Петр, который зашел в оставленную пещеру первым.

Стало ясно, что варварство, определенная неосторожность в социальном этикете, отсутствие переживаний о сохранении собственной души среди скорбей мира — острая нужда каждого из нас.

И вот я иду домой.
В голове строчка за строчкой рождается стих.​​​​​​​​​​​​​​​​

Надюша - ты свет!
Всем рекомендую к просмотру

друзья, привет 🩷

рада представить вам новый выпуск с поэтэссой Марианной Кияновской!

этот разговор особенно дорог моему сердцу. надеюсь, что вам понравится ☺️

приятного просмотра 🥳

https://youtu.be/1QX-75Ab3P4?si=O-SE0uzM0yiiP7Wh

И изумруд листвы в дневной дождинке,
и лепестков немой хрустальный сон,
и солнечный задор — как смех сквозь льдинки, —
и ветер, что, как слово, не услышан, но вручен,

вбираю я — не в жест, не в жесткий свиток,
не в строки, где меж строчек пустота,
а в темень сердца, в выдох, в позабыток,
где ты — как свет,
к которому —
уста.

#отсебятина