Как рекрутируют силовую элиту в регионах?

Любые силовики - закрытая корпорация, поэтому их политический анализ штука сложная. Но возможная.

Ростислав Туровский с коллегами провели исследование практик рекрутирования руководителей органов прокуратуры и МВД в регионах. Несколько интересных особенностей.

📌 Частота кадровых перемен региональных силовиков не имеет связи со сменой президента или президентской избирательной кампанией. А вот связь смены генпрокурора и последующой ротации региональных прокуроров вполне прослеживается. В этом можно усмотреть признаки формирования каждым генпрокурором своей команды (отношений патронажа).

📌 Типичной кадровой практикой для региональных прокуроров является назначение «варягов» (кадров из других регионов). Та же практика распространяется и на руководителей региональных органов МВД, но в меньшей степени. Это обусловлено стремлением свести к минимуму связь с местными элитами. Тем не менее, выделяются случаи «привилегированных» регионов – Татарстана и Чечни, где центр признаёт влияние местных элит.

📌 Средний срок полномочий руководителя силового органа региона составляет около 5 лет (у МВД чуть больше). Однако есть и яркие исключения. Например, прокурор Татарстана И.Нафиков занимал свой пост с 2013 по 2023 гг. А министр внутренних дел Чечни Р.Алханов непрерывно служил с 2004 по 2023 гг.

📌 Регионы значительно отличаются друг от друга по интенсивности кадровых ротаций в силовых органах. К тому же регионы с частыми ротациями в случаях МВД и прокуратуры не совпадают между собой. Особенно примечательно, что частота ротаций не связана с какими-либо количественными индикаторами эффективности (например, уровнем преступности).

📌 Практики рекрутирования кадров с учётом принципа «землячества» прослеживаются в органах МВД и сейчас, а вот в прокуратуре с момента назначения генпрокурором И.Краснова в силу его кадрового бэкграунда не наблюдаются.

📌 Практика «наказания», связанного с теми или иными нарушениями, в случае МВД проявляется значительно чаще, чем в прокуратуре. В закрытой системе МВД, ориентированной на постепенное продвижение кадров по служебной лестнице, возрастает роль публичного скандала, способного стать легко объяснимым поводом для отставки.

📌 В случае ухода с должности в другую сферу силовики чаще всего находят себя в структурах исполнительной власти региона (заместители и советники глав субъектов РФ). Руководители органов МВД региона также уходят в бизнес-структуры, что не свойственно представителям прокуратуры.

👆Впрочем, есть и другой взгляд на жалобу псковского «Яблока» в Конституционный Суд.

«Однако на этот раз не всё так однозначно» 😉

Что там отражается в социальном зеркале?

Мэтр качественной социологии Сергей Белановский навёл на великолепное исследование.

Команда Алексея Токарева провела по всей стране 48 фокус-групп, на которых предлагалось нарисовать образ будущего страны (Россия-2033). «Автопортрет» получился интересным и местами неожиданным.

📌 Власть не любят, но не ненавидят. При этом у власти есть неистраченный кредит доверия общества.

Между властью и обществом – стена. Массовый человек предпочитает не замечать объективных достижений чиновников. В позитивных процессах власть воспринимается как футбольный тренер — его труд незамечаем, а все достижения приписываются себе. При бездействии власти она воспринимается как давний противный сосед — подбешивает, конечно, но не до криминала. При этом исключением является президент, сохраняющий «тефлоновость» (критические оценки есть у молодёжи, но они носят иррациональный характер в духе «Просто сидит давно.») и не включается массовым сознанием в нелюбимую бюрократию.

Оппозиция — раздавленные маргиналы. Таково массовое восприятие, респонденты не видят в оппозиции субъектности. Перспектив политической революции нет — даже заявляющие, что надо «взяться за оружие и свергнуть эту власть», не готовы к личным активным действиям.

📌 Главная скрепа — тотальный патернализм сознания.

В массовом сознании агентом перемен может выступить исключительно государство, а не общество и не бизнес. Именно государство должно отвечать за желаемый образ будущего. Модернизация сверху.

Показательно восприятие коррупции — бороться с ней должно государство, при этом речи нет об изменении своего поведения в отношениях с чиновниками.

Массовый человек, с одной стороны, ждёт помощи от государства и опирается на него, с другой — сетует на его неэффективность.

Патерналистская установка присутствует во всех поколенческих группах. Зумеры не исключение, – вместо привычного представления «капризные и свободные», вырисовается образ «поколения ленивцев», чья философия сводится к опоре на государство с последующей претензией к его некачественной работе.

📌 Молодёжь — главные пострадавшие от глобального противостояния.

Налицо две «боли» молодёжи, выступающих источником ценностного спора «отцов и детей».

Во-первых, восприятие санкционных лишений. Выросшее в сытые годы молодое поколение сформировало определённый образ потребления (гаджеты, франшизы, массовая культура). Его изменение выступает жёстким этапом взросления. Ироничное восприятие этих сложностей со стороны старших поколенческих групп создаёт ценностный конфликт.

Во-вторых, отношение к давлению на нетрадиционалов. Старшие возрастные группы, в отличие от молодёжи, не замечают каких-либо их притеснений или не считают это проблемой.

Ключевой парадокс современной России молодой — несоответствие целей средствам. Молодые люди хотят перемен, однако они не готовы брать за них ответственность на себя, а ждут, когда «годы великих переломов» обеспечит государство.

Создание социальных лифтов и лестниц для этих людей должно быть сохраняемым трендом власти (в этом смысле опыт многочисленных конкурсов президентской платформы Россия – страна возможностей безусловно удачен).

Новая редакция социального контракта : «Сделайте нам условия и дайте возможности — дальше мы сами!».

📌 Ключевая черта образа желаемого завтра — равенство.

Речь не о вульгарной «уравниловке». Равенство в отношениях с властью как уважение с её стороны.

Равенство как преодоление разрыва между Россией столичной и Россией остальной (этому в докладе посвящён отдельный блок).

Равенство граждан между собой как равенство возможностей.

Также высокий запрос в образе прекрасного завтра на качественную медицину и образование, высокий стандарт потребления и объединяющую атомизированное общество идеологию.

В исследовании ещё много интересного — и о восприятии Москвы, и о видении России на международной арене будущего, и о шести противоречиях устройства российского общества, которые может разрешить лишь государство. Поэтому управленцам, политикам и их консультантам доклад надо читать целиком.

https://www.group-telegram.com/Sbelan_52/435

Партийные бренды

Галина Пушкарёва из МГУ выделяет три функции политического бренда как символической конструкции.

Во-первых, сигнификация. Если просто, то речь о выделении из множества других политических объектов. В принципе, эту задачу решает любая оригинальная эмблема партии.

Во-вторых, бренд должен не только помогать аудитории ориентироваться в политическом пространстве, но и вызывать эмоциональный отклик.

Наконец, третья функция сводится к мобилизации, бренд должен мотивировать на политическое действие.

Собственно, первую задачу решает любая партийная эмблема, а вот говорить о наличии хорошо сконструированного политического бренда можно только, если успешно решаются две остальные.

В этом контексте интересно посмотреть на парламентские партии в преддверии их главной схватки за Госдуму.

Disclamer. Речь не о политических предпочтениях авторов или оценке электоральных перспектив партий, а исключительно об оценке брендов партий как их символического капитала.

🛠 КПРФ — Самый сильный бренд, что объяснимо. Наследство созданного пропагандистской машиной КПСС, апелляция к ностальгии и чувству социальной справедливости.

👨 Новые люди — Несмотря на относительную новизну (а во многом именно благодаря ей), за счёт чёткого фокуса медиастратегии довольно быстро выстроен сильный бренд. Апелляция к разумной свободе, партия «либерализма в границах допустимого». Особенно эффективно грани партийного бренда простраиваются на контрасте с общим градусом демонстративной бескомпромиссности.

🐻 Единая Россия — Сильный административный бренд. Как неоднократно отмечал Евгений Сучков, фундамент позиционирования партии – положительный образ Владимира Путина. «Партия официального лоялизма», апелляция к поддержке главы государства и сохранению статуса-кво (стабильности).

🗽 ЛДПР — Изначально сильный бренд сейчас находится в стадии трансформации. С одной стороны, это уже не «партия Владимира Жириновского» – при всей естественности и разумности эксплуатации в строительстве обновленного бренда имени отца-основателя, в смысле персонификации партии это уже не так, невозможно бесконечно ехать на инерции харизмы и политического гения ВВЖ. С другой стороны, это уже и не партий «отмороженной правды» и «русского реванша». Апелляция к более умеренной тональности российского патриотизма и позиционирование в качестве «пропрезидентской оппозиции» (кажущийся парадокс имеет технологическую перспективу: выбор тех, кто поддерживает Владимира Путина, но не бюрократию или «партию власти»). Примечательно, что параллельно с трансформацией бренда партии идёт работа по пересборке бренда её нового председателя.

⚖️ СРЗП — Неоднократно обновлявшийся бренд сейчас находится, пожалуй, наиболее «рыхлом» состоянии. Безусловной сильной стороной партии является наличие сильных региональных лидеров. Это порождает парадоксальную ситуацию, когда в отдельных регионах сформированы сильные локальные бренды партии (точнее, реготделений), причем разные. Однако парадокс в том, общепартийную символическую идентичность сформулировать удаётся с трудом. Это не партия городской интеллигенции, но, и не «партия кувалды». По сути, текущее позиционирование сводится к уже упомянутой «пропрезидентской оппозиции» с элементами ностальгии и левой риторикой. Способствовало размыванию бренда и игра многолидерство — каждый из сопредседателей партии привнёс в её символический капитал как часть своего личного образа, так и шлейф от стоящей за ним структуры. В итоге вышла расфокусированная мешанина. Видимо, для решения этой задачи партией был сформулирован новый идеологический вектор – патриотический социализм. Несмотря на наличие исторических примеров успешного партийного брендирования через «социализм с прилагательным», пока о построении внятного сильного бренда партии говорить трудно (непонятно, к какой политической эмоции и как идёт обращение).

Даже в административно модерируемых кампаниях сильный бренд партии выступает фактором, имеющим электоральное значение. И пусть до выборов в Госдуму осталось не так много времени, партийцы ещё могут успеть скорректировать свои бренд-стратегии.