Proeconomics

Аналитик Института комплексных стратегических исследований Наталья Чуркина – о снижении спроса на уголь – специально для Proeconomics.

Темпы роста спроса на уголь в мире замедляются, но рост пока сохраняется, по данным нового доклада МЭА. Вот только для российских угольщиков выводы доклада неутешительны. В частности, ожидается падение экспортных доходов в отрасли на 20% в 2024 году по сравнению с 2021 годом.

Одновременно активно идут дискуссии на государственном уровне и в экспертном сообществе о мерах поддержки угольной промышленности. На этом фоне уместно было бы отметить, что поддержка какой-либо отрасли не всегда означает стимулирование роста объёмов производства и экспорта. В отдельных ситуациях нужна обратная стратегия, направленная на обеспечение управляемого сжатия.

Ведь что означает угольная отрасль для экономики нашей страны? Согласно недавнему докладу N. Trans Lab, вклад добычи угля в ВВП не превышает 0,8%, а в среднем за последние годы составляет 0,4%. При этом действующая система регулярной поддержки отрасли приводит к перекосам в оценках её роли в экономике.

Так, предоставление более низких тарифов на перевозки угля железнодорожным транспортом приводит к проблеме перекрёстного субсидирования, когда издержки перевозчика покрываются за счёт более высоких тарифов для грузоотправителей других отраслей. И перекрёстное субсидирование завышает вклад угольной отрасли в экономику примерно на 0,2 п.п. Учитывая высокую долю экспорта у угольщиков, получается, что значимая часть субсидий для отрасли осуществляется, по сути, в пользу зарубежных стран, так как они получают таким образом более дешёвые энергоресурсы за счёт российских грузоотправителей.

Высокий градус накала дискуссий вокруг темы добычи угля связан и с тем, что уголь занимает около 60% провозной способности дефицитного Восточного полигона, где угольщики имеют гарантии вывоза продукции за счёт выделения квот для угледобывающих регионов. В то же время грузоотправителям товаров с более высокой добавленной стоимостью сложнее получить доступ к инфраструктуре.

Так стоит ли всеми силами наращивать и поддерживать экспорт столь проблемного для экономики сырья? Конечно же, добыча угля значима для экономик отдельных регионов, прежде всего Кемеровской области. Однако и влияние отрасли на жизнь людей на Кузбассе тоже не столь однозначно. Ведь средний уровень доходов на душу населения в регионе на 26% ниже среднероссийского уровня (по данным на II кв. 2024 г.), а смертность населения в трудоспособном возрасте - на 36% выше (по данным за 2022 г.). По распространенности болезней костно-мышечной системы и соединительной ткани Кемеровская область входит в пятёрку регионов с наихудшим показателем (данные за 2022 г.). Диверсификация же экономики угольных регионов может привести к расширению их потенциала социально-экономического развития.

Ещё одно следствие сжатия угольной отрасли, которого традиционно опасаются, - это возможные социальные протесты, аналогичные тем, что были в 1990-х гг. Однако высокий уровень безработицы в 1990- е гг. (доходивший до 13,3% в 1998 г.) уже сменился острым дефицитом кадров. Возможности же переобучения и переезда сотрудников сегодня существенно выше. Да, управляемое сжатие отрасли потребует поддержки и затрат от государства, но разовых и в итоге существенно меньших, чем постоянное субсидирование.

В конце концов, важно помнить, что производительность труда даже на лучших шахтах и разрезах России в 2-2,8 раза ниже, чем, например, в Австралии. И согласно отчётам Минэнерго, существенного роста производительности в последние годы нет. А ведь при таком разрыве обеспечить себе конкурентоспособность на мировом рынке крайне сложно. Так стоит ли всеми силами наращивать экстенсивно рост? Гораздо более рационально было бы решать вопросы повышения эффективности в отрасли, в том числе за счёт управляемого закрытия наименее конкурентоспособных угольных производств.

www.group-telegram.com/us/proeconomics.com/15922

12.0K viewsDec 24 at 15:56

Аналитик Института комплексных стратегических исследований Наталья Чуркина – о снижении спроса на уголь – специально для Proeconomics.

Темпы роста спроса на уголь в мире замедляются, но рост пока сохраняется, по данным нового доклада МЭА. Вот только для российских угольщиков выводы доклада неутешительны. В частности, ожидается падение экспортных доходов в отрасли на 20% в 2024 году по сравнению с 2021 годом.

Одновременно активно идут дискуссии на государственном уровне и в экспертном сообществе о мерах поддержки угольной промышленности. На этом фоне уместно было бы отметить, что поддержка какой-либо отрасли не всегда означает стимулирование роста объёмов производства и экспорта. В отдельных ситуациях нужна обратная стратегия, направленная на обеспечение управляемого сжатия.

Ведь что означает угольная отрасль для экономики нашей страны? Согласно недавнему докладу N. Trans Lab, вклад добычи угля в ВВП не превышает 0,8%, а в среднем за последние годы составляет 0,4%. При этом действующая система регулярной поддержки отрасли приводит к перекосам в оценках её роли в экономике.

Так, предоставление более низких тарифов на перевозки угля железнодорожным транспортом приводит к проблеме перекрёстного субсидирования, когда издержки перевозчика покрываются за счёт более высоких тарифов для грузоотправителей других отраслей. И перекрёстное субсидирование завышает вклад угольной отрасли в экономику примерно на 0,2 п.п. Учитывая высокую долю экспорта у угольщиков, получается, что значимая часть субсидий для отрасли осуществляется, по сути, в пользу зарубежных стран, так как они получают таким образом более дешёвые энергоресурсы за счёт российских грузоотправителей.

Высокий градус накала дискуссий вокруг темы добычи угля связан и с тем, что уголь занимает около 60% провозной способности дефицитного Восточного полигона, где угольщики имеют гарантии вывоза продукции за счёт выделения квот для угледобывающих регионов. В то же время грузоотправителям товаров с более высокой добавленной стоимостью сложнее получить доступ к инфраструктуре.

Так стоит ли всеми силами наращивать и поддерживать экспорт столь проблемного для экономики сырья? Конечно же, добыча угля значима для экономик отдельных регионов, прежде всего Кемеровской области. Однако и влияние отрасли на жизнь людей на Кузбассе тоже не столь однозначно. Ведь средний уровень доходов на душу населения в регионе на 26% ниже среднероссийского уровня (по данным на II кв. 2024 г.), а смертность населения в трудоспособном возрасте - на 36% выше (по данным за 2022 г.). По распространенности болезней костно-мышечной системы и соединительной ткани Кемеровская область входит в пятёрку регионов с наихудшим показателем (данные за 2022 г.). Диверсификация же экономики угольных регионов может привести к расширению их потенциала социально-экономического развития.

Ещё одно следствие сжатия угольной отрасли, которого традиционно опасаются, - это возможные социальные протесты, аналогичные тем, что были в 1990-х гг. Однако высокий уровень безработицы в 1990- е гг. (доходивший до 13,3% в 1998 г.) уже сменился острым дефицитом кадров. Возможности же переобучения и переезда сотрудников сегодня существенно выше. Да, управляемое сжатие отрасли потребует поддержки и затрат от государства, но разовых и в итоге существенно меньших, чем постоянное субсидирование.

В конце концов, важно помнить, что производительность труда даже на лучших шахтах и разрезах России в 2-2,8 раза ниже, чем, например, в Австралии. И согласно отчётам Минэнерго, существенного роста производительности в последние годы нет. А ведь при таком разрыве обеспечить себе конкурентоспособность на мировом рынке крайне сложно. Так стоит ли всеми силами наращивать экстенсивно рост? Гораздо более рационально было бы решать вопросы повышения эффективности в отрасли, в том числе за счёт управляемого закрытия наименее конкурентоспособных угольных производств.

BY Proeconomics