Начала слушать мини-курс Why Memoir Matters: Learning from the Lives of Others. Я страстно люблю биографии, автобиографии и мемуары как жанр, поэтому идея исследования показалась мне интересной.

Там автор заходит с различения между мемуарами и автобиографией. Это совсем простая мысль, но здравая. Автобиографией корректно называть целостный и системный рассказ о своей жизни в ее полноте. А мемуар может быть посвящен какому-то конкретному опыту или одной теме, не всему длинному пути от семьи через образование и воспитание к многочисленным свершениям к славным золотым годам.

Эта систематизация приятным образом снимает раздражение от книжек о себе, которые пишут совсем молодые люди. Им часто пеняют, что заниматься такими вещами можно на склоне лет, а им рано еще. Но написать про яркий опыт совершенно ок, и, в общем, про это бОльшая часть современных таких мемуаров – каково это расти младшим принцем, чуть не умереть от редкой болезни, расти в семье радикальных выживальщиков и все-таки поступить в университет. Мне нравится, когда опыт оформляют в книгу, книга – такая волшебная штука, которая заставляет автора трансформировать описание событий своей жизни во что-то более важное.

В прошлом году мы провели первый сезон корпоративного книжного клуба METRO. Обсуждали три книги: одну про технологическую книгу на важную тему, одну про классическую литературу и одну про индустрию ритейла.

Корпоративный книжный клуб – непростой проект. Деталей радиально больше, чем в классическом клубе, где собирается группа единомышленников. Прямая доступность – не все, кто хочет участвовать, могут потратить именно это время, не все даже физически находятся в городе проведения. Связь с остальными внутренними и внешними коммуникациями. Сочетание увлекательности и корпоративной целесообразности.

В METRO мы решили все встречи записывать и выкладывать в открытый доступ, так почти никто не делает, потому что это еще отдельный проект и много дополнительных задач для решения. Первое заседание – по книге Евгения Черешнева «Форма жизни № 4: Как остаться человеком в эпоху расцвета искусственного интеллекта».

Вчера хорошо провела время на рабочем пред-обсуждении книги января в клубе Просветителя - «Американцы и все остальные. Истоки и смысл внешней политики США» Ивана Куриллы.

На этих встречах мы с группой модераторов обсуждаем будущие обсуждения, которые начнутся уже 30 января. Я всегда говорю одну вещь: книжные клубы нужны для удовольствия, а, чтобы одни люди получили удовольствие, другие должны подумать, какие есть хорошие направления разговора о книге и какие плохие – в смысле, такие колеи, куда может соскочить дискуссия и минут двадцать выжигать кислород на что-то напряженное и безблагодатное. Для книги про историю представлений американцев о самих себе и о других на следующей неделе таких вариантов будет предостаточно!

Судя по тому, сколько всего обсуждается в клубном чате, и сколько разных ослепительных тезисов выставили модераторы на пред-обсуждении, встречи будут будь здоров. Так что, даже если не читали Куриллу, приходите. Ну или прочитайте за неделю, книжка короткая. Вход в клуб - @Club_Prosvetitel_bot

Читаю эту книгу про Спотифай, с большой теплотой отношусь к скромности автора, который говорит, что да, не так уж и здорово мы умеем понимать предпочтения пользователя, и почти все сводится к древнему принципу рекомендательных систем, когда вам советуют то, что нравится людям, которым нравится то, что вам уже нравится. Ну такое, не то что бы новость. Надеюсь, до описания более сложных алгоритмов рекомендаций я еще просто не добралась.

Мне это интересно применительно к книгам. Великая загадка Амазона – как он ухитряется настолько плохо рекомендовать книги мне, при том, что у меня тысячи скачанных сэмплов, сотни купленных книг, тысячи и тысячи заметок в книгах, видимая для сервиса динамика чтения: когда, с какой скоростью, что я читаю, где останавливаюсь, когда и какие тексты бросаю, к чему возвращаюсь, история просмотра страниц книг. Теоретически, Амазон знает о моем чтении больше, чем я. И редко не рекомендует книги удачно, при том, что продать мне книжку – как нечего делать.

Я думаю, что где-то в лабораториях Амазона или других крупных сервисов уже варится обучение нейросети, которая каким-то другим способом будет сопоставлять людей и книги. Ведь мы сами не знаем, на самом деле, почему какие-то тексты вступают с нами в реакцию, а какие нет. Дело не в темах и не в жанрах, это более сложная штука.

У каждого читателя есть свой личный сорт книжной пыльцы, которая особо точно соединяется с его культурными рецепторами. Иногда это очень странно. Я вот с непонятным увлечением прочитала фанфик на романы Полдня Стругацких «Факап», за несколько лет начисто забыла содержание и еще раз перечитала до половины. Что это было? Ну он, личный сорт.

Книжек сейчас издается много, классические способы найти себе приятное чтение на таких объемах ломаются. Я периодически читаю канал Страдающая литература, в котором два поста из каждых трех посвящены одной главной проблеме – как найти читателей для своей книги. Часто это авторы, которых какое-то издательство провело через весь свой процесс, была редактура, корректура, книга выпущена. То есть, текст, как минимум, нормальный. Чисто статистически должны быть сотни людей, на которых он произведет неотразимое впечатление, и тысячи тех, кому понравится. Но вся надежда на рекомендательные системы, никакой ручной труд обозревателей тут не поможет.

Узнала элементарную, но неожиданную для меня правду о формуле платежей музыкантам в Спотифае. Интересно, работает ли это для подписных книжных сервисов! Я, как дурачок, думала, что мой платеж просто распределяется по авторам книг, которые я дочитала до какого-то процента.

Принцип pro rata работает так: деньги всех подписчиков, предназначенные для роялти (примерно 70% от выручки), собираются в единый пул и распределяются между музыкантами пропорционально их доле в общем количестве прослушиваний. Это значит, что все платят музыкантам, которых не слушают. А я - авторам книг, которые не читаю, скажем "К себе нежно" или других хитов подписки (если там тоже выплаты расчитываются pro rata).

Например, если некто за целый месяц послушал только одну песню своего любимого артиста, то этому артисту не отправится 7 долларов из уплаченных за подписку 10. Предположим, у сервиса 100 миллионов платных подписчиков по 10 долларов в месяц, и средний пользователь делает 1000 прослушиваний в месяц.

Получается 100 миллиардов прослушиваний, каждое из которых дает музыканту 7 центов. Из 10 долларов преданного фана только 7 центов уйдет исполнителю той самой песни, а остальное распределится между остальными. Процентов 10 денег нашего гипотетического пользователя заберет вообще Эд Ширан, у которого очень хорошо с популярностью на Спотифае.

Основной принцип капитализма сформулирован в Евангелие от Матфея: у имеющего мало отнимется, имеющему много – прибавится. Я это когда-то вычитала у Толстого в «Войне и мире», и это прям правда.

You Have Not Yet Heard Your Favourite Song: Music in the Age of Streaming

Много ездила на выходных и послушала две лекции из страдариумного курса Десницкого о сложных местах в Новом Завете.

Понравился тезис о ситуативно-политическом толковании этой строчки из Послания к римлянам апостола Павла: Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Не очень понятно, как ее понимать, потому что христиане многократно противостояли самым разным властям.

Как и все тексты, Послания - очень контекстная вещь, апостол Павел не то что бы писал канон, это буквально письма к разным общинам. Может быть, направляя сообщение римским единоверцам, он понимал, что оно будет доведено до властей и давал защитный сигнал. Особо благожелательный римлянин мог даже усмотреть здесь согласие с божественностью цезаря - главной проблемой для христиан. Не то что бы сильно помогло, но идея понятна. Но потом, конечно, мысль о божественности власти страшно понравилась всем остальным властям, и тем, кому она не предназначалась.

Нам надо поговорить. Мы заканчиваем подготовку третьего потока нашего курса организаторов и модераторов книжных клубов.

Я хочу донастроить программу и для этого мне важно поговорить с людьми, которые покупают он-лайн курсы, связанные с абстрактным знанием. То есть, не про ускоренное получение профессии программиста или диетологию, а про философию, городскую архитектуру (если вы не архитектор), кинематограф (если вы не сценарист или режиссер), книжки (но не как их писать) и прочее потребление возвышенного. Если вы клиент Страдариума, Синхронизации, LevelUP, Арзамаса, Вагантов и других сосредоточий интеллектуальных наслаждений, то вы нужны мне.

Если вы покупаете вообще любые курсы не про практические умения, то поговорите со мной. Планируете ли вы наш курс - совершенно не важно.

Разговор займет 30 минут, я его расценю как большую помощь. Отметить удобное для себя время можно здесь, дальше все попадает в наши гугл-календари и мы прекрасно проводим время в зуме. В знак благодарности буду рада ответить на любой вопрос о чтении, книжных клубах и всем таком.

В ближайшее же время мы закрываем анкету предзаписи на курс, которая дает лучшие условия на обучение на третьем потоке – будет ли четвертый, я не уверена. В анкете предзаписи уже 235 человек, о том, что будет на курсе нового, расскажу подробно на этой неделе.

Моя модераторская карьера приближается к точке «теперь я видела все» - вчера в заседании книжного клуба участвовала отставная крыса-киборг. Это мы обсуждали работу Уолтера Айзексона «Илон Маск» в максимально подходящем месте – лабораториях компании Neiry, которая разрабатывает нейроинтерфейсы для крыс, коров, собак и, в потенциале, людей. Спасибо за гостеприимство и откровенный рассказ.

Против айзексоновского «Илона Маска» как книги для обсуждения было много сомнений и возражений: если кому-то интересен Маск, то он и сам про него все прочитал в статьях и интервью, а кому неинтересен, тот не будет читать кирпич с его лицом на обложке.

Но вот здесь работает магия книги. Настоящая книга много больше, чем просто длинный текст на заданную ему. Набор статей, новостей и постов про Маска – это просто, ну, куча. Какие-то факты и какие-то оценки. Книга же собирает все в сложную конструкцию, которая едет сама. Там, внутри рассказывается большая семейная сага, история одержимости, комедийный сюжет броманса автора и героя, несколько производственных романов, идеологический манифест. Поскольку автор все-таки Айзексон, то все это крепко работает.

Я согласна с теми, кто говорит: но ведь в жизни все не так, книга согласована с отрядом юристов и пиарщиков, сам Маск не такой, IT и инженерные компании работают не так. Плюс за время пути собачка смогла подрасти – за два года с выхода книги биография Маска украсилась новыми зажигательными эпизодами. Да, но это же свойство любой рассказанной истории: в жизни все иначе. Истории же такие, что всякий, кто делает что-то, требующее риска и жесткости, или кому говорят: «ничего не получится», кто хочет странных вещей, кто сам малотипичный, может найти с ними свой личный и читательский контакт. То, что нужно для разговора.

Отличная получилась встреча, мне было очень интересно.

И про крысу-киборга на пенсии. Директор Neiry, Александр Панов, рассказывал, что умные крысы, которые показывают хорошие результаты, живут долго и счастливо все отпущенные им природой пару лет. Туповатые (или негодные для подключения к цифровой нейросети), соответственно, не живут.

Вот эта крыса, которая приехала общаться с клубом в личной большой переноске с гамачком, игрушками и красивым домиком, считается туповатой. Тем не менее, она проживет длинную жизнь, потому что обладает одним важным умением – не кусается. Большинство крыс не кусают только своих знакомых лаборантов, а эту можно давать тискать гостям.

Короче, дивный новый мир, в котором надо быть или хорошо совместимым с нейросетью, или не кусаться. У меня даже чип непрерывного измерения уровня глюкозы зачесался.

Пока не вышла следующая лекция краткого курса Десницкого про трудные места Нового завета, решила дослушать первый цикл лекций о. Уминского (тоже страдариумный) о раннем христианстве.

Я прочитала и послушала какое-то заметное количество работ на эту тему и мне всегда была особенно важна деконструкция, кто и когда писал разные тексты Священного Писателя. Я тот читатель, для которого смерти автора не существует, для меня текст – такая же часть человека, как его рука, написанное буквально сделано из автора. В моем мире ни один текст не имеет смысла сам по себе, это просто собрание букв, которые случайно складываются в слова.

Лекции курса же подсветили для меня другую сторону библеистики – для кого что писалось и говорилось. Очень сложно и захватывающе!

Сами по себе притчи и проповеди Христа адресованы совершенно конкретным людям, «простым» иудеям, живущим в римской провинции начала первого века нашей эры – народной пастве еще одного пророка, предвещающим скорый конец света, и непростым иудеям, фарисеям и книжникам, в первую очередь, из крупных иудейских городов. Они опираются на все, что понятно именно им, на всю культуру и запреты.

Но Евангелия – это не только собственно слова Христа, это четыре разные истории, рассказанные уже для другой аудитории. Самые старые Евангелия – от Матфея и от Марка, вероятно, обращены к членам иудейских общин, живущим в более благополучных местах, чем сама Иудея, и написаны они на языке образованных людей. Не рыбарям и пахарям. Следующие, более поэтические и мистические Евангелия – от Луки и, особенно, от Иоанна, предназначены для римлян, преимущественно уже не-евреев. И по сюжетам, по образам видно, какой же это другой разговор.

Послания Апостола Павла прямо адресованы конкретным уже христианским общинам, и там много супер-ситуативных тезисов, которые имеют смысл только в контексте. Римлянам в Риме он пишет одно, а бывшим легионерам в Филиппах – вообще другое.

Я бы отдельную большую работу об этом прочитала – что для кого писалось в Священном Писании.

И всегда важно помнить, что авторы этих текстов не с нами разговаривают. Мы случайно подслушали чужой разговор.

И еще кое-что, как мне кажется, поняла. Или не поняла, но сформировала гипотезу.

Я долго думала, как так получилось, что римляне приняли христианство, при том, что у них была очень удобная для жизни даже не то что бы религия, скорее, система верований. Почитать семейных божков и духов предков комфортно, это создает ощущение поддержки и родовой защиты. Я думаю, что иметь свой собственный алтарик дома, посвященный своим собственным пенатам и конкретным прародителям, было здорово. Для себя лично можно выбрать любое подходящее божество: легионеру – Митру, торговцу – Гермеса или какого-то регионального аватара. Если очень умный, то можно ни в кого не верить, а для укрепления духа примкнуть к одной из философских школ. Школ тоже много.

Как можно было это променять на очень своеобразное учение, в котором принципиально новые черты надо еще разглядеть, потому что чисто сюжетно в античности уже все видели – и монотеизм, и воскресающее божество, и сына бога. Поразительная эстетика и символика христианства тогда еще не сложилась. Зато в нагрузку новая религия обеспечивала анти-престиж и максимальную беспафосность, огромные дополнительные требования к верующим (поначалу еще были споры по поводу соблюдения многочисленных требований Торы, но и без них все трудно). Плюс некоторая противоречивость и непроработанность канона.

Непонятно, вот и Юлиан Отступник не понял, как так. Политические выгоды обращения граждан империи в религию, проповедующую смиренность и покорность властям, в период раннего христианства были неочевидны. Даже наоборот, тут стоит помнить, что очень раннее христианство было апокалиптической сектой, члены которой верили, что вот-вот. Такие люди, скорее, опасны, чем удобны как налогоплательщики и надежная рекрутская база.

И только слушая о. Уминского я, как мне кажется, поняла, что именно категоричностью и некомфортностью христианство привлекало к себе на фоне замечательно расплывчатых античных верований. Иногда за определенность можно дорого заплатить.

Слушаю книгу Роба Данна, известного у нас своей отличной работой про изобильность наших микроскопических и беспозвоночных соседей «Не один дома. Естественная история нашего жилища от бактерий до многоножек и пауков» - Every Living Thing: Man's Obsessive Quest to Catalog Life, from Nanobacteria to New Monkeys. Он там пишет про великую программу систематизации всех живых существ, запущенную Карлом Линнеем.

Это книга одного из самых любимых мною сортов книг – про жизнь идей, про то, как именно создавалось и складывалось (что два разных процесса) наше представление о мире, которое кажется всем в каждый момент совершенно естественным. То, что все живое делится на разные виды, является представлением по умолчанию. Некоторое время назад незыблемость понятия вида перестала считаться биологической ересью, но, чтобы оспаривать канон, надо было его сначала построить.

И совершенно понятно, почему Линней с таким самозабвением давал правильные имена всем встречным живым существам. Он же сын пастора, а раздача имен живым тварям было правом, данным Адамом самим создателем, и способом утверждения власти человека (также стоит отметить, что до грехопадения женщину не называют никак, ни Яхве, ни Адам не дают ей имени, после того Адам дает ей имя Ева. И тут еще можно поспорить, означает ли это, что мужчина главный не только над бессловесными тварями, но и над женщиной – не факт, что магия наречения продолжала действовать после изгнания из рая).

Само название книги тоже занятное – есть еще одна работа с точно таким же заголовком: Every Living Thing: The Great and Deadly Race to Know All Life, выпущенная в прошлом году (книга Данна вышла в 2020). В мире нонфика нечасто бывает, чтобы две книги на довольно узкую тему выходили так кучно. Совпадение названий мне не совсем понятно: Every Living Thing – пятая книга знаменитой серии воспоминаний сельского ветеринара Джеймса Херриота, который какую-то часть своих мемуаров называл по строчкам гимна:

All things bright and beautiful,
All creatures great and small,
All things wise and wonderful,
The Lord God made them all.

Every Living Thing в гимне нет, но это точно из Священного писания в каком-то переводе, вот, в Псалмах есть:

You open Your hand
And satisfy the desire of every living thing.

И у Данна же вычитала удивительное – как и в просвещенном, великолепном восемнадцатом веке люди без особых раздумий считали, что насекомые разводятся из разной грязи, а внутри у них бесформенная слизь. Только Ян Сваммердам решил отпрепарировать под микроскопом трутня и с изумлением обнаружил, что он – не мешочек с однородным содержимым, а нормальный организм, который как-то устроен.

Этот эпизод кажется мне изумительным до нереалистичности. Восемнадцатый век! Воздушные шары, прививки от оспы, атмосфера Венеры, планета Уран, принципы горения. Это все большие открытия, которые можно сделать только при наличии проработанной картины мира. И тут же существует фоновая идея, что насекомые с их способностью к полету и сложному поведению внутри себя устроены примерно никак.

Вероятно, мы про что-то тоже имеем представления невероятной дикости.

Премия "Лицей" просит передать, что, если у вас есть рукопись Большой Прозы или нетленной поэзии, вы молоды и еще никогда не побеждали в больших литературных конкурсах, то самое время победить.

Вашу заявку ждут до 21 марта здесь, подробней о Премии Лицей - здесь.

Вспомнила книгу, которую прочитала и никак не отметила в канале, «Башню тишины» Рагима Джафарова. Городское фэнтези про незрячего ловкача, который выдает себя за зороастрийского мага и оказывает магические услуги типа гаданий, а потом выясняется, что он и правда непростой коротышка, что плюс, но надо надо срочно лететь в Баку к семье, решать непростые вопросы. По описанию похоже на зачин «Последнего богатыря» с Азербайджаном вместо сказочного измерения, это не так, хотя пересечение смешное.

Не знаю, почему в литературе, особенно, в фэнтези и фантастике, так редко пишут о незрячих или неслышащих героях. Не ради инклюзии, что, конечно, тоже важно, а потому что другой мир круто описывать совсем по-другому, через непривычное для среднего читателя восприятие. По-моему, никакой маг не может быть Гэндальфом, который даже без всякой магии успешно бы бился в гуще сражения на своем белом коне. Я бы и в DnD делала магов все более дохлыми физически по мере наращивания уровней.

Слепой зороастрийский маг – это волшебная идея. Плюс бакинский гиперлокализм. Я неимоверно люблю городской гиперлокализм. Как у Подшибякина в «Последнем дне лета» описан совершенно точный Ростов на Дону (а где неточно, то специально, для решения художественных задач). И здесь тоже. Плюс зороастрийские эти локации – мы тоже специально ездили в зороастрийский храм смотреть на священный огонь. Фабула на этом фоне даже не особенно важна, ты просто туда-сюда ходи.

Но я все равно спросила у автора, почему он называет Девичью Башню башней тишины, хотя она явно никогда не использовалась в этом качестве (как это вообще можно себе представить, в центре города). Говорит, что версии разные есть, и такая тоже. А назначение башни совершенно непонятно.

В рамках подготовки программ чтения для разных книжных клубов читаю свежую русскую прозу. Прочитала повесть Ксении Буржской «Литораль». Это не мое комфортное или привычное чтение, мне неинтересно, что люди внутри себя чувствуют в разных житейских ситуациях. Но вообще здорово написано, очень умело и сбалансированно. Там крепко пьющую учительницу средней школы уже основательно обглодал скудный и противный быт, и вот эти все ужасы нашего городка изображены так, что получается достоверный хоррор. Особенно сцены со свекровью, которая говорит приунывшей от тщетных забот героине что-нибудь вроде «Ты очень много работаешь, Анечка. Без тебя дом остыл». Идею «сменщика», я думаю, узнают все, кто имел дело с задорными пьяницами.

Еще история напомнила совершенно жуткую новеллу «Неделя как неделя» Баранской, которая, я думаю, служила хорошим стимулом прогресса для поколений советских девушек. То, что случается с хорошими девочками, у Баранской описано достаточно живо, чтобы не ходить торными дорогами никогда. Заглянула в начало текста и обнаружила, что история из 1965 года дивно резонирует с реальностью – там в НИИ, где работает героиня, прислали длиннейшую анкету, направленную на выяснение, как бы поднять рождаемость. В какой-то момент женщины-инженеры страшно ссорятся вокруг непростой темы «кто будет землю нашу заселять» и «вот во Франции государство платит матери за каждого ребенка».

«Литораль» отличная книга для клубного чтения – она читается за вечер и, при этом, неплоская, составленная из множества жизненных тем. Я бы не стала ее предлагать как модератор книжного клуба, потому что это совсем не мои темы, но вижу, что может быть хорошо. Надо только предупредить участников, что там много про алкоголь, это не всем комфортно читать и обсуждать.

Каждый месяц в клубе Просветителя мы читаем книгу, в которой описывается, как ученые сказали то и это, исследования показали, эксперименты подтвердили. И каждый раз меня волнует не только то, что говорит нам гипотеза, но и то, насколько ей можно верить, как понять, где лежат границы достоверности научного знания и, что еще сложнее, его популярного изложения.

Есть самонадеянное ощущение, что чистую лженауку легко распознать. Но с тезисами, которые выглядят вроде бы нормально, все сложнее – и каждый раз, когда я узнаю про какой-то вывод или открытие, я испытываю достаточно смутные чувства. Очень хочу поговорить об этом, поэтому клубная книга февраля – победитель премии Просветитель.Перевод в естественно-научном списке «Наукообразная чушь. Разоблачение мошенничества, предвзятости, недобросовестности и хайпа в науке» Стюарта Ричи (оригинальное название книги особенно прекрасно, но труднопереводимо - Science Fictions).

Я думаю, что это будет важный разговор для людей, которые читают много научно-популярных текстов. Приходите в клуб читать и обсуждать, к нам вполне можно присоединяться и на один месяц или для избранных книг. Даты заседаний, на выбор, 27 и 28 февраля – вечер, 1 марта – утро, также пройдет общая итоговая встреча с переводчиком и редактором книги 5 марта.

Присоединиться к клубу можно через бот @Club_Prosvetitel_bot.

Прочитала «Табию-32» Алексея Конакова, которую можно считать большой издательской удачей Individuum.

Пока читала, в очередной раз думала, что есть два варианта получения радости от книги – можно относиться к тексту как к конструкту и с удовольствием раскручивать его всю дорогу, а можно согласиться играть в игру, предложенную автором. Я сначала несколько раздражалась и думала, что все круто придумано, но на один хороший, яркий рассказ, а не на целую повесть. И уж тем более книга не является романом, как пишут в аннотациях. А потом примирилась с общей разряженностью текста и инфодампами, в которых очередной персонаж выдает длинную справку о том, как так все сложилось в ужасной шахматной стране будущего. Это не баг, а неспешный питерский шик.

Я думаю, что Табия не только не роман, но еще и не антиутопия, точно также, как не является антиутопией, скажем, «Скотный двор» Оруэлла. Это совершенно чистая социальная сатира, написанная с большим сочувствием к своему предмету. Так редко бывает, в первую очередь, потому что злым и презрительным быть легче легкого, большинство идет по этому простому пути.

Там автор в конце обширно цитирует «За миллиард лет до конца света» Стругацких (надо уже перечитать), мне же весь текст кажется, скорее, отражением и перерождением великой главы «12 стульев» Ильфа и Петрова «Междупланетный шахматный конгресс». Даже ритмически похоже:

Ананд, как загипнотизированный кролик в пасть удаву, жалобно-умоляюще смотрит на Каспарова. Тот, сурово сдвинув брови, сооружает гробницу для черного короля.

или

Мрак этот дремал почти сорок лет в черных кириллических и латинских символах, и вот теперь его разбудили, и он сочится сквозь хрусталик, разливается по сетчатке, захватывает мозг, сердце, душу, какие-то там еще печенки и селезенки, эндокринные железы и лимфатические узлы. Ах, Каисса!

Мощный старик Ульяшев похож на исцеленного от СДВГ Остапа Бендера в зрелые годы. Клуб извращенцев (одна из самых смешных линий книги - это описание лютой, омерзительной перверсии) страшно похож на Союз меча и орала с его трясущимися от ужаса участниками. И вся описанная конструкция социально-культурной жизни – это, конечно, же воплощенные с поправкой на реальность Нью-Васюки, в декорациях которых разворачивается свой Код да Винчи.

Короче, здорово, но надо приноровиться. Отдельно не могу не отметить необыкновенную изобретательность, с которой автор придумал сюжет на злободневную тему, хорошо читающийся с любой оптикой: и либеральной, и лоялистской.

Благодаря «Табии 32» узнала о другой книге Алексея Конакова, работе «Убывающий мир: история «невероятного» в позднем СССР», выпущенной издательством Музея Гараж.

Очень обрадовалась находке, потому что это чтение изумительно сочетается с книгой февраля клуба Просветитель – «Наукообразной чушью» (кстати, самое время к нам присоединиться, чтобы вместе пообсуждать разные сорта чуши), а также перекликается с уже обсужденными – «Археологией русского интернета» Наталии Кондратовой и «Это было навсегда, пока не кончилось» Алексея Юрчака.

Кроме того, сама тема отличная. Я имела счастье застать весьма поздний СССР, и помню, что все было! Обсуждение снежного человека, УФО и экстрасенсов присутствовали как важная часть общественной культурной жизни.

Конаков в книжке выдвигает отличный тезис: очень часто всю эту дичь объясняют тем, что семьдесят лет советский народ держали в принудительном атеизме, сочетавшимся с квазирелигиозным коммунистическим культом, а потом как отпустили, и образовавшийся вакуум втянул в себя самую дикую дичь. Нет, говорит нам Конаков, дело не в этом, не в том, что советские люди были наивными дурашками, не знающим, куда приложить свой I want to believe. Горячий интерес к паранормальному был присущ, в первую очередь, людям с инженерно-техническим образованием, которых много и хорошо учили самым разным вещам, но философскую подготовку давали специфическую:

Дискурс о «невероятном» успешно функционировал и распространялся потому, что в его основании лежал ряд совершенно конкретных «эпистемических добродетелей» (то есть добродетелей, которые «проповедуются и практикуются для того, чтобы познать мир, а не себя»2) — добродетелей, глубоко усвоенных населением СССР и связанных именно с наукой, с признанием ценности экспериментального исследования и научного метода в целом.

Гипотеза прикольная и похожа на правду. Я помню мое моральное потрясение, когда я в гостях у бабушки взяла стопку журналов «Химия и жизнь» и обнаружила там миллион статей, которые мне даже в девять лет представлялись совершенно антинаучными. Особенно меня пронял текст о реликтовых гоминидах, автор которого расширял концепцию снежного человека и описывал подводных, летающих, горных homo, продуктов параллельных ветвей эволюции, затаившихся в укромных и малоисследованных местах. Текст смутно намекал, что все тысячелетия человеческой истории реликтовые гоминиды копили силы для того, чтобы свести счеты с нашим видом, и спасения от них нет, потому что вместо технических достижений они отрастили себе много экстрасенсорных способностей. Ничего подобного от «Химии и жизни» я не ожидала.

Прочитала «Убывающий мир» Алексея Конакова – это короткий и исключительно стройный текст, в котором автор разворачивает примерно следующий тезис: все цветистое разнообразие «советского невероятного» определяется огромной идеологической сдвижкой, которая шла в стране - от мобилизационно-героического умонастроения к криптобуржуазному и мещанскому. Поэтому в пятидесятые горячие альтернативные гипотезы касались жизни на Марсе, а уже через двадцать лет – способам самолечения загадочным мумие.

На первом этапе много смешного типа:

в «куричьих или собачьих голешках», на которых поворачивается избушка Яги, нетрудно усмотреть описание ажурных трубчатых взлетно-посадочных устройств

но мало постыдного мракобесия. Отправить для поиска «снежного человека» на Памир огромную и хорошо оснащенную экспедицию – понятное действие. Есть гипотеза, кто-то выбил ресурсы, потому что ему хотелось сгонять на Памир, проверили – не нашли. Ну обсуждали всерьез свойства марсианской флоры, тоже нормально. Сравнили данные, стало понятным, что флоры там нет, даже однодневной, как пытались выкрутиться защитники марсянки. Разобраться в существовании телепатии – логичный шаг, который всесторонне и прекрасно описан в «Археологии русского интернета» и, кстати, привел к ранней интернетизации страны.

При переходе к обществу потребления в советском варианте, по описанию событий в книге, дичь-то и завелась. Гипотеза Фобоса как спутника искусственного происхождения и даже полая Луна (ах вот вы откуда взялись, лунные коротышки Носова) светятся рациональностью на фоне вакханалии экстрасенсов. Главная проблема выглядит как смена игроков с ученых, у которых даже научная недобросовестность остается управляемой, на журналистов, делавших сенсации о целителях и ясновидцах.

У автора этого нет, но из миллиона примеров видно, что научно-техническая интеллигенция, которая в тексте принимается как основная аудитория дичи, в общем, ок. Вполне нормально обсуждать интересные вещи типа УФО, тем более, в стране, где действительно интересные темы обсуждать нельзя, над занятиями йогой людям, которые ходят на антигравити и сайклинг смеяться так совсем грешно. Единственное, что мне кажется плохим – это альтернативная медицина, от которой запросто можно умереть. Но она существует по другим законам.

Вопросов остается много, но это уже для других книг. Какова преемственность между нынешними верованиями в невероятное и советскими? Скажем, современная фитнес-йога кажется мне уже совсем другой практикой. Как функционировали в Союзе теории заговора? Какие типы «советского невероятного» были присущи другим социальным стратам – рабочим и колхозникам?