Почему талибы интереснее «картонной диктатуры» Путина и при чём тут Иркутск. Эксклюзивное интервью с востоковедом Русланом Сулеймановым.
Руслан Сулейманов — эксперт по Ближнему Востоку, даёт комментарии для крупных мировых изданий от The Washington Post до CNN. А родился он в Иркутске, в семье мигранта из Азербайджана. Его отец приехал в Сибирь на заработки в начале 90-х. Уже потом Руслан окончил факультет мировой политики МГУ, выучил семь языков, работал в ТАСС и уволился после начала войны в знак протеста.
Сейчас он живёт в Азербайджане и один из немногих, кто ездит на Ближний Восток, чтобы брать интервью у лидеров Талибана. Он убеждён: чтобы изучать Ближний Восток, надо там бывать, надо разговаривать с людьми и слушать их.
Для него это более захватывающе, чем разговаривать с российской властью, например, с Путиным или губернатором Иркутской области Кобзевым. По мнению Сулейманова, талибы, в отличие от российских политиков, хотя бы верят в то, что говорят и поэтому они интереснее.
Кобзеву Руслан однажды написал комментарий в VK, и тот предложил созвониться. Как прошёл этот разговор, о чём говорят талибы и почему Иркутск до сих пор снится востоковеду Сулейманову, читайте в интервью, которое он дал Карине Прониной.
Почему талибы интереснее «картонной диктатуры» Путина и при чём тут Иркутск. Эксклюзивное интервью с востоковедом Русланом Сулеймановым.
Руслан Сулейманов — эксперт по Ближнему Востоку, даёт комментарии для крупных мировых изданий от The Washington Post до CNN. А родился он в Иркутске, в семье мигранта из Азербайджана. Его отец приехал в Сибирь на заработки в начале 90-х. Уже потом Руслан окончил факультет мировой политики МГУ, выучил семь языков, работал в ТАСС и уволился после начала войны в знак протеста.
Сейчас он живёт в Азербайджане и один из немногих, кто ездит на Ближний Восток, чтобы брать интервью у лидеров Талибана. Он убеждён: чтобы изучать Ближний Восток, надо там бывать, надо разговаривать с людьми и слушать их.
Для него это более захватывающе, чем разговаривать с российской властью, например, с Путиным или губернатором Иркутской области Кобзевым. По мнению Сулейманова, талибы, в отличие от российских политиков, хотя бы верят в то, что говорят и поэтому они интереснее.
Кобзеву Руслан однажды написал комментарий в VK, и тот предложил созвониться. Как прошёл этот разговор, о чём говорят талибы и почему Иркутск до сих пор снится востоковеду Сулейманову, читайте в интервью, которое он дал Карине Прониной.
Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. The message was not authentic, with the real Zelenskiy soon denying the claim on his official Telegram channel, but the incident highlighted a major problem: disinformation quickly spreads unchecked on the encrypted app. In the United States, Telegram's lower public profile has helped it mostly avoid high level scrutiny from Congress, but it has not gone unnoticed. "He has to start being more proactive and to find a real solution to this situation, not stay in standby without interfering. It's a very irresponsible position from the owner of Telegram," she said. In December 2021, Sebi officials had conducted a search and seizure operation at the premises of certain persons carrying out similar manipulative activities through Telegram channels.
from us
