Стоит признать, что сегодня нет достаточно сильного субъекта, который мог бы противостоять правому популизму. Левые сегодня находятся в идейном и организационном кризисе. Значительная часть левых сил сосредоточилась на борьбе за права меньшинств и культурных групп, часто игнорируя вопросы, которые непосредственно касаются рабочего класса, такие как неравенство доходов, деградация социальных институтов, снижение уровня жизни и защита трудовых прав. Хотя поддержка прав меньшинств важна, её выделение в качестве главного фокуса приводит к утрате связи с широкой базой, которая сталкивается с экономическими трудностями.
На рубеже 2010-х годов в ряде стран наблюдалась попытка левых движений вернуться к классовой повестке через использование популистской стратегии. Этот подход предполагал активное обращение к широким массам, особенно к рабочему классу, через акцент на экономической справедливости, борьбе с неравенством, усилении государственной роли в экономике и критике элит. Однако, несмотря на начальные успехи, большинство таких инициатив потерпели поражение.
Во многом это было обусловлено противодействием со стороны элит: Левые популистские движения столкнулись с ожесточённым сопротивлением со стороны экономической и политической элиты. Их риторика против олигархии и крупного бизнеса привела к усиленной дискредитации в СМИ, а также использованию административных и финансовых ресурсов для их подавления. Примером сложностей, с которыми сталкивались левые политические лидеры внутри своих партий, служат случаи Берни Сандерса в США и Джереми Корбина в Великобритании. Эти ситуации демонстрируют, как внутрипартийные механизмы могут ограничивать продвижение политиков, предлагающих радикально-левую повестку, даже при значительной общественной поддержке.
Стоит признать, что сегодня нет достаточно сильного субъекта, который мог бы противостоять правому популизму. Левые сегодня находятся в идейном и организационном кризисе. Значительная часть левых сил сосредоточилась на борьбе за права меньшинств и культурных групп, часто игнорируя вопросы, которые непосредственно касаются рабочего класса, такие как неравенство доходов, деградация социальных институтов, снижение уровня жизни и защита трудовых прав. Хотя поддержка прав меньшинств важна, её выделение в качестве главного фокуса приводит к утрате связи с широкой базой, которая сталкивается с экономическими трудностями.
На рубеже 2010-х годов в ряде стран наблюдалась попытка левых движений вернуться к классовой повестке через использование популистской стратегии. Этот подход предполагал активное обращение к широким массам, особенно к рабочему классу, через акцент на экономической справедливости, борьбе с неравенством, усилении государственной роли в экономике и критике элит. Однако, несмотря на начальные успехи, большинство таких инициатив потерпели поражение.
Во многом это было обусловлено противодействием со стороны элит: Левые популистские движения столкнулись с ожесточённым сопротивлением со стороны экономической и политической элиты. Их риторика против олигархии и крупного бизнеса привела к усиленной дискредитации в СМИ, а также использованию административных и финансовых ресурсов для их подавления. Примером сложностей, с которыми сталкивались левые политические лидеры внутри своих партий, служат случаи Берни Сандерса в США и Джереми Корбина в Великобритании. Эти ситуации демонстрируют, как внутрипартийные механизмы могут ограничивать продвижение политиков, предлагающих радикально-левую повестку, даже при значительной общественной поддержке.
Telegram has gained a reputation as the “secure” communications app in the post-Soviet states, but whenever you make choices about your digital security, it’s important to start by asking yourself, “What exactly am I securing? And who am I securing it from?” These questions should inform your decisions about whether you are using the right tool or platform for your digital security needs. Telegram is certainly not the most secure messaging app on the market right now. Its security model requires users to place a great deal of trust in Telegram’s ability to protect user data. For some users, this may be good enough for now. For others, it may be wiser to move to a different platform for certain kinds of high-risk communications. Additionally, investors are often instructed to deposit monies into personal bank accounts of individuals who claim to represent a legitimate entity, and/or into an unrelated corporate account. To lend credence and to lure unsuspecting victims, perpetrators usually claim that their entity and/or the investment schemes are approved by financial authorities. But Telegram says people want to keep their chat history when they get a new phone, and they like having a data backup that will sync their chats across multiple devices. And that is why they let people choose whether they want their messages to be encrypted or not. When not turned on, though, chats are stored on Telegram's services, which are scattered throughout the world. But it has "disclosed 0 bytes of user data to third parties, including governments," Telegram states on its website. On Telegram’s website, it says that Pavel Durov “supports Telegram financially and ideologically while Nikolai (Duvov)’s input is technological.” Currently, the Telegram team is based in Dubai, having moved around from Berlin, London and Singapore after departing Russia. Meanwhile, the company which owns Telegram is registered in the British Virgin Islands. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care.
from us
