Арбитражный суд Москвы объяснил, почему он отозвал из Конституционного суда свой запрос на проверку конституционности положений Налогового кодекса, которые касаются налогового учета списанных объектов незавершенного строительства. То, как предписывает Налоговый кодекс обращаться с такими объектами, ранее назвали «наказанием за неудачу».
Запрос был направлен в рамках рассмотрения дела о доначислении «Газпромнефть-МНПЗ» почти 159 млн руб. налога на прибыль: по мнению налоговиков, компания неправомерно учла в расходах стоимость списанных недостроенных объектов.
Основания для запроса в КС стали не актуальны в связи с вынесенным еще в конце августа определением Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного суда по схожему делу о доначислении налога «Лукойлу», пояснили РБК в Арбитражном суде Москвы. «По этому вопросу Верховный суд высказался, что нужно оценивать все обстоятельства, в связи с которыми проект не реализуется. Если это объективные обстоятельства и проект прекращается, то это объективно убыточно», — пояснил в интервью РБК глава ФНС Даниил Егоров. То есть в таких случаях стоимость незавершенного проекта, от которого компания отказалась, можно списать на расходы и понизить тем самым налог на прибыль, посчитали в Верховном суде.
Арбитражный суд Москвы объяснил, почему он отозвал из Конституционного суда свой запрос на проверку конституционности положений Налогового кодекса, которые касаются налогового учета списанных объектов незавершенного строительства. То, как предписывает Налоговый кодекс обращаться с такими объектами, ранее назвали «наказанием за неудачу».
Запрос был направлен в рамках рассмотрения дела о доначислении «Газпромнефть-МНПЗ» почти 159 млн руб. налога на прибыль: по мнению налоговиков, компания неправомерно учла в расходах стоимость списанных недостроенных объектов.
Основания для запроса в КС стали не актуальны в связи с вынесенным еще в конце августа определением Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного суда по схожему делу о доначислении налога «Лукойлу», пояснили РБК в Арбитражном суде Москвы. «По этому вопросу Верховный суд высказался, что нужно оценивать все обстоятельства, в связи с которыми проект не реализуется. Если это объективные обстоятельства и проект прекращается, то это объективно убыточно», — пояснил в интервью РБК глава ФНС Даниил Егоров. То есть в таких случаях стоимость незавершенного проекта, от которого компания отказалась, можно списать на расходы и понизить тем самым налог на прибыль, посчитали в Верховном суде.
But Telegram says people want to keep their chat history when they get a new phone, and they like having a data backup that will sync their chats across multiple devices. And that is why they let people choose whether they want their messages to be encrypted or not. When not turned on, though, chats are stored on Telegram's services, which are scattered throughout the world. But it has "disclosed 0 bytes of user data to third parties, including governments," Telegram states on its website. As a result, the pandemic saw many newcomers to Telegram, including prominent anti-vaccine activists who used the app's hands-off approach to share false information on shots, a study from the Institute for Strategic Dialogue shows. So, uh, whenever I hear about Telegram, it’s always in relation to something bad. What gives? The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders.
from us
