Писал о Высоцком и подумал, что не случайно последней его ролью был Гамлет. Он очень дорожил этой ролью, очень любил ее, ради нее растрачивал остатки здоровья (мало кто знал, что когда он играл Гамлета летом 1980-го, за кулисами его ждал врач, без которого он мог бы и не выйти в следующем действии). Его и похоронили в костюме того, театрального, таганкинского Гамлета... Синявский писал, что Пушкин вбежал в русскую литературу «на тонких эротических ножках». Высоцкий вошел в русскую, советскую литературу и в полуподпольную духовную жизнь СССР в образе приблатненного, поддатого, веселого хулигана, в кепочке, с папироской в углу рта, с золотой фиксой и с татуировкой на руке. Хулигана, травящего байки и смешащего историями про «скоки» и «малины» (это потом он будет выворачивать душу в баньках и показывать профиль Сталина на груди..). А ушел он в образе советского Гамлета – в джинсах, с гитарой, держащегося на последнем нерве, практически умирающего на сцене... И вся его жизнь была между этими двумя вехами – послесталинской амнистией, «оттепелью», подарившей столько надежд, и свинцовым началом 80-х, поражающим безысходностью. Ведь кто такой Гамлет? Фигура, трагичность которой в том, что он ничего изменить не может. Он должен делать то, что делает. Призрак отца вопиет об отмщенье. Он готов умереть, мстя отцеубийце Клавдию. Но Гамлет при этом постоянно рефлексирует, сомневается. Его отец, конечно, хотел бы не смерти сына, а его долгого правления в Датском королевстве. Но Гамлету, по сути, это не важно, он разочаровался во всем. Вместо того, чтоб стремиться к власти, он раздумывает: быть или не быть? Он - не борец, он - почти самоубийца. И Дания пала к ногам норвежца Фортинбраса... Таково же было состояние советской интеллигенции в начале 80-х. Мечты, которые породили 60-е, ушли. Интеллектуалы видели, что и вожди СССР, партноменклатура, которая «у руля», переродились. Они уже сами не верят в ту пропаганду, которую навязывают, они ведут страну к тяжелейшему кризису. Еще при позднем Брежневе была принята «Продовольственная программа» - как признание тяжелой продовольственной проблемы. Страна была втянута в изнурительную афганскую войну, что поломало все достижения «разрядки» 70-х... Высоцкий уже не увидит, как те же партийные секретари (и их первые заместители), спалив партбилеты, пересядут в кресла глав банков, станут министрами-капиталистами. Но ощущение будущего массового предательства, которое трудно избежать, витало в воздухе... И советские гамлеты терзались, сомневались, глушили и губили себя алкоголем. Таким ведь был не один Высоцкий, таких были миллионы... Когда же явился Фортинбрас с пятном на лысине («лучший немец»!), некому было защитить страну...
Писал о Высоцком и подумал, что не случайно последней его ролью был Гамлет. Он очень дорожил этой ролью, очень любил ее, ради нее растрачивал остатки здоровья (мало кто знал, что когда он играл Гамлета летом 1980-го, за кулисами его ждал врач, без которого он мог бы и не выйти в следующем действии). Его и похоронили в костюме того, театрального, таганкинского Гамлета... Синявский писал, что Пушкин вбежал в русскую литературу «на тонких эротических ножках». Высоцкий вошел в русскую, советскую литературу и в полуподпольную духовную жизнь СССР в образе приблатненного, поддатого, веселого хулигана, в кепочке, с папироской в углу рта, с золотой фиксой и с татуировкой на руке. Хулигана, травящего байки и смешащего историями про «скоки» и «малины» (это потом он будет выворачивать душу в баньках и показывать профиль Сталина на груди..). А ушел он в образе советского Гамлета – в джинсах, с гитарой, держащегося на последнем нерве, практически умирающего на сцене... И вся его жизнь была между этими двумя вехами – послесталинской амнистией, «оттепелью», подарившей столько надежд, и свинцовым началом 80-х, поражающим безысходностью. Ведь кто такой Гамлет? Фигура, трагичность которой в том, что он ничего изменить не может. Он должен делать то, что делает. Призрак отца вопиет об отмщенье. Он готов умереть, мстя отцеубийце Клавдию. Но Гамлет при этом постоянно рефлексирует, сомневается. Его отец, конечно, хотел бы не смерти сына, а его долгого правления в Датском королевстве. Но Гамлету, по сути, это не важно, он разочаровался во всем. Вместо того, чтоб стремиться к власти, он раздумывает: быть или не быть? Он - не борец, он - почти самоубийца. И Дания пала к ногам норвежца Фортинбраса... Таково же было состояние советской интеллигенции в начале 80-х. Мечты, которые породили 60-е, ушли. Интеллектуалы видели, что и вожди СССР, партноменклатура, которая «у руля», переродились. Они уже сами не верят в ту пропаганду, которую навязывают, они ведут страну к тяжелейшему кризису. Еще при позднем Брежневе была принята «Продовольственная программа» - как признание тяжелой продовольственной проблемы. Страна была втянута в изнурительную афганскую войну, что поломало все достижения «разрядки» 70-х... Высоцкий уже не увидит, как те же партийные секретари (и их первые заместители), спалив партбилеты, пересядут в кресла глав банков, станут министрами-капиталистами. Но ощущение будущего массового предательства, которое трудно избежать, витало в воздухе... И советские гамлеты терзались, сомневались, глушили и губили себя алкоголем. Таким ведь был не один Высоцкий, таких были миллионы... Когда же явился Фортинбрас с пятном на лысине («лучший немец»!), некому было защитить страну...
BY Красная Евразия
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The next bit isn’t clear, but Durov reportedly claimed that his resignation, dated March 21st, was an April Fools’ prank. TechCrunch implies that it was a matter of principle, but it’s hard to be clear on the wheres, whos and whys. Similarly, on April 17th, the Moscow Times quoted Durov as saying that he quit the company after being pressured to reveal account details about Ukrainians protesting the then-president Viktor Yanukovych. NEWS Perpetrators of such fraud use various marketing techniques to attract subscribers on their social media channels. But because group chats and the channel features are not end-to-end encrypted, Galperin said user privacy is potentially under threat. Under the Sebi Act, the regulator has the power to carry out search and seizure of books, registers, documents including electronics and digital devices from any person associated with the securities market.
from us
