Теперь перейдем к Еврипиду. На первый взгляд его мир кажется совершенно отличающимся от мира Эсхила или даже Софокла. Старшие поэты представляют события на неизменном фоне, обрисованном миром богов; герои, и еще больше — хоры, постоянно размышляют, как боги относятся к происходящему. Боги Еврипида порой являются персонажами трагедий и нередко возникают ex machina, чтобы завершить действие. Но по большей части божественная воля остается неясной для действующих лиц драмы; ранее представление о том, что боги напрямую влияют на человеческие поступки, по-видимому, не находит здесь места. Зевс и его справедливость либо не упоминаются вообще, либо упоминаются поверхностно.
Эти различия обычно объясняются указанием на то, что вторая половина V века была временем Просвещения в Афинах и что Еврипид был поэтом Просвещения. Его трагедии изобилуют, в отличие от трагедий Софокла, отголосками дебатов и размышлений софистов. Ораторы в agones, спорах между персонажами в размере диалога, которые так часто встречаются в его произведениях, используют многие приемы новой риторики; такие приемы встречаются и у Софокла, но Еврипид иногда вторит самому тону софистов тем образом, которого Софокл тщательно избегает. Хоровые тексты и монологи, а также дискуссионные речи изобилуют общими размышлениями, которые отражают или повторяют метафизические или этические размышления современных Еврипиду философов. Этого поэта, как следствие, можно назвать продуктом эпохи Просвещения, представления которой он нередко воспроизводит, тайно, если не открыто, стремясь навязать своим зрителям эти убеждения и взгляды.
Те ученые, которые в конце прошлого века с увлечением вновь стали изучать Еврипида, писали после торжества Просвещения, которое зародилось в XVII веке, восторжествовало в XVIII и достигло своего апогея, — когда на него пошла реакция, — около середины XIX. Еврипид им нравился, потому что обстоятельства его жизни казались им похожими на их собственные, и они чересчур самонадеянно полагали, что афинское просвещение напоминало просвещение европейское. Их Еврипид был тем, кого на современном жаргоне назвали бы «committed» (ангажированным) поэтом, врагом традиционной религии, пионером женской эмансипации и либералом, протестующим против жестокостей империализма своей страны. Этот портрет стал популярен в англоязычных странах благодаря Гилберту Мюррею, но его создателем был Виламовиц; Карл Рейнхардт забавно указал на сходство «Федры», описанной Виламовицем через год после mière Гедды Габлер, героини Ибсена. Еврипид Мюррея, вдохновленный драматургией Бернарда Шоу, берет начало от ибсеновского Еврипида Виламовица.
«Справедливость Зевса» Ллоида-Джонса, фрагмент,
перевод а.и.
#renovatio_translated
Эти различия обычно объясняются указанием на то, что вторая половина V века была временем Просвещения в Афинах и что Еврипид был поэтом Просвещения. Его трагедии изобилуют, в отличие от трагедий Софокла, отголосками дебатов и размышлений софистов. Ораторы в agones, спорах между персонажами в размере диалога, которые так часто встречаются в его произведениях, используют многие приемы новой риторики; такие приемы встречаются и у Софокла, но Еврипид иногда вторит самому тону софистов тем образом, которого Софокл тщательно избегает. Хоровые тексты и монологи, а также дискуссионные речи изобилуют общими размышлениями, которые отражают или повторяют метафизические или этические размышления современных Еврипиду философов. Этого поэта, как следствие, можно назвать продуктом эпохи Просвещения, представления которой он нередко воспроизводит, тайно, если не открыто, стремясь навязать своим зрителям эти убеждения и взгляды.
Те ученые, которые в конце прошлого века с увлечением вновь стали изучать Еврипида, писали после торжества Просвещения, которое зародилось в XVII веке, восторжествовало в XVIII и достигло своего апогея, — когда на него пошла реакция, — около середины XIX. Еврипид им нравился, потому что обстоятельства его жизни казались им похожими на их собственные, и они чересчур самонадеянно полагали, что афинское просвещение напоминало просвещение европейское. Их Еврипид был тем, кого на современном жаргоне назвали бы «committed» (ангажированным) поэтом, врагом традиционной религии, пионером женской эмансипации и либералом, протестующим против жестокостей империализма своей страны. Этот портрет стал популярен в англоязычных странах благодаря Гилберту Мюррею, но его создателем был Виламовиц; Карл Рейнхардт забавно указал на сходство «Федры», описанной Виламовицем через год после mière Гедды Габлер, героини Ибсена. Еврипид Мюррея, вдохновленный драматургией Бернарда Шоу, берет начало от ибсеновского Еврипида Виламовица.
«Справедливость Зевса» Ллоида-Джонса, фрагмент,
перевод а.и.
#renovatio_translated
group-telegram.com/renovatio_conf/980
Create:
Last Update:
Last Update:
Теперь перейдем к Еврипиду. На первый взгляд его мир кажется совершенно отличающимся от мира Эсхила или даже Софокла. Старшие поэты представляют события на неизменном фоне, обрисованном миром богов; герои, и еще больше — хоры, постоянно размышляют, как боги относятся к происходящему. Боги Еврипида порой являются персонажами трагедий и нередко возникают ex machina, чтобы завершить действие. Но по большей части божественная воля остается неясной для действующих лиц драмы; ранее представление о том, что боги напрямую влияют на человеческие поступки, по-видимому, не находит здесь места. Зевс и его справедливость либо не упоминаются вообще, либо упоминаются поверхностно.
Эти различия обычно объясняются указанием на то, что вторая половина V века была временем Просвещения в Афинах и что Еврипид был поэтом Просвещения. Его трагедии изобилуют, в отличие от трагедий Софокла, отголосками дебатов и размышлений софистов. Ораторы в agones, спорах между персонажами в размере диалога, которые так часто встречаются в его произведениях, используют многие приемы новой риторики; такие приемы встречаются и у Софокла, но Еврипид иногда вторит самому тону софистов тем образом, которого Софокл тщательно избегает. Хоровые тексты и монологи, а также дискуссионные речи изобилуют общими размышлениями, которые отражают или повторяют метафизические или этические размышления современных Еврипиду философов. Этого поэта, как следствие, можно назвать продуктом эпохи Просвещения, представления которой он нередко воспроизводит, тайно, если не открыто, стремясь навязать своим зрителям эти убеждения и взгляды.
Те ученые, которые в конце прошлого века с увлечением вновь стали изучать Еврипида, писали после торжества Просвещения, которое зародилось в XVII веке, восторжествовало в XVIII и достигло своего апогея, — когда на него пошла реакция, — около середины XIX. Еврипид им нравился, потому что обстоятельства его жизни казались им похожими на их собственные, и они чересчур самонадеянно полагали, что афинское просвещение напоминало просвещение европейское. Их Еврипид был тем, кого на современном жаргоне назвали бы «committed» (ангажированным) поэтом, врагом традиционной религии, пионером женской эмансипации и либералом, протестующим против жестокостей империализма своей страны. Этот портрет стал популярен в англоязычных странах благодаря Гилберту Мюррею, но его создателем был Виламовиц; Карл Рейнхардт забавно указал на сходство «Федры», описанной Виламовицем через год после mière Гедды Габлер, героини Ибсена. Еврипид Мюррея, вдохновленный драматургией Бернарда Шоу, берет начало от ибсеновского Еврипида Виламовица.
«Справедливость Зевса» Ллоида-Джонса, фрагмент,
перевод а.и.
#renovatio_translated
Эти различия обычно объясняются указанием на то, что вторая половина V века была временем Просвещения в Афинах и что Еврипид был поэтом Просвещения. Его трагедии изобилуют, в отличие от трагедий Софокла, отголосками дебатов и размышлений софистов. Ораторы в agones, спорах между персонажами в размере диалога, которые так часто встречаются в его произведениях, используют многие приемы новой риторики; такие приемы встречаются и у Софокла, но Еврипид иногда вторит самому тону софистов тем образом, которого Софокл тщательно избегает. Хоровые тексты и монологи, а также дискуссионные речи изобилуют общими размышлениями, которые отражают или повторяют метафизические или этические размышления современных Еврипиду философов. Этого поэта, как следствие, можно назвать продуктом эпохи Просвещения, представления которой он нередко воспроизводит, тайно, если не открыто, стремясь навязать своим зрителям эти убеждения и взгляды.
Те ученые, которые в конце прошлого века с увлечением вновь стали изучать Еврипида, писали после торжества Просвещения, которое зародилось в XVII веке, восторжествовало в XVIII и достигло своего апогея, — когда на него пошла реакция, — около середины XIX. Еврипид им нравился, потому что обстоятельства его жизни казались им похожими на их собственные, и они чересчур самонадеянно полагали, что афинское просвещение напоминало просвещение европейское. Их Еврипид был тем, кого на современном жаргоне назвали бы «committed» (ангажированным) поэтом, врагом традиционной религии, пионером женской эмансипации и либералом, протестующим против жестокостей империализма своей страны. Этот портрет стал популярен в англоязычных странах благодаря Гилберту Мюррею, но его создателем был Виламовиц; Карл Рейнхардт забавно указал на сходство «Федры», описанной Виламовицем через год после mière Гедды Габлер, героини Ибсена. Еврипид Мюррея, вдохновленный драматургией Бернарда Шоу, берет начало от ибсеновского Еврипида Виламовица.
«Справедливость Зевса» Ллоида-Джонса, фрагмент,
перевод а.и.
#renovatio_translated
BY Renovatio
Share with your friend now:
group-telegram.com/renovatio_conf/980