Элизабетта Сирани Тимоклея, сталкивающая в колодец своего насильника, 1659. Неаполь (могу смотреть бесконечно на эту картину)

Под занавес этого дня: 55 лет богине и королеве Пи Джей Харви

Книга, которая понравилась абсолютно всем, кто ее прочитал: «Маркетолог от Бога» Екатерины Какуриной. Представьте себе сплав «Разговоров с друзьями» с «Флибэг», чуток приправленный «Современным патериком». Атмосфера, исполненная ностальгии по началу десятых годов, те же бары, кафе и бульвары Москвы, которые мы, только отучившиеся и восторженно пархнувшие в самостоятельную жизнь, топтали. До четырнадцатого года еще есть время, но дело Pussy Riot уже случилось. У Нади и Сони — то, что называется броманс. Надя — интернет-маркетолог — решает сменить место работы, и волею случая оказывается в фирме, занимающейся производством православных ювелирных изделий. Надя ко всему этому движу относится настороженно, из православных обычаев помнит разве что только — женщины в церковь должны надевать платок. Она постоянно попадает в дурацкие ситуации (ну, а кто бы не попал)

«Сижу, ем винегрет. Вкусно. Лесоруб наклоняется ко мне и тихо говорит:

— Ангел за трапезой.

Я киваю ему, улыбаюсь, делаю вид, что жую винегрет и поэтому не могу ответить, а сама думаю: „???“. А это что такое было? Таких комплиментов мне ещё не отвешивали. Да он просто пикап-мастер, старый негодник.

Тут заходит девушка, крестится и говорит всем машинально „Ангела за трапезой“. Ах, вот оно что. Это значит „приятного аппетита“ на их языке. Понятненько. Кто-то отвечает „Невидимо предстоит“».

«- Это тебе можно сказать, если нашёл ошибку на сайте?

— Да, мне.

— Ты знаешь, что у нас там образок „Иверская“ бракованный?

— Знаю, говорю гордо. Мало того — я уже всё исправила.

Там и правда была царапина на фото. Я подумала: „так не пойдёт“ и быстренько всё потёрла в фотошопе, залила на сайт и осталась довольна собой.

— А ты знаешь, что он раньше был нормальный, а теперь бракованный?

Черт. Оказалось, по легенде, в девятом веке, один из иконоборцев ударил копьем по образу — и потекла кровь. Воин пал ниц, все вокруг уверовали, происходили многие чудеса и четыре ближайшие деревни крестились. С тех пор Иверскую изображают с небольшой раной на щеке, которую я, по доброте душевной, удалила».

Потом у подруг случается любовный треугольник, и эта сюжетная линия здорово добавляет динамики тексту. В общем, я влюблена в «Маркетолога», потому что это в меру дерзкая, очень ироничная книга о том, что на самом деле, все мы можем стать чуточку лучше (и очень, очень смешная).

Если бы я была писательницей, то написала хотя бы рассказ о сотрудниках пунктов выдачи. На днях юноша эльфийской наружности абсолютно невозмутимо выдал мне пять литров «Чистина» (чистящее средство, в котором, наверное, можно и труп растворить при необходимости), виниловую пластинку Тома Йорка, запас колготок и кухонный нож-топорик.

А поделитесь, пожалуйста, под этим постом, в комментариях, вашими любимыми хоррорами

«Азбука. Голоса» — серия, стартовавшая в одноименном издательстве под чутким присмотром редактора и исследователя Марии Нестеренко, отмечена обложками с узнаваемыми иллюстрациями Сергея Орехова и собственно текстами, населенными неконвенциональными персонажами, действующими в не самых привычных обстоятельствах.

«0.5» Валерия Шпякина вроде бы с порога отсылает к «Трейнспоттингу» Уэлша и другим томам знаменитой оранжевой контркультурной серии, «Теряя наши улицы» Саттарова и внезапно отчасти кинопритче «ДМБ». Но, конечно, это просто ассоциации, к тому же не слишком точные — ни эстетизации пороков и анархизма, ни ностальгии по безбашенной юности, ни света в конце тоннеля.

История кладмена (да, человека, делающего закладки вовсе не в книгах или браузере) Андрея, местами документальная до судорог, вымышлена и снабжена необходимыми дисклеймерами: вещества, расширяющие сознание, это зло. Жизнь молодого человека могут разрушать уныние, конфликты с отчимом и сестрой, непрожитое толком горе утраты близких, закольцованная бытовая безысходность и невозможность найти ответы на вечные вопросы «кто я», «зачем я» и т. д. Но добьёт его не инфантилизм и духовная деградация, а синтетика в крови. Химия тоже бессердечная стерва. Но эта история не болезненное художественное погружение в наркотрип, а, скорее, реалистичное исследование еще одной социальной пищевой цепочки.

Главный герой ироничен, задирист и периодически проклевывает четвертую стену, словно пытаясь самому себе облегчить попытку переварить реальность. Но это бравада висельника. Мрачное предостережение о том, что на дне дна может оказаться кто угодно. Жутковатое и, что еще страшнее, захватывающее чтение.

"Важного и неважного уже не осталось; значимым так или иначе было все — и особенно желтоватые газеты, собранные за десятилетия, высокие колонны вырезок, подпиравшие стены и кровать". Всегда возвращаясь домой, еду в дом бабушки, которой давно нет, и подолгу смотрю на эту стену. И всегда в голове крутится эта цитата из Памяти памяти.

Хочется простого женского, чтобы дарили кубки из гробниц фараонов

«Никогда не забуду, как впервые пришла к ней в гости в Хай Виндс. Мы сидели за обеденным столом, и Лила пила из прекрасного золотого кубка, подаренного ей египетским правительством; она говорила, что он из гробницы Тутанхамона» (Марта Грэм, Память крови, автобиография)

Поэзия в ассортименте

Когда я слышу голос Алисы Тен, мне всегда кажется, будто солнце вышло из-за туч

Вот еще дружеский репост call for papers конференции Исследовательского центра Еврейского музея «Еврейское поле: новые открытия, опыт и концептуализация». Подробности тут.
Тематика довольно широкая, поэтому расчехляйте своих диббуков и големов. Организаторы по секрету сказали, что будет здорово, если докладов по литературе наберется на целую секцию. Податься можно до 20 октября.

Пример строгости

«В мае 1852 года в Gazette вышла рецензия на первый том его автобиографии, которая начиналась со зловещего комментария: „С искренней горечью мы приступаем к обзору данной работы“».

Новое архивное приключение

Тёрстон Мур выпустил новый альбом. Вот что бы он не делал, сколько бы ему лет ни было, ты всегда слышишь Sonic Youth - моя любимая группа в мои 13-14 лет и далее.

Альбом отличный. И все более насыщенный звук, местами прямо звуковые картинки слоеные и плотные.

«Ну, за Кира Булычева» — доносилось вчера ближе к концу дня из соседней редакции. Булычеву вчера исполнилось бы 90 лет. А вот текст Димы Захарова, замечательно краткое введение в тему.

Идеал, к которому хочется стремиться (жить настоящей хорошей скучноватой жизнью и строить планы на после войны)

«Оба они вернулись к литературе, много работают, словом, по-моему, живут настоящей хорошей скучноватой жизнью. Даже мечта настоящая: после войны уехать в деревню и засесть там на полгода-год, чтобы без помех (и расходов) привести к концу все начатые литературные предприятия» (К. Ф. Некрасов о чете Муратовых в 1915 году).