«Значение использования популяционных биобанков в фармакологии показывает история препарата Gefitinib. В 2004 г. этот препарат провалился в международном клиническом испытании ISEL. К счастью, компания-разработчик создала хороший биобанк, в котором систематически хранила образцы опухолей от участников исследования с четким указанием их популяционной принадлежности. Это позволило компании выявить связь между ответом на препарат Gefitinib и мутациями в гене EGFR, которые чаще встречаются в коренном населении Азии, для которого препарат эффективен. К 2009 г. препарат был одобрен для пациентов с мутациями EGFR [80]».
Ведь правда, это так хорошо, когда есть «связь между ответом на препарат… и мутациями в гене…»? Так почему же, массаракш, точно также где-то не может быть одобрен «препарат», эффективно поражающий людей с определенными мутациями? Не универсально действующий на «всех граждан потенциального противника», как нас обычно пытаются убедить, намеренно доводя до абсурда исходный тезис, а конкретно для каждой локальной популяции с учётом их уникальных уязвимостей? А там – почему бы нельзя подобрать комбинацию «препаратов» и «средств» для максимального охвата популяционных групп, составляющих «граждан потенциального противника»? То есть в соответствии с первым правилом организации геногеографических исследований, как писали господа Балановские и Ко, про “максимум разнообразия” (охват разнообразия локальных субпопуляций) - но уже с боевыми задачами?
«Значение использования популяционных биобанков в фармакологии показывает история препарата Gefitinib. В 2004 г. этот препарат провалился в международном клиническом испытании ISEL. К счастью, компания-разработчик создала хороший биобанк, в котором систематически хранила образцы опухолей от участников исследования с четким указанием их популяционной принадлежности. Это позволило компании выявить связь между ответом на препарат Gefitinib и мутациями в гене EGFR, которые чаще встречаются в коренном населении Азии, для которого препарат эффективен. К 2009 г. препарат был одобрен для пациентов с мутациями EGFR [80]».
Ведь правда, это так хорошо, когда есть «связь между ответом на препарат… и мутациями в гене…»? Так почему же, массаракш, точно также где-то не может быть одобрен «препарат», эффективно поражающий людей с определенными мутациями? Не универсально действующий на «всех граждан потенциального противника», как нас обычно пытаются убедить, намеренно доводя до абсурда исходный тезис, а конкретно для каждой локальной популяции с учётом их уникальных уязвимостей? А там – почему бы нельзя подобрать комбинацию «препаратов» и «средств» для максимального охвата популяционных групп, составляющих «граждан потенциального противника»? То есть в соответствии с первым правилом организации геногеографических исследований, как писали господа Балановские и Ко, про “максимум разнообразия” (охват разнообразия локальных субпопуляций) - но уже с боевыми задачами?
The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform. These administrators had built substantial positions in these scrips prior to the circulation of recommendations and offloaded their positions subsequent to rise in price of these scrips, making significant profits at the expense of unsuspecting investors, Sebi noted. The SC urges the public to refer to the SC’s I nvestor Alert List before investing. The list contains details of unauthorised websites, investment products, companies and individuals. Members of the public who suspect that they have been approached by unauthorised firms or individuals offering schemes that promise unrealistic returns At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. If you initiate a Secret Chat, however, then these communications are end-to-end encrypted and are tied to the device you are using. That means it’s less convenient to access them across multiple platforms, but you are at far less risk of snooping. Back in the day, Secret Chats received some praise from the EFF, but the fact that its standard system isn’t as secure earned it some criticism. If you’re looking for something that is considered more reliable by privacy advocates, then Signal is the EFF’s preferred platform, although that too is not without some caveats.
from ru
