Резкий крен в сторону изоляционизма в России – не от хорошей жизни и, тем более, изоляционизм не означает для России замыкания в себе. Напротив, изоляционизм парадоксальным образом гонит русских чуть ли не на край света в стремлении захватить, завоевать, заполнить собой как можно больше «серых зон», чтобы еще надежнее спрятаться за ними от «других».
Россия – это «убегающая цивилизация», которая на самом деле бежит от самой себя (своей неустроенности, незаконченности и половинчатости), но думает при этом, что бежит от других. В этом своем бессмысленном и беспощадном беге Россия то расширяется за горизонт возможного, то схлопывается до казалось бы невозможных пределов «черной дыры», но только для того, чтобы тут же взорваться новой попыткой «масштабирования черной дыры» и втянуть в себя все окружающие ее пространства.
Что ищет Россия в краю далеком? Что потеряла она в краю родном? Поэт полагал, что она ищет бури, как будто в чужой буре для нее только и есть покой, и был недалек от истины. Рискну предположить, что драйвером русского экспансионизма во многих случаях служит комплекс цивилизационной неполноценности (впрочем, это вполне состыкуется с представлениями психологов об истоках агрессии).
Русские не верят в то, что могут честно и на равных конкурировать с Западом (а теперь уже и с Востоком), играя по правилам. Они полагают, что «по правилам» выигрывают только те, кто их устанавливает, и поэтому любые правила, установленные не ими, считают для себя проигрышными. Отсюда это извечное стремление играть не по правилам, ломать «чужую игру» с помощью насилия – единственный вид спорта, в котором Россия чувствует себя уверенно.
И неважно, идет ли речь о баночках с мочой на Сочинской олимпиаде или о бомбардировке украинских городов в рамках большой геополитической игры с Западом. И, кстати, одно с другим как-то сущностно внутренне взаимосвязано. Просто если играешь все время не по правилам, то рано или поздно в моче появляется кровь.
Откуда эта неуверенность в себе у народа, вроде бы создавшего и сумевшего отстоять в суровых природных и исторических условиях свою самобытную культуру, развившуюся впоследствии до масштабов империи, и производившую на свет в периоды своего наивысшего подъема шедевры мировой литературы и искусства? В конечном счете – от внутреннего нестроения, возникшего вследствие того, что Россия так никогда и не смогла развить в себе полноценно такой важнейший компонент цивилизации как право.
Жизнь внутри самой России никогда не подчинялась правилам, если не считать таковыми законы джунглей. Русский человек из имеющегося у него социального опыта привычно делает только один вывод – правила существуют для дураков и слабаков. Это свое знание он экстраполирует на внешний мир, для которого у него на все про все есть только один рецепт – кулак и зуботычина. А если кулаком чего-то добиться не получается, то возникает единственное желание – отгородиться от всего этого мира как от чуждой и враждебной силы, а для этого создать вокруг себя следовую полосу, перепахав в крошево судьбы окружающих Россию народов.
Резкий крен в сторону изоляционизма в России – не от хорошей жизни и, тем более, изоляционизм не означает для России замыкания в себе. Напротив, изоляционизм парадоксальным образом гонит русских чуть ли не на край света в стремлении захватить, завоевать, заполнить собой как можно больше «серых зон», чтобы еще надежнее спрятаться за ними от «других».
Россия – это «убегающая цивилизация», которая на самом деле бежит от самой себя (своей неустроенности, незаконченности и половинчатости), но думает при этом, что бежит от других. В этом своем бессмысленном и беспощадном беге Россия то расширяется за горизонт возможного, то схлопывается до казалось бы невозможных пределов «черной дыры», но только для того, чтобы тут же взорваться новой попыткой «масштабирования черной дыры» и втянуть в себя все окружающие ее пространства.
Что ищет Россия в краю далеком? Что потеряла она в краю родном? Поэт полагал, что она ищет бури, как будто в чужой буре для нее только и есть покой, и был недалек от истины. Рискну предположить, что драйвером русского экспансионизма во многих случаях служит комплекс цивилизационной неполноценности (впрочем, это вполне состыкуется с представлениями психологов об истоках агрессии).
Русские не верят в то, что могут честно и на равных конкурировать с Западом (а теперь уже и с Востоком), играя по правилам. Они полагают, что «по правилам» выигрывают только те, кто их устанавливает, и поэтому любые правила, установленные не ими, считают для себя проигрышными. Отсюда это извечное стремление играть не по правилам, ломать «чужую игру» с помощью насилия – единственный вид спорта, в котором Россия чувствует себя уверенно.
И неважно, идет ли речь о баночках с мочой на Сочинской олимпиаде или о бомбардировке украинских городов в рамках большой геополитической игры с Западом. И, кстати, одно с другим как-то сущностно внутренне взаимосвязано. Просто если играешь все время не по правилам, то рано или поздно в моче появляется кровь.
Откуда эта неуверенность в себе у народа, вроде бы создавшего и сумевшего отстоять в суровых природных и исторических условиях свою самобытную культуру, развившуюся впоследствии до масштабов империи, и производившую на свет в периоды своего наивысшего подъема шедевры мировой литературы и искусства? В конечном счете – от внутреннего нестроения, возникшего вследствие того, что Россия так никогда и не смогла развить в себе полноценно такой важнейший компонент цивилизации как право.
Жизнь внутри самой России никогда не подчинялась правилам, если не считать таковыми законы джунглей. Русский человек из имеющегося у него социального опыта привычно делает только один вывод – правила существуют для дураков и слабаков. Это свое знание он экстраполирует на внешний мир, для которого у него на все про все есть только один рецепт – кулак и зуботычина. А если кулаком чего-то добиться не получается, то возникает единственное желание – отгородиться от всего этого мира как от чуждой и враждебной силы, а для этого создать вокруг себя следовую полосу, перепахав в крошево судьбы окружающих Россию народов.
BY Даниил Константинов
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Telegram users are able to send files of any type up to 2GB each and access them from any device, with no limit on cloud storage, which has made downloading files more popular on the platform. But because group chats and the channel features are not end-to-end encrypted, Galperin said user privacy is potentially under threat. "This time we received the coordinates of enemy vehicles marked 'V' in Kyiv region," it added. This ability to mix the public and the private, as well as the ability to use bots to engage with users has proved to be problematic. In early 2021, a database selling phone numbers pulled from Facebook was selling numbers for $20 per lookup. Similarly, security researchers found a network of deepfake bots on the platform that were generating images of people submitted by users to create non-consensual imagery, some of which involved children. Telegram has become more interventionist over time, and has steadily increased its efforts to shut down these accounts. But this has also meant that the company has also engaged with lawmakers more generally, although it maintains that it doesn’t do so willingly. For instance, in September 2021, Telegram reportedly blocked a chat bot in support of (Putin critic) Alexei Navalny during Russia’s most recent parliamentary elections. Pavel Durov was quoted at the time saying that the company was obliged to follow a “legitimate” law of the land. He added that as Apple and Google both follow the law, to violate it would give both platforms a reason to boot the messenger from its stores.
from ru
