Несвобода свободы и vice versa Виктор Семенихин для «Нового Века» Абстрактные либералы, других у нас почти и не водится, – большие вредители в деле учреждения в России режима, способствующего консенсусу между юридическими нормами и правовыми обычаями. Без него институты собственности и ее защиты будут фикцией, как и бытовое благополучие граждан. Однажды такой консенсус стал на Западе условием для вливания накопленных капиталов в оборот и вовлечения в него мелких инвесторов.
Изучение и посильный учет всех аспектов свободы помогает процветанию и Запада, и Востока. Даосизм, конфуцианство, синтоизм и буддизм – те самые пути Китая и Японии, вообще Азии, в чем-то аналогичные позитивной и экзистенциальной философии Европы и Нового Света, выведшие их к этической и экономической адекватности. Движение этими (своими) путями – пестование идеологической системы, хотя и допускающей идеализации и умолчания, тем не менее укорененной в действительных для общества исторических пластах. Мы же до сих пор пестуем законы-пустышки, не угодные к исполнению.
А наши мыслители, Л.И. Петражицкий, П.А. Сорокин, – столпы психологической школы права и социологии!
Психологическая школа различает право интуитивное и официальное. Интуитивное право – переживание того, к чему мы считаем себя обязанными, поэтому оно бывает доброкачественным. Официальное право «работает» хуже.
Кажущееся заумным и неочевидным легко уяснить, обратившись к сравнению. Например, житель мегаполиса и... предпоследний из могикан – Чингачгук.
Терминалы, магазины, дорожные правила, суды, – комфортная среда обитания обезволит и убьет Чингачгука; и наоборот, в лесу житель мегаполиса окажется во власти зверей и змей, голода и инфекций, тогда как для Чунгачгука лес – апофеоз свободы, обилие информации, направлений, пищи, уют и безопасность.
Вот свобода как переживание: что русскому хорошо, то немцу – смерть. Одно не лучше другого, экзистенция – истина себя и времени, что бы ни сочиняли либертарианцы, любящие использовать инфраструктуру, созданную совместными усилиями, авторитарно мобилизованными, и при этом находиться вне авторитарного воздействия. Идеальное место, где торжествует примат личности над государством, – дикая природа.
Переживание свободы уникально у каждого человека, и чем разнороднее общество, тем сложнее достичь согласия. Значит, чтобы не заблудиться в личностных приоритетах, наряду с экзистенциальным, необходимо сущностное (категориальное) понимание свободы.
Заимствование институциональной системы у народа, чье интуитивное право отличается от правовых обычаев страны-реципиента, – провокация разрухи, чем абстрактные либералы и занимаются.
В этой связи интересна политика глубинного государства в США периодов маккартизма и борьбы с вмешательством России в выборы. У них же свобода слова! Однако они знают, что отождествление свободы говорить и свободы распространять сказанное чревато хаосом. Если марксистские и пророссийские идеи перенести из книг и частных диспутов в аудитории, на телевидение и в социальные сети, простой американец может и воспламениться, пожелав отобрать у капиталистов прибавочную стоимость и... присягнуть РПЦ.
Последнее – вряд ли.
Вещательные корпорации принадлежат в США надежным фондам и лишнего не распространяют.
А российские либералы требуют огласки всех фактов и домыслов. Ради бунта? Они игнорируют красоту и сложность западной мысли, цепляясь за идеологические инструменты, бичующие конкурентов.
Сегодняшний «парад запретов» – послесловие к правовым абстракциям, не разглядевшим среди наших обычаев механизма внутриэлитного сдерживания, чтобы кланы и ветви власти не сговаривались и не уничтожали друг друга.
Могильщики они нашего полёта к юридической свободе, никакие не либералы. По-хорошему им надо законом, принятым единогласно и сразу в трёх чтениях, запретить именоваться и либералами, и демократами, взамен же лелеять и холить либералов, подобных «интуитивным» моралистам Д. Локку, А. Смиту, Д.С. Миллю.
Несвобода свободы и vice versa Виктор Семенихин для «Нового Века» Абстрактные либералы, других у нас почти и не водится, – большие вредители в деле учреждения в России режима, способствующего консенсусу между юридическими нормами и правовыми обычаями. Без него институты собственности и ее защиты будут фикцией, как и бытовое благополучие граждан. Однажды такой консенсус стал на Западе условием для вливания накопленных капиталов в оборот и вовлечения в него мелких инвесторов.
Изучение и посильный учет всех аспектов свободы помогает процветанию и Запада, и Востока. Даосизм, конфуцианство, синтоизм и буддизм – те самые пути Китая и Японии, вообще Азии, в чем-то аналогичные позитивной и экзистенциальной философии Европы и Нового Света, выведшие их к этической и экономической адекватности. Движение этими (своими) путями – пестование идеологической системы, хотя и допускающей идеализации и умолчания, тем не менее укорененной в действительных для общества исторических пластах. Мы же до сих пор пестуем законы-пустышки, не угодные к исполнению.
А наши мыслители, Л.И. Петражицкий, П.А. Сорокин, – столпы психологической школы права и социологии!
Психологическая школа различает право интуитивное и официальное. Интуитивное право – переживание того, к чему мы считаем себя обязанными, поэтому оно бывает доброкачественным. Официальное право «работает» хуже.
Кажущееся заумным и неочевидным легко уяснить, обратившись к сравнению. Например, житель мегаполиса и... предпоследний из могикан – Чингачгук.
Терминалы, магазины, дорожные правила, суды, – комфортная среда обитания обезволит и убьет Чингачгука; и наоборот, в лесу житель мегаполиса окажется во власти зверей и змей, голода и инфекций, тогда как для Чунгачгука лес – апофеоз свободы, обилие информации, направлений, пищи, уют и безопасность.
Вот свобода как переживание: что русскому хорошо, то немцу – смерть. Одно не лучше другого, экзистенция – истина себя и времени, что бы ни сочиняли либертарианцы, любящие использовать инфраструктуру, созданную совместными усилиями, авторитарно мобилизованными, и при этом находиться вне авторитарного воздействия. Идеальное место, где торжествует примат личности над государством, – дикая природа.
Переживание свободы уникально у каждого человека, и чем разнороднее общество, тем сложнее достичь согласия. Значит, чтобы не заблудиться в личностных приоритетах, наряду с экзистенциальным, необходимо сущностное (категориальное) понимание свободы.
Заимствование институциональной системы у народа, чье интуитивное право отличается от правовых обычаев страны-реципиента, – провокация разрухи, чем абстрактные либералы и занимаются.
В этой связи интересна политика глубинного государства в США периодов маккартизма и борьбы с вмешательством России в выборы. У них же свобода слова! Однако они знают, что отождествление свободы говорить и свободы распространять сказанное чревато хаосом. Если марксистские и пророссийские идеи перенести из книг и частных диспутов в аудитории, на телевидение и в социальные сети, простой американец может и воспламениться, пожелав отобрать у капиталистов прибавочную стоимость и... присягнуть РПЦ.
Последнее – вряд ли.
Вещательные корпорации принадлежат в США надежным фондам и лишнего не распространяют.
А российские либералы требуют огласки всех фактов и домыслов. Ради бунта? Они игнорируют красоту и сложность западной мысли, цепляясь за идеологические инструменты, бичующие конкурентов.
Сегодняшний «парад запретов» – послесловие к правовым абстракциям, не разглядевшим среди наших обычаев механизма внутриэлитного сдерживания, чтобы кланы и ветви власти не сговаривались и не уничтожали друг друга.
Могильщики они нашего полёта к юридической свободе, никакие не либералы. По-хорошему им надо законом, принятым единогласно и сразу в трёх чтениях, запретить именоваться и либералами, и демократами, взамен же лелеять и холить либералов, подобных «интуитивным» моралистам Д. Локку, А. Смиту, Д.С. Миллю.
Это шутка – по поводу запрета.
BY Новый Век
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
In 2014, Pavel Durov fled the country after allies of the Kremlin took control of the social networking site most know just as VK. Russia's intelligence agency had asked Durov to turn over the data of anti-Kremlin protesters. Durov refused to do so. In addition, Telegram's architecture limits the ability to slow the spread of false information: the lack of a central public feed, and the fact that comments are easily disabled in channels, reduce the space for public pushback. In this regard, Sebi collaborated with the Telecom Regulatory Authority of India (TRAI) to reduce the vulnerability of the securities market to manipulation through misuse of mass communication medium like bulk SMS. WhatsApp, a rival messaging platform, introduced some measures to counter disinformation when Covid-19 was first sweeping the world. He said that since his platform does not have the capacity to check all channels, it may restrict some in Russia and Ukraine "for the duration of the conflict," but then reversed course hours later after many users complained that Telegram was an important source of information.
from ru
