Перечитал этот текст. Одна неправда. Не стоило смешивать память стариков и то, что делает парк. Ведь в стариках и остался весь этот ландшафт. Он с ними и умрёт.

Сохнет бутылка,
Настежь открыто окно.
Кедами пахнет.
#хайку

К кассе подошла женщина. Притащила много пластиковой посуды, бутылку водки и томаты. А салфетки попросила не пробивать со словами: "Уж больно весёлые. На кладбище едем".

Тем временем салфетки:

вода с сосиски
в чай капнула внезапно
вот ведь досада

Мужем ревнивым
Запертая, девушка
Кричит и плачет.
С букетами сирени
Мальчик в автобус вошёл.
#танка

Какое-то время назад видел на улицах много женщин, шедших с веточками сирени, – верный признак начала цветения. Кто просто нёс цветы в руках, кто заложил за ухо, кто доверил ношу осенённому тихим счастьем спутнику. А одна девушка сунула кисточку во внешний карман сумки, и сирень так качало, что казалось, будто она сама машет и из последних сил просит о помощи.

Возвращаясь домой, свернул с привычной дороги, чтобы пройти мимо одного панельного дома, под окнами которого высажено три куста сирени. Но они уже были ободраны, и лишь на верхушках ещё синели кисти нераспустившихся бутончиков.

Вспомнил ещё. Как-то я гулял среди зарослей у реки, читал книжку. Месяц выдался жарким, что для июня не слишком-то характерно в наших местах. И вот уже под вечер я сел на пазик (да, это было пару лет назад, когда эти дряхленькие автобусы ещё ходили на городских маршрутах). Все форточки были открыты настежь, и холодный, непривычно сухой воздух обдавал кожу своей благодатью. На тонких проволоках над окнами висели красные занавески из органзы; они алели, как краешек томатной кожурки на свету. Одна из занавесок висела свободно, и ветер из форточки гладил ею по лицам сидящих.

Сидел я в первом ряду, спиной к водителю. Вот двери открылись и в другом конце салона со ступенек поднялось огромное облако сирени, а за ним, виновато склонив голову, появился загорелый подросток лет двенадцати, с надвинутой на глаза кепкой. Неясно было, один это огромный букет или же всё-таки несколько небольших. Он сел в последнем ряду, в проходе, почти прямо напротив меня, так что всю дорогу я смотрел на это розовое пятно и торчащую из-за него кепку и тосковал.

Подарит какой-то девчонке? или маме? Может, продаст? Украл или везёт с родительской дачи? или с бабушкиного сада, что стоит во дворе сияющей лучами летнего солнца панельки? Но почему бы не расти цветам на кусте и дальше? Так они будут радовать всех прохожих ещё очень долго... Радовать меня...

Сочиняя стих, я думал так: те, кто собирает цветы сирени или срывает их, проходя мимо, – это ревнивцы, которые посягают на власть над красотой и общему счастью не способствуют. Но и эта мысль была по-своему ревнива. Ведь я просто жалею, что не увидел, как цветы усыпают три пышных тёмно-зелёных куста.

Стоим на остановке. Я и какая-то девушка, похоже, совершенно не способны стоять на месте спокойно. Тротуар узкий, так что ходим мы друг за дружкой – туда-сюда.

Пальцы холодит
Влажный велок капусты.
Мыслями теплюсь.
#хайку

Отголоски
Влага пальцы иссушит –
Книга в руки не пойдёт...

Над головою висит
Обогреватель-камень.

Срывал с капусты потрёпанные зелёные листы, чтобы выложить на прилавок красивые блестящие кочанчики. Холод на улице жуткий, а в помещении без отопления ещё жутче. Листы влажные, "запотевшие": в машине-то похолоднее будет, как вынесут, так всё покрывается конденсатом. Руки от этой влаги сохнут, и кожа трескается нещадно и сползает слоями, а ранки на кутикулах и сгибах потом долго саднят. Ни читать, ни писать после такого невозможно без неприятной боли и зуда.

Вот стоял я под выключенным кондиционером, рвал грязные листы. Из-за стеллажа вышла бабуля, ниже меня раза в полтора, одетая совсем по-зимнему, в смешной высокой шапке.

– Дай-ка мне этот велочек! – и показывает на совсем маленький кочанчик у меня в руках. Едва ли в нём было полкило. Я улыбнулся.
– Знаете ли, я второй раз в жизни слышу от кого-то слово "велок". В первый раз от знакомого из Тольятти...
– Да? А я из Средней Азии.
– Видно, южное словечко.
– Наверное так! – и тут я даю ей неочищенный кочанчик. – Не, не! Ты ободри!

Ну и ободрал, сделав кочан ещё меньше. На том и разошлись.

А потом я целый день сидел на холодной кассе, под неработающим потолочным обогревателем. Недавно как раз вспоминал японскую сказку про скупого старика, который жалел денег даже себе на одежду. Зимой он сидел под камнем, привешенном на веревочку над самой головой, и от страха, что камень вот-вот упадёт, трясся и таким способом грелся.