Во дворе стоит синяя машина. Нет, не так. Наша синяя машина.
Стоит и ухмыляется мне разными фарами. Мол, попробуй, подойди.
Я фырчу от злости. Я опаздываю. Детское кресло в такси такое убогое, что хочется плакать. Наше, за ахулион рублей, в той самой машине с разными фарами.
Сейчас двадцать второй. Цифры на правах тактично напоминают, что в декабре-десять лет.
Десять лет как лютым зимним днём я, не моргнув глазом, сдала без ошибок теорию, городок и практику. Мне девятнадцать, я в силах дерзить инспектору, тот хохочет и отправляет фотографироваться на заветный пластиковый прямоугольник.
И где я сейчас? Строчу гневные отзывы на беспечных водителей такси!
Десять лет назад я ошиблась: не поехала, пока помнила как. Что хорошо: моя шестёрка была консервой-убийцей на камышинских дорогах. В ней не работало всё, включая тормоза. Ума хватило запихнуть её в гараж и продать на запчасти.
Где я сейчас? У меня не получится. Вождение не для всех. На дороге опасно. И я опять ругаюсь с водителем, чьë автокресло свободно мотается по салону.
Моя защита-бегство. Пробегаю мимо нашей крошки, стыдливо прячу глаза и ныряю в очередное дурацкое такси.
Я бегу, бегу, только финиша не видно. Точнее, вот он, за рулём разноглазой красотки. Садись, поворачивай ключ и вперёд. Но я упрямо делаю вид, что мне в другую сторону.
Иногда, чтобы получилось, нужно очень сильно разозлиться.
Во дворе стоит синяя машина. Нет, не так. Наша синяя машина.
Стоит и ухмыляется мне разными фарами. Мол, попробуй, подойди.
Я фырчу от злости. Я опаздываю. Детское кресло в такси такое убогое, что хочется плакать. Наше, за ахулион рублей, в той самой машине с разными фарами.
Сейчас двадцать второй. Цифры на правах тактично напоминают, что в декабре-десять лет.
Десять лет как лютым зимним днём я, не моргнув глазом, сдала без ошибок теорию, городок и практику. Мне девятнадцать, я в силах дерзить инспектору, тот хохочет и отправляет фотографироваться на заветный пластиковый прямоугольник.
И где я сейчас? Строчу гневные отзывы на беспечных водителей такси!
Десять лет назад я ошиблась: не поехала, пока помнила как. Что хорошо: моя шестёрка была консервой-убийцей на камышинских дорогах. В ней не работало всё, включая тормоза. Ума хватило запихнуть её в гараж и продать на запчасти.
Где я сейчас? У меня не получится. Вождение не для всех. На дороге опасно. И я опять ругаюсь с водителем, чьë автокресло свободно мотается по салону.
Моя защита-бегство. Пробегаю мимо нашей крошки, стыдливо прячу глаза и ныряю в очередное дурацкое такси.
Я бегу, бегу, только финиша не видно. Точнее, вот он, за рулём разноглазой красотки. Садись, поворачивай ключ и вперёд. Но я упрямо делаю вид, что мне в другую сторону.
Иногда, чтобы получилось, нужно очень сильно разозлиться.
Кажется, я добежала до точки кипения.
BY Анютина мама
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
In a message on his Telegram channel recently recounting the episode, Durov wrote: "I lost my company and my home, but would do it again – without hesitation." Stocks closed in the red Friday as investors weighed upbeat remarks from Russian President Vladimir Putin about diplomatic discussions with Ukraine against a weaker-than-expected print on U.S. consumer sentiment. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. "There is a significant risk of insider threat or hacking of Telegram systems that could expose all of these chats to the Russian government," said Eva Galperin with the Electronic Frontier Foundation, which has called for Telegram to improve its privacy practices.
from ru
