“Аборт — это культура смерти, и эта культура смерти в нашей стране существует”.
В рамках проходящего Общецерковного съезда по социальному служению представители РПЦ, Минздрава, Общественной палаты, общественники и православные блогеры продолжают обсуждать проблему демографии и абортов.
Президент фонда “Женщины за жизнь” Наталья Москвитина считает, что аборт является “равной нормой с рождением детей, и сделав его женщина вроде бы остаётся обычным человеком, но проходя через эту процедуру “ты полностью меняешься и становишься адептом этой секты”:
— Что такое аборт? Это культура смерти. И эта культура смерти в нашей существует — мы одобряем это, мы впускаем это. Особенно это критическое мнение, когда: “ну, в целом-то аборты все делают, и есть же случаи, когда без них никак нельзя”. И так очень многие говорят. Тут либо вы на стороне добра, либо вы на стороне зла.
По мнению Москвитиной, если “мы идём за Христом, то мы идём за ним до конца — и не бывает каких-то промежуточных случаев”. В связи с этим она задаётся вопросом, много ли детей рождается в православных семьях? Отвечая на свой же вопрос, она сообщила, что в таких семьях детей не так уж и много, что является лакмусовой бумажкой “насколько мы православные”. Также она заверила, что знает о том, что “матушки делают аборты”.
“Аборт — это культура смерти, и эта культура смерти в нашей стране существует”.
В рамках проходящего Общецерковного съезда по социальному служению представители РПЦ, Минздрава, Общественной палаты, общественники и православные блогеры продолжают обсуждать проблему демографии и абортов.
Президент фонда “Женщины за жизнь” Наталья Москвитина считает, что аборт является “равной нормой с рождением детей, и сделав его женщина вроде бы остаётся обычным человеком, но проходя через эту процедуру “ты полностью меняешься и становишься адептом этой секты”:
— Что такое аборт? Это культура смерти. И эта культура смерти в нашей существует — мы одобряем это, мы впускаем это. Особенно это критическое мнение, когда: “ну, в целом-то аборты все делают, и есть же случаи, когда без них никак нельзя”. И так очень многие говорят. Тут либо вы на стороне добра, либо вы на стороне зла.
По мнению Москвитиной, если “мы идём за Христом, то мы идём за ним до конца — и не бывает каких-то промежуточных случаев”. В связи с этим она задаётся вопросом, много ли детей рождается в православных семьях? Отвечая на свой же вопрос, она сообщила, что в таких семьях детей не так уж и много, что является лакмусовой бумажкой “насколько мы православные”. Также она заверила, что знает о том, что “матушки делают аборты”.
Groups are also not fully encrypted, end-to-end. This includes private groups. Private groups cannot be seen by other Telegram users, but Telegram itself can see the groups and all of the communications that you have in them. All of the same risks and warnings about channels can be applied to groups. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. These entities are reportedly operating nine Telegram channels with more than five million subscribers to whom they were making recommendations on selected listed scrips. Such recommendations induced the investors to deal in the said scrips, thereby creating artificial volume and price rise. "Someone posing as a Ukrainian citizen just joins the chat and starts spreading misinformation, or gathers data, like the location of shelters," Tsekhanovska said, noting how false messages have urged Ukrainians to turn off their phones at a specific time of night, citing cybersafety. But the Ukraine Crisis Media Center's Tsekhanovska points out that communications are often down in zones most affected by the war, making this sort of cross-referencing a luxury many cannot afford.
from ru
