В упадке кувшины, и вся морось и мелочь ловится на живца: склонённые головы зарядок в подуличном переходе.
Что же это свалилось на наши бессвязные руки – тяжесть размером с кровать, пятно красного моря за побережьем вытяжки.
Гребешок прочёсывает синиц на пене земли. Те покачиваются в тазах гор, уточки для ванны — кроссдрессеры, что ещё делать в этих краях скучающим, остающимся крыльям. Резиновый драг, грудь накладная из инея.
Если мы сваримся в зимнем саду, я бы хотела запомнить это как осень, как любовь, из-за которой тепла тушь у химической трассы. Перебойная альвеола. Электричество замедляется, поезд моргает, отчётливы между кадрами руки на шее дерева, врасплох цветущего в стужу, невнимательный сон на посту.
И военная госпиталь наполняется белой водой, будто чистят блочную флейту, в её туннеле подволакивает оставшейся ногой бахилы холода. Весь духовой день прижимается к губам силача-подсолнечника.
Интерлюдия: между людьми падает лютня-луковица, и один из них говорит, брось меня, отрекись, никогда больше не находи в загородных душевых эти странные хвойные ветви.
Интермедиа: в глитчевых сообщениях стробилусы соглядают друг друга, как ступени ракет, летящих навстречу.
В упадке кувшины, и вся морось и мелочь ловится на живца: склонённые головы зарядок в подуличном переходе.
Что же это свалилось на наши бессвязные руки – тяжесть размером с кровать, пятно красного моря за побережьем вытяжки.
Гребешок прочёсывает синиц на пене земли. Те покачиваются в тазах гор, уточки для ванны — кроссдрессеры, что ещё делать в этих краях скучающим, остающимся крыльям. Резиновый драг, грудь накладная из инея.
Если мы сваримся в зимнем саду, я бы хотела запомнить это как осень, как любовь, из-за которой тепла тушь у химической трассы. Перебойная альвеола. Электричество замедляется, поезд моргает, отчётливы между кадрами руки на шее дерева, врасплох цветущего в стужу, невнимательный сон на посту.
И военная госпиталь наполняется белой водой, будто чистят блочную флейту, в её туннеле подволакивает оставшейся ногой бахилы холода. Весь духовой день прижимается к губам силача-подсолнечника.
Интерлюдия: между людьми падает лютня-луковица, и один из них говорит, брось меня, отрекись, никогда больше не находи в загородных душевых эти странные хвойные ветви.
Интермедиа: в глитчевых сообщениях стробилусы соглядают друг друга, как ступени ракет, летящих навстречу.
BY Новые дворники, сторожа и кочегары {Лиза Хереш}
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The War on Fakes channel has repeatedly attempted to push conspiracies that footage from Ukraine is somehow being falsified. One post on the channel from February 24 claimed without evidence that a widely viewed photo of a Ukrainian woman injured in an airstrike in the city of Chuhuiv was doctored and that the woman was seen in a different photo days later without injuries. The post, which has over 600,000 views, also baselessly claimed that the woman's blood was actually makeup or grape juice. Artem Kliuchnikov and his family fled Ukraine just days before the Russian invasion. Markets continued to grapple with the economic and corporate earnings implications relating to the Russia-Ukraine conflict. “We have a ton of uncertainty right now,” said Stephanie Link, chief investment strategist and portfolio manager at Hightower Advisors. “We’re dealing with a war, we’re dealing with inflation. We don’t know what it means to earnings.” The account, "War on Fakes," was created on February 24, the same day Russian President Vladimir Putin announced a "special military operation" and troops began invading Ukraine. The page is rife with disinformation, according to The Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, which studies digital extremism and published a report examining the channel. He floated the idea of restricting the use of Telegram in Ukraine and Russia, a suggestion that was met with fierce opposition from users. Shortly after, Durov backed off the idea.
from ru
