НА ПЕПЕЛИЩЕ Горел Лос-Анджелес. До нашего района пока не дошло, но сгорели места, в которых я часто бывал и даже работал. Судя по фотографиям, целые районы выгорели полностью. Десятки тысяч людей остались без жилья. Сотни тысяч получали предупреждения об эвакуации. А я читал об этом и думал, а что брать с собой в такой ситуации? Когда-то в начале 90-х я был на одном психологическом семинаре, и ведущий там задавал как раз этот вопрос. Что вы возьмете с собой, спасаясь от пожара? И я понимал, что я хочу спасти фотографии. Ведь дом это не просто стены. Дом это память. Это книги нашего детства, вещи, подаренные родителями, да мало ли еще что. Три года назад я уезжал из Петрозаводска, не взяв, практически, ничего с отчетливым намерением вернуться. Дома остались фотоальбомы, книжки подаренные бабушкой, папины рукописи, его книги с трогательными подписями, детская энциклопедия 1914 года, которую ему подарил его дедушка. Много томов. Он хранил ее всю жизнь, менял города, уехал из страны, но эти тяжеленые тома всегда были с ним. И еще большая серебряная вилка, и маленький резиновый слоненок из его детства. Дома наполнены теплом наших предков и теплом нашей памяти. Старые театральные программки, вырезки из первых газетных статей, университетский диплом, напечатанный еще на машинке. Какие-то милые школьные грамоты. Шубка, в которой возил дочку в детский сад. Моя мама хранила мой первый локон и первый выпавший молочный зуб. Кто-то, может, относится к таким вещам как к лишнему хламу, но я не понимаю таких людей. Однажды папа просил привезти бабушке в Москву дыню из Лос-Анджелеса. Бабушка очень любила дыни. У меня и так была куча вещей. Зачем тащить еще одну тяжесть? Можно же долететь до Москвы и купить там. Папа устало махнул рукой. Ну, что делать, если я не понимаю таких простых вещей. Он хочет, чтобы его мама получила дыню, которой касался он. Вещи хранят следы наших родителей и нашей юности. Это не покрыть никакой страховкой. И у тысяч людей все это было уничтожено огнем. Я смотрю эти жуткие фотографии. Они напоминают кадры из фильмов про войну. Пепелище, руины, уничтоженные города. И тут я понимаю, что огонь-то через несколько дней остановят, а война, настоящая война, идет уже три года. Три года без остановки убивают людей, крушат города и превращают в пепел то, что дорого. И делает это не слепая стихия, а такие же, казалось бы, люди. Человек нажимает на кнопку и запускает ракету на чужие города. У него у самого дома жена, дети, фотоальбомы, подписанные родителями книги, но он, не задумываясь, отбирает это все у других. Он называет украинцев братским народом и каждый день поливает их дома огнем. А в телевизоре сидят вурдалаки и призывают «стирать с лица земли» целые города. Дать людям 24 часа на то, чтобы куда-нибудь убежали, а все, что они не смогут взять с собой, превратить в пепел. Ведь армия ничем не хуже лесного пожара. И еще у нас есть Орешник, он может зараз убить много тысяч человек, и мы этим страшно гордимся.
НА ПЕПЕЛИЩЕ Горел Лос-Анджелес. До нашего района пока не дошло, но сгорели места, в которых я часто бывал и даже работал. Судя по фотографиям, целые районы выгорели полностью. Десятки тысяч людей остались без жилья. Сотни тысяч получали предупреждения об эвакуации. А я читал об этом и думал, а что брать с собой в такой ситуации? Когда-то в начале 90-х я был на одном психологическом семинаре, и ведущий там задавал как раз этот вопрос. Что вы возьмете с собой, спасаясь от пожара? И я понимал, что я хочу спасти фотографии. Ведь дом это не просто стены. Дом это память. Это книги нашего детства, вещи, подаренные родителями, да мало ли еще что. Три года назад я уезжал из Петрозаводска, не взяв, практически, ничего с отчетливым намерением вернуться. Дома остались фотоальбомы, книжки подаренные бабушкой, папины рукописи, его книги с трогательными подписями, детская энциклопедия 1914 года, которую ему подарил его дедушка. Много томов. Он хранил ее всю жизнь, менял города, уехал из страны, но эти тяжеленые тома всегда были с ним. И еще большая серебряная вилка, и маленький резиновый слоненок из его детства. Дома наполнены теплом наших предков и теплом нашей памяти. Старые театральные программки, вырезки из первых газетных статей, университетский диплом, напечатанный еще на машинке. Какие-то милые школьные грамоты. Шубка, в которой возил дочку в детский сад. Моя мама хранила мой первый локон и первый выпавший молочный зуб. Кто-то, может, относится к таким вещам как к лишнему хламу, но я не понимаю таких людей. Однажды папа просил привезти бабушке в Москву дыню из Лос-Анджелеса. Бабушка очень любила дыни. У меня и так была куча вещей. Зачем тащить еще одну тяжесть? Можно же долететь до Москвы и купить там. Папа устало махнул рукой. Ну, что делать, если я не понимаю таких простых вещей. Он хочет, чтобы его мама получила дыню, которой касался он. Вещи хранят следы наших родителей и нашей юности. Это не покрыть никакой страховкой. И у тысяч людей все это было уничтожено огнем. Я смотрю эти жуткие фотографии. Они напоминают кадры из фильмов про войну. Пепелище, руины, уничтоженные города. И тут я понимаю, что огонь-то через несколько дней остановят, а война, настоящая война, идет уже три года. Три года без остановки убивают людей, крушат города и превращают в пепел то, что дорого. И делает это не слепая стихия, а такие же, казалось бы, люди. Человек нажимает на кнопку и запускает ракету на чужие города. У него у самого дома жена, дети, фотоальбомы, подписанные родителями книги, но он, не задумываясь, отбирает это все у других. Он называет украинцев братским народом и каждый день поливает их дома огнем. А в телевизоре сидят вурдалаки и призывают «стирать с лица земли» целые города. Дать людям 24 часа на то, чтобы куда-нибудь убежали, а все, что они не смогут взять с собой, превратить в пепел. Ведь армия ничем не хуже лесного пожара. И еще у нас есть Орешник, он может зараз убить много тысяч человек, и мы этим страшно гордимся.
BY Фукс-пресс
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
"Like the bombing of the maternity ward in Mariupol," he said, "Even before it hits the news, you see the videos on the Telegram channels." "Your messages about the movement of the enemy through the official chatbot … bring new trophies every day," the government agency tweeted. Overall, extreme levels of fear in the market seems to have morphed into something more resembling concern. For example, the Cboe Volatility Index fell from its 2022 peak of 36, which it hit Monday, to around 30 on Friday, a sign of easing tensions. Meanwhile, while the price of WTI crude oil slipped from Sunday’s multiyear high $130 of barrel to $109 a pop. Markets have been expecting heavy restrictions on Russian oil, some of which the U.S. has already imposed, and that would reduce the global supply and bring about even more burdensome inflation. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. In December 2021, Sebi officials had conducted a search and seizure operation at the premises of certain persons carrying out similar manipulative activities through Telegram channels.
from ru
