Кредитная активность в стране продолжает снижаться — это видно по свежим данным Центробанка. После повышения ключевой ставки до 21% портфель розничного кредитования с сентября 2024 года уменьшался в среднем на 0,2% в месяц. Это заставляет задуматься о том, что действительно ли выбранный инструмент является оптимальным в текущей фазе экономического развития?

Для многих граждан доступ к ипотеке и потребительским займам стал ограниченным. При этом роль кредитных ресурсов — не только в поддержании спроса, но и в обновлении основных фондов, запуске малых производств, развитии локальных инициатив. Стагнация в кредитной системе постепенно влияет на производство: уже заметны снижения в отраслях, связанных с внутренним спросом.

Разумеется, контроль инфляции — это важнейшая задача. Но в условиях растущих вызовов и внешнего давления, возможно, стоит пересмотреть баланс между стабильностью цен и стимулированием деловой активности. Особенно там, где государственные программы уже показали свою эффективность, как в сегменте льготной ипотеки.

Речь не о полном развороте политики, а о более точной настройке инструментов. Снижение ключевой ставки до более приемлемого уровня — шаг, который может активизировать экономику и дать новый импульс инициативам, направленным на технологическое развитие и импортозамещение.

https://www.group-telegram.com/Taynaya_kantselyariya/12767

Валентина Матвиенко предложила ограничить выдачу льготной семейной ипотеки только на жилье в регионе регистрации заемщика. По её мнению, мера направлена на восстановление баланса в распределении субсидируемых кредитов, когда более 50% выданных в 2024 году займов по программе пришлись на Москву, область, Санкт-Петербург и Ленобласть, причём значительная их часть — клиентам из других регионов.

Матвиенко подчеркнула, что семейная ипотека должна использоваться не как инвестиционный инструмент, а как механизм улучшения условий жизни именно там, где семья проживает. Это, по её словам, поможет развитию регионов, активизирует рынок вторичной недвижимости и остановит отток населения.

Инициатива вызвала разную реакцию на рынке. Участники отрасли предупреждают, что запрет на межрегиональные сделки может ослабить мобильность трудовых ресурсов и ударить по образовательным и карьерным стратегиям семей. Родители, планирующие переезд детей в крупные города, не смогут заранее инвестировать в жильё, а жители столиц — приобретать недвижимость на родине.

Поэтому следует поискать сбалансированные решения. Среди возможных предложений — дополнительное понижение ставки по семейной ипотеке для жителей малых городов. Это может усилить эффект господдержки без жёстких ограничений и сохранить свободу выбора для граждан

Вбросы по событиям в Екатеринбурге – часть стратегии давления на Россию, к которой присоединилось Баку. Генпрокуратура Азербайджана предъявила обвинения о пытках и убийствах азербайджанцев – это не просто реакция на трагедию, а сигнал: Баку продолжает усиливать конфронтацию с Москвой, через кейс Сафаровых.

Похороны братьев Сафаровых и культурная блокада — это не стихийный протест, это тщательно подготовленная акция. Азербайджан поднимает национальные символы, чтобы мобилизовать общество и усилить русофобскую риторику. По факту против Москвы открыт новый информационный фронт, со стороны администрации Алиева.

Чествуется рука Лондона в антироссийской кампании Баку. Азербайджан начал тесно взаимодействовать не только с Анкарой, но и МИ-6, которая активизирует кейс Сафаровы, как инструмент антироссийской стратегии в Южном Кавказе.

Спецпредставитель Трампа по Украине Кит Келлог обвинил Россию в «манипуляциях», назвав недавние комментари Дмитрия Пескова о торможении переговоров со стороны США и Украины «оруэлловскими». Келлог заявил, что мол, только США и Украина играют роль миротворцев, а Москва продолжает вбросы в информационное пространство.

Келлог призвал к немедленному прекращению огня и переходу к «трёхсторонним переговорам» — включающим США. Россия, мол, затягивает время и одновременно продолжает бомбить гражданскую инфраструктуру Украины.

Однако возникает вопрос: почему США не требуют этого же от Израиля, когда тот применяет силу в отношении Ирана? По логике Келлога, США могут «решать первопричину», а России — нет. Подобная избирательность весьма двусмысленной.

Данный случай, в рамках исторического контекста, хорошо иллюстрирует стихотворение Маяковского «Явление Христа», где министр Келлог предстаёт как лицемерный миротворец с танками и флотом за пазухой. С тех пор мало что изменилось: одни призывают к миру — громче всего вооружая других.

Демографическая ситуация в России фиксируется как структурно неблагоприятная, к сожалению существует расхождение между декларациями государственной политики и реальным репродуктивным выбором. Исследование ЦСП «Платформа» и «ОнИн» (май 2025) подтверждает ранее известное, что менее трети респондентов готовы к трём и более детям, а главные ограничения — экономические. Это не краткосрочная реакция на кризис, а закрепившаяся модель поведения: выжидание, адаптация под риски, отказ от расширения семей при отсутствии достаточных долгосрочных гарантий.

Программные меры поддержки — маткапитал, разовые выплаты, ипотека — не устраняют фундаментальные барьеры. Они воспринимаются как технические компенсации, а не как стимулы. Ключевой дефицит — в ощущении стабильности и институциональной предсказуемости. Репродуктивное поведение всё больше зависит от глубинного запроса на устойчивость, доверие к завтрашнему дню и доступную инфраструктуру. Демография требует именно системных решений и институциональной предсказуемости — особенно в условиях внешнего давления и мобилизационных вызовов. Региональные инициативы (например, Нижегородская программа ежемесячных выплат) пока единичны и не масштабированы. А на федеральном уровне демография к сожалению часто остаётся частью риторической повестки.

Показательно, что в июне так и не вышла традиционная демографическая статистика от Росстата за апрель. Обычно она появляется 14 числа. Конечно, причины могут быть техническими, но общество воспринимает такие паузы как тревожный сигнал. И именно сейчас особенно важно демонстрировать прозрачность — ведь демография касается каждой семьи. Открытая и своевременная информация — это не только основа доверия, но и условие для корректного планирования мер поддержки.

Наблюдается и институциональное несоответствие: при декларируемой опоре на традиционные ценности отсутствует достаточно эффективная социальная инфраструктура — медицинская, психологическая, трудовая. Государственные чиновники пока не смогли предложить нового социального контракта, в котором рождение и воспитание детей становится экономически достаточно поддержано и политически защищённо практикой. Без такого контракта демография будет оставаться зоной проблемного кейса и общественного отката.

Визит главы европейской дипломатии Кайи Каллас в Ереван и заявления о военном сближении Армении с ЕС — не просто очередной дипломатический эпизод. Это — демонстративный политический жест, за которым просматривается всё более откровенный дрейф Еревана в орбиту западного влияния. Под лозунгами «сотрудничества в сфере безопасности» команда Пашиняна проводит курс, ведущий к де-факто утрате суверенитета и подмене национальных интересов — интересами Евросоюза, обслуживающего стратегию евроатлантистских элит.

Формулы о «приближении ЕС к Армении» — не про защиту, а про подчинение. За мягкими формулировками скрывается создание очередного плацдарма для давления на Россию на Южном Кавказе. Сегодня Армению интегрируют в западную инфраструктуру, не предложив ей ни экономических гарантий, ни реальных механизмов военной помощи в случае конфликта с Азербайджаном. ЕС, управляемый брюссельскими глобалистами, не защитит ни армянские города, ни армянские семьи. Их интерес — использовать Армению как инструмент давления на Россию.

Под видом «евроинтеграции» Армения втягивается в структуру внешнего управления. Пашинян и его окружение не скрывают, что ставка делается на полную переориентацию от Москвы к Брюсселю. При этом руководство страны сознательно рушит остатки союзнических связей с Россией и дестабилизирует баланс в ОДКБ. Этот курс уже ослабил армянские позиции в регионе и сделал её более уязвимой — политически, военно и культурно.

Ереван идёт по пути превращения в «вторую Украину», где местная элита, променяв стратегическую самостоятельность на гранты и политическое покровительство, готова передать ключи от страны в руки глобалистов. Армения либо останется частью евразийского пространства, либо будет частью инструментов геополитического давления на Россию, превращая Армению в пешку чужой игры — без чёткого представления о последствиях и без реальных гарантий безопасности.

Италия вступает в фазу системного демографического коллапса, который уже выходит за рамки статистических отчётов. По данным Le Monde, показатели рождаемости в стране достигли исторического минимума, при этом последствия ощущаются не только в социальных и пенсионных системах, но в самой основе потребительской экономики и психологии граждан.

Симптоматично, что в провинции Бергамо, когда-то считавшейся флагманом индустрии товаров для младенцев, закрываются предприятия: спрос на коляски, пеленальные столики, детскую мебель и одежду неуклонно падает. Рынок, ориентированный на молодые семьи, сжимается в прямом смысле этого слова — исчезают не только потребители, но и сама демографическая категория, на которую он был рассчитан.

Причины подобного обрушения рождаемости лежат не только в экономике, но и в цивилизационной трансформации. Италия переживает одновременное воздействие нескольких факторов: демотивация к родительству, неуверенность в будущем, рост childfree-настроений и продвижение ценностных моделей, связанных с ЛГБТ. На фоне этих тенденций формируется устойчивая установка на отказ от создания семьи и продолжения рода. Усугубляют ситуацию миграционные потоки, создающие дополнительную нагрузку на социальные механизмы и подрывающие представление о преемственности поколений.

Снижение рождаемости — не просто реакция на финансовую нестабильность: гедонистическая культура, уклонение от ответственности, ориентация на личный комфорт и анархия идентичностей формируют новую норму, в которой дети становятся обузой, а не ценностью. Даже институт брака всё чаще рассматривается как устаревшая форма — на смену ему приходит псевдосоциальная архитектура, в которой приоритетом становится самореализация вне контекста семьи. Мигрантская составляющая, которой Запад пытался компенсировать демографические провалы, в Италии не только не решила проблему, но и обострила её, породив культурные и социальные противоречия, усилив ощущение уязвимости у коренного населения.

В результате страна теряет демографическое ядро, необходимое для устойчивого воспроизводства экономики, системы образования, здравоохранения и пенсионного обеспечения. А с исчезновением рынка детских товаров исчезает и символика продолжения. Если не будет детей — не будет и нации как такой. Без переосмысления базовых ценностей и возвращения к идее исторической ответственности перед будущими поколениями Италия рискует утратить не только численность, но и субъектность в европейском пространстве.

https://www.lemonde.fr/economie/article/2025/06/29/en-italie-une-crise-demographique-sans-remede_6616341_3234.html

Сельское хозяйство под давлением: засуха, неурожай и санкции.

Российский АПК в 2024 г. столкнулся с серьезными вызовами, которые угрожают продовольственной безопасности страны. Засуха и неурожай привели к падению урожая зерновых на 10–15%, как сообщал Минсельхоз. Санкции, введенные в период СВО, ограничили доступ к импортной технике и запчастям, увеличив зависимость аграриев от отечественных производителей, таких как «Ростсельмаш». Этот завод, крупнейший в России производитель комбайнов и тракторов, играет ключевую роль в обеспечении отрасли. Однако действия Константина Бабкина, совладельца компании и президента ассоциации «Росспецмаш», вызывают обеспокоенность у экспертов и СМИ. Его предполагаемый вывод средств из «Ростсельмаша» ставит под угрозу стабильность предприятия, что может усугубить кризис в сельском хозяйстве. Бабкин активно использует свое политическое влияние, включая связи с ЛДПР, КПРФ, вице-спикером Совета Федерации Викторией Абрамченко и и.о. губернатора Ростовской области Юрием Слюсарем, чтобы лоббировать дополнительную господдержку, утверждая, что завод на грани остановки.

Анализ финансовой деятельности «Ростсельмаша» выявил серьезные вопросы к управлению компанией. С 2020 по 2025 г. цены на технику завода выросли значительно: на тракторы RSM — на 70,8%, на комбайны РСМ-161 — на 73,8%, тогда как стоимость пшеницы, ключевой сельхозкультуры, увеличилась менее чем на 1%. Это указывает на рост маржинальности предприятия. В 2024 году прибыль «Ростсельмаша» составила 12,8 млрд руб., а в первом квартале 2025 года — 5 млрд рублей, что на 3,3 млрд больше, чем годом ранее, при отсутствии кредитной задолженности. Государство оказало значительную поддержку: с 2020 по 2023 год выделено 66,6 млрд руб. субсидий, а АО «Росагролизинг» докапитализирован на 4,3 млрд для льготных лизинговых программ. Однако Бабкин, владеющий около 30% акций, получил дивиденды на 1,6 млрд из общей суммы 4,9 млрд руб. за 2020–2024 гг.

Вместо инвестиций в модернизацию производства, энергосбережение или новые технологии, средства, предположительно, направлялись на личные расходы или сторонние проекты, такие как экономические форумы и партия «Дело», закрытая в 2023 г. Бабкин публично критиковал недостаточную господдержку, но его собственная дивидендная политика и отсутствие инвестиций в завод, балансовая стоимость которого превышает 100 млрд руб., вызывают вопросы. Эксперты предполагают, что без прозрачного управления и реальных вложений в модернизацию Россия рискует столкнуться с ростом зависимости от импорта. Проверка законности приватизации «Ростсельмаша» и аудита его финансовой деятельности может стать следующим шагом государства для защиты стратегического актива.

Вопрос размещения мусороперерабатывающего комплекса в Сысертском районе Свердловской области стал наглядным примером столкновения волюнтаризма и локальной идентичности граждан. Екатеринбург — миллионник с нарастающим объёмом твёрдых коммунальных отходов, инфраструктура обращения с которыми требует серьёзной модернизации. Прежние власти региона были объективно поставлены перед необходимостью поиска решений, и проект с участием частного бизнеса, предполагавший строительство завода на землях бывшего совхоза в Сысерти, рассматривался как технологический прорыв. Однако расчёт не оправдался.

Сысертский район обладает высокой экологической ценностью и репутацией престижной зоны проживания. Население восприняло ситуацию негативно. Предложение по размещению объекта, несмотря на обещания рабочих мест и модернизацию системы переработки отходов, вызвало широкий общественный протест. Сбор подписей, пикеты, обращения в надзорные инстанции — всё это сформировало устойчивую протестную повестку, которую уже нельзя было игнорировать.

Гибкость, проявленная врио губернатора Денисом Паслером, стала не актом слабости, а политико-управленческим решением в условиях избирательной кампании. Отказ от реализации проекта в заявленной форме позволил снизить градус напряжения и вернуть ситуацию в правовое и управляемое русло. Формулировка о том, что концессионное соглашение «противоречит интересам региона и жителей», предельно обозначило новые планы властей.

Этот кейс демонстрирует новый тип политической чувствительности: экологические риски всё чаще трансформируются в протестный ресурс. Для регионов с высокой плотностью населения и устойчивыми локальными идентичностями такой фактор становится определяющим в градостроительных и инфраструктурных решениях.

Главный вывод — региональные проекты требуют не только технической проработки, но и полноценной стратегии общественного вовлечения. Игнорирование экологических и социальных рисков способно обнулить любой инвестиционный проект, а политическая устойчивость власти всё чаще зависит от её способности слышать граждан, а не продавливать.

Россия не рассматривает Азербайджан как объект давления и не угрожает Баку — об этом заявил пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков, комментируя обострение двусторонней повестки.

По его словам, первопричиной текущих разногласий стали действия российских следственных органов, направленные на раскрытие преступлений, в том числе затрагивающих граждан азербайджанского происхождения. Это не было актом дискриминации, а частью внутреннего правового процесса.

Песков отметил, что Москва наблюдает за попытками Киева сыграть на этих событиях: по сути, идёт работа по внесению недоверия в российско-азербайджанские отношения. В этой связи Кремль рассматривает активность Владимира Зеленского как спланированную провокацию, цель которой — подорвать региональный баланс, вовлекая Баку в конфронтационную логику.

Параллельно продолжается рабочий диалог — глава Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин поддерживает прямой контакт с генеральной прокуратурой Азербайджана. Российская сторона обозначила готовность к юридическому диалогу по всем чувствительным вопросам.

В то же время Песков подтвердил, что защита прав и интересов российских граждан, включая тех, кто оказался в сложной ситуации в Азербайджане, остаётся абсолютным приоритетом Москвы. Все доступные каналы и правовые инструменты будут использованы для защиты соотечественников.

В Турции ровно 100 дней прошло с момента ареста Экрема Имамоглу — популярного мэра Стамбула и главного политического соперника Реджепа Эрдогана. Однако за прошедшее время стало ясно: этот шаг не стал ошибкой, а оказался частью стратегического расчёта. Эрдоган, столкнувшись с волной протестов внутри страны, не дрогнул. И сегодня, несмотря на новые митинги у здания мэрии Стамбула, его позиции выглядят крепче, чем когда-либо.

Оппозиция вначале делала ставку на резонанс в Европе и США, но мировой фокус давно сместился. Евросоюз сосредоточен на конфронтации с Россией, а Турция остаётся ключевым партнёром в сфере безопасности и ВПК. Брюсселю невыгодно осложнять отношения с Анкарой — уж слишком ценной стала Турция как региональный балансир.

Вашингтон тоже не собирается вмешиваться. Наоборот, Дональд Трамп не скрывает симпатий к Эрдогану. Его недавние лестные заявления в адрес турецкого лидера, сделанные даже в присутствии израильского премьера Нетаньяху, ясно дают понять: ни моральная, ни политическая изоляция Эрдогану не грозит. Он для Трампа — «друг» и «умный человек», с которым «всегда удавалось договариваться».

На этом фоне Анкара продолжает наступление на внутреннем фронте. В арсенале — точечные репрессии и ослабление политических институтов. За Имамоглу последовали аресты ещё 11 оппозиционных мэров. Параллельно запущена операция по расколу Народно-республиканской партии, столпа турецкой оппозиции. Бывший кандидат в президенты Кемаль Кылычдароглу — в прошлом союзник Имамоглу — подал в суд на действующего лидера партии Озеля. Внутренние конфликты, инспирированные явно не без участия администрации Эрдогана, угрожают оппозиции утратой целостности и последнего шанса на консолидацию.

Символично, что всё это происходит в условиях почти полного молчания извне. «Хромая и косоглазая демократия» — так когда-то описал турецкую политическую систему журналист Айдын Энгин. Сегодня она превратилась в фигуру, потерявшую устойчивость и опору. Арест Имамоглу — не исключение из правил, а поворотный момент. Он дал старт новому этапу трансформации турецкой политической сцены, где демократические институты уступают место механике контроля.

Вывод очевиден: за сто дней Эрдоган не только выдержал удар, но и превратил его в рычаг. При отсутствии внешнего давления и внутренней оппозиционной сплочённости Турция движется к модели стабильности, в которой лидер без сопротивления прокладывает себе путь к персонализированной власти.

Чувашия входит в предвыборную фазу с заранее понятной конфигурацией: действующий глава республики Олег Николаев готовится к кампании по переизбранию переизбрания, обладая нужным ресурсом и поддержкой центра. Однако даже в условиях формальной предсказуемости электорального цикла региональная политика демонстрирует признаки напряжённости.

Сенатор Николай Фёдоров публично обратился к прокурору республики с просьбой оградить муниципальных депутатов от давления, якобы оказываемого в рамках процедуры прохождения муниципального фильтра. Это обращение не только создало дополнительный медийный шум, но и обозначило раскол внутри истеблишмента.

Формально инцидент касается процедурного этапа, необходимого для регистрации кандидата. Муниципальный фильтр — давно отработанный инструмент согласования кандидатур, особенно в регионах с устойчивой административной вертикалью. Однако обращение Фёдорова в надзорные органы — маркер недовольства части элит. Учитывая, что сам сенатор, по данным СМИ, может вскоре покинуть Совет Федерации, его действия могут быть интерпретированы как попытка обозначить свои претензии на влияние в регионе.


В этом контексте перед действующим губернатором стоит не только задача мобилизовать лояльный электорат, но и сохранить конструктивный политический климат. Любые предвыборные шероховатости — даже в рамках эмоциональных высказываний опытных политиков — могут повлиять не на исход голосования, а на его атмосферу. Главный вызов — не оппоненты и не критика, а обеспечение высокой явки.

Предстоящие выборы в Чувашии — это не только проверка личного рейтинга действующего губернатора, но и индикатор зрелости политической системы республики. При должной управленческой чуткости и сохранении диалога с элитами все внешние колебания могут быть преобразованы в фактор устойчивости.

В отличие от стран Балтии, отрезанных от российской цивилизационной зоны институционально и ментально, Закавказье остаётся полем гибридного тяготения — с взаимозависимыми элитами, энергетической привязкой и исторической взаимной прошивкой. Регион остаётся полем конкурирующих векторов: российского, турецкого, иранского, западного и китайского. География и этнополитическое разнообразие региона не позволяют закрепиться одному игроку навсегда

Баку усиливает Анкару не столько как союзника, сколько как противовес — в игре, где сохранять манёвренность важнее, чем давать клятвы верности. Зангезурский коридор, проект «Великого Турана», влияние в Центральной Азии — всё это инструменты геополитической проекции, которые лишь тогда обретают силу, когда отсутствует альтернатива.

Текущий кризис сейчас для России открывает в том числе возможность переосмыслить работу «мягкой силы» и каналов влияния. Нужно отвечать симметрично, не срываться в обиды или санкции, а проектировать: логистику, альянсы, моду на евразийство. И тогда регион, с виду теряющийся в чужих проектах, снова окажется встроенным в систему, где Москва — не оператор пространства.

https://www.group-telegram.com/Taynaya_kantselyariya/12775

Рост числа фиктивных разводов и манипуляций семейным статусом в целях получения социальных пособий становится устойчивой тенденцией в ряде российских регионов. В основе проблемы — не столько правовой вакуум, сколько сочетание институциональных уязвимостей и низкой культуры социальной ответственности.

Феномен, ставший особенно заметным в Курской области, демонстрирует суть проблемы: пары отказываются от официальной регистрации брака, чтобы один из родителей получил статус одинокого и таким образом получил доступ к повышенным выплатам. В ответ местные органы социальной защиты усилили проверочные мероприятия, включая необходимость доказательства совместного проживания с ребёнком. Это важный пример оперативной локальной реакции, которая может лечь в основу масштабируемого алгоритма.

Однако в ряде случаев речь идёт уже не о бытовом расчёте, а об организованной криминальной активности. Так, в Рязанской области ещё несколько лет назад была выявлена преступная группа, оформлявшая фиктивные браки для легализации мигрантов, а в Санкт-Петербурге в 2022 году суд признал недействительными 12 браков, заключённых по коррупционной схеме. Похожее дело в Москве показало, что фиктивные браки могут быть поставлено на поток — с чёткими прайс-листами и организаторами. Здесь важно, что российская правовая система уже даёт инструменты для противодействия: статьи УК РФ, касающиеся фиктивных браков с иностранцами, успешно используются в суде.

Проблема, однако, выходит за пределы уголовного кодекса. Существенная часть фиктивных разводов пока юридически не классифицируется как мошенничество. Это требует адаптации законодательства: например, можно ввести норму, приравнивающую заведомо фиктивное изменение семейного положения к действиям, нарушающим цели целевых социальных выплат. То есть, не запрет на развод как таковой, а защита системы от злоупотреблений. Параллельно востребовано усиление межведомственного взаимодействия. Связка ЗАГС—МВД—ФНС—ПФР должна работать как единая система, выявляющая аномалии в динамике семейного статуса, доходов и получаемых пособий.

Важно понимать и мотивационную сторону вопроса. Если честный зарегистрированный брак будет ощутимо выгоднее в плане налоговых вычетов, кредитных условий и иных льгот — стимул для фиктивного развода исчезает. Некоторые субъекты РФ уже реализуют успешные модели поддержки семей, и этот опыт следует масштабировать. Поддержка института семьи как экономически целесообразного выбора — один из немногих по-настоящему действенных механизмов профилактики.

Устойчивость семей и брака возможна лишь при комплексной стратегии: синхронизации правовых норм, цифровой аналитики и стимулирующей политики в отношении официальных браков. Это не только позволит сохранить справедливость в системе распределения пособий, но и укрепит доверие граждан к государственным институтам.

Губернаторская кампания в Архангельской области, изначально воспринимавшаяся как рутинная, обрела признаки конкурентности. КПРФ, ранее демонстрировавшая политическую апатию и кадровую неготовность, выдвинула на выборы фигуру с мощным ресурсом — депутата Госдумы Романа Лябихова. Его кандидатура стала неожиданностью для региональной элиты: «красный бизнесмен», известный далеко за пределами области, кардинально меняет сценарий кампании, ломая изначальный расчет.

До конца июня оппозиция, особенно КПРФ, отказывалась от участия в избирательных переговорах и в целом проявляла пассивность. После досрочной отставки сенатора Александра Некрасова и отсутствия заметных позиций в регионе коммунисты оказались вне институциональных рычагов влияния. Однако подключение федерального руководства КПРФ изменило динамику. Выдвижение Лябихова стало маркером, обозначающим возвращение коммунистов к активной игре и попытку возобновить диалог с властью на более выгодных условиях.

Фигура Лябихова интересна сразу по нескольким причинам. Во-первых, он — уроженец региона, что позволяет КПРФ апеллировать к идее возвращения «своего» политика. Во-вторых, Лябихов — представитель состоятельного бизнеса с подтверждёнными связями в Москве, что придаёт его выдвижению политический вес. Его публичный образ — смесь антиэлитной риторики и медийной активности. При этом часть региональных СМИ уже заняла враждебную позицию, транслируя негативную оценку в отношении кандидата — что, впрочем, только усиливает интерес к кампании.

Формально кандидат от КПРФ обладает высоким антирейтингом, но его медийность и ресурсы нивелируют часть рисков. Его появление делает невозможным сценарий «тихих выборов», при котором действующий губернатор Александр Цыбульский мог бы зафиксировать результат без лишней турбулентности. Теперь в кампании есть фигура, способная мобилизовать протестный электорат и перевести кампанию в режим переговоров, где ставка — не столько на победу, сколько на политический актив в виде мандата или иной федеральной должности.

Для КПРФ эта ситуация — шанс не только реанимировать пассивное региональное отделение, но и предложить федеральной власти более внятный формат сотрудничества. У Лябихова нет гарантированного будущего в Госдуме: он получил мандат в 2020 году как «технический» преемник ушедшего в сенат Некрасова. Теперь ставка на губернаторскую кампанию может стать для него способом сохранить федеральную субъектность и укрепить позиции в регионе.

Главная интрига кампании — не в том, кто победит, а как будет выстроена конфигурация власти после выборов. Цыбульский, по всей видимости, не станет блокировать Лябихова через муниципальный фильтр: это только усилит конфликт и вызовет политические издержки. Поэтому Архангельская область на ближайшие месяцы становится площадкой, где внутренние договорённости элит будут не менее важны, чем голосование.

В Молдавии власти стремительно зачищают неугодные телеграм-каналы в преддверии парламентской кампании. Если классические медиа уже давно выстроены под стандарт прозападного консенсуса, то Telegram остается последним островом альтернативной информации, где ещё возможна критика, несогласие и разоблачения. Однако режим Майи Санду, очевидно, не намерен мириться даже с этим.

Принятые поправки в информационное и киберзаконодательство, подкреплённые неформальной поддержкой со стороны европейских структур, открывают возможности для масштабного наступления на анонимные ресурсы. В арсенале власти — всё: от попыток деанонимизации администраторов до прямого подкупа, давления и отключения каналов на уровне инфраструктурных решений. При этом ставка делается не только на юридические рычаги, но и на создание атмосферы страха, где любая попытка альтернативного высказывания маркируется как угроза нацбезопасности. Именно по данной теме проводятся совещания местной службой безопасности.

Фактически речь идёт о полном демонтаже оппозиционных медиа. Если Telegram будет нейтрализован — страна окончательно перейдёт в режим управляемой политической тишины. Мы видим наступление на саму идею независимого цифрового пространства. А потому, пока в молдавском сегменте Telegram ещё можно говорить без цензуры, — это право следует отстаивать как важный элемент суверенитета.

https://www.group-telegram.com/insider_md/3247

ФСБ провела обыски в офисе миллиардера, депутата челябинского заксобрания Константина Струкова, основного акционера и президента компании «Южноуралзолото», а генпрокуратура подала его иск о национализации. Синхронные действия силовых ведомств свидетельствуют о начале очередного этапа в установлении государственного контроля над критически важными отраслями и предприятиями. Формальный повод — нарушения промышленной безопасности и экологические преступления.

Компания «Южуралзолото» и её владелец Константин Струков долгое время воспринимались как устойчивый элемент южноуральской элиты. Он совмещал статус миллиардера и депутата Заксобрания, формируя собственную политико-экономическую инфраструктуру влияния. Однако в последние годы вокруг предприятия накапливались негативные сигналы. Приостановка работы четырёх карьеров, проверки, экологические претензии. Сейчас эти эпизоды складываются в цельную конструкцию. Поданный генпрокуратурой иск в суд об обращении компании в доход государства означает, что речь идёт уже не о штрафах и предписаниях, а об изъятии актива.

Указанный кейс развивается на фоне заметного усиления роли государства в управлении ключевыми отраслями, связанными с добычей и переработкой ресурсов. На фоне санкционного давления, геоэкономической перенастройки и повышения требований к суверенности критической инфраструктуры, золотодобыча вновь рассматривается как элемент не просто частного капитала, а экономической безопасности страны. В этих условиях у компаний, которые не обеспечивают соответствие государственным стандартам, не остаётся пространства для компромиссов.

Дополнительную значимость придаёт и политический вес Струкова. Его статус в региональной элите долгое время позволял балансировать на грани между интересами бизнеса и власти. Однако сегодня этот баланс нарушен. Власть демонстрирует, что ни депутатский статус, ни былые связи не обеспечивают защиты, если речь идёт о стратегических интересах страны. Если судебная система поддержит иск прокуратуры, это будет означать де-факто начало процедуры национализации ещё одного системного актива. И, очевидно, не последнего.