Вместе с Петром Александровичем незадолго до презентации его новой книги из проекта «Словографика» в Зарядье что-то обсуждаем. Возможно, пуэр.

«Словографика» — это пословицы, поговорки, цитаты и афоризмы, оформленные в графические иллюстрации. Жанров словесности, где содержание можно целиком уместить в одном образе, а скорость восприятия текста и визуала почти равнозначна, не так много, и почти все они здесь есть.

А у нас последние выходные работает выставка номинантов пятой Московской Арт Премии, успевайте глянуть и подавайтесь на шестую!

Слово «камрад» из субкультурной погремушки давно стало почти что обиходной нормой, на язык оно наживлено, и, по всей видимости, из него неизживаемо.

Про его романское происхождение (исп. camarada, франц. camarade и т.д.) и сопутствующий социализм тоже многие в курсе.

А вчера я узнал (и это, в целом, стоило предположить), что существует слово camaraderie. То есть, по-хорошему, «товарищество», но вариант «камрадерия» мне нравится сильно больше, есть в нем утраченный грохот века.

И камрадерии наши крепки.

P.S. За новое знание — благодарности лингвисту Анне К. и каналу linguisterium.

Косвенно узнал себя среди героев текста Дмитрия Самойлова про людей, которые ритуально приходят в гости с пирогом. В тексте, правда, подразумевается, что таких, к счастью, нет, а я — есть. Но не всегда.

В самый ковид и ещё по старому адресу, весной 20-го, я принес своей соседке брауни — не весь, потому что ранее его приготовил, убедился, что получилось, и не придумал, как дальше с ним поступать единолично. Решил разделить ответственность.

Скажете: «съел бы сам». Но уже тогда было не очень понятно, зачем нужна еда большая и сладкая, ты же её укусил единожды и всё испытал и уяснил, дальше есть скучно, да и в зачёт не идет.

Скажете: «зачем тогда готовил?». Затем же, зачем и кто угодно тогда что угодно делал — когда быт перестраивается, к нему тянет приладить что-то инородное, авось приживется.

Кто-то хлеб начал печь, как мы, жители моего тогдашнего дома, узнали из чата жильцов. Над которыми, кстати, принято подтрунивать, и, разумеется, за дело — а между тем эта форма виртуального общения наиболее здорова и приближена к общению реальному.

В чате жильцов нет трендов, никто не пилит мукбанги и не давит гидравлическим прессом банку нутеллы. Люди заняты своими, сколько угодно странными, но делами — и «в части касающейся» о них и вещают соседям. Пусть даже с пирогом к ним, скорее всего, и не придут.

Ах, да. Скажете: «брауни — не пирог». Человека, у которого в школьной столовке пицца по буфетной номенклатуре проходила как «ватрушка пикантная», вы в этом не убедите.

Дальше все развивалось именно что ступенчато — если иметь в виду, что ступени, как у ракеты, отстыковывались одна за другой и, как клюкало™, тонули в Мировом океане.

Пирог, то есть брауни, приняли благосклонно. Больше я его никогда не готовил. Учитывая, что по рецепту брауни нужно было утыкать кусочками печенья «Орео», возможно, этот рецепт был ритуальным прощанием с поп-культурой десятых.

Соседка живет на прежнем месте, судя по чату жильцов, в котором я почему-то до сих пор числюсь, хотя адрес успел сменить дважды. Чат жильцов обязательно должен был в вотсапе, а мой нынешний — в телеге, так что, возможно, это такая сублимация справедливости.

К нынешним соседям я бы тоже пришел с пирогом (успел освоить пару новых рецептов), но надежнее повода застать людей дома, чем ковид, с тех пор не случалось. Может, и к счастью.