Наконец я пахну чужими духами. Вчера в момент написания поста (выше) про нехватку светской жизни мне написала Стася Могилёва и позвала на свой день рождения. Удивительного в этом ровно то, что в последний раз мы с ней виделись именно на выставке Полины про рыб.
Мы с Василисой еле нашли у реки компанию не опоздавших друзей днерожденницы, я всех рассмотрела и отметила, что никого не знаю. Но вскоре пришла Вера Воинова, за творчеством которой я немного поглядываю, не специально, конечно, а по мере появления в ленте фейсбука её стихотворений или постов со ссылками на её публикации. Мы никогда не общались, но мне знакомы её мимика, манера двигаться и говорить, то есть я видела Веру в реальности, не только в соцсетях. Стася долго-долго, примерно как в вульфовском «На маяк», шла к нам с Василисой, расположившимся на пледике поодаль от «стола», чтобы рассказать о смене места работы. И Вера тоже подсела послушать, и когда все преграды были преодолены именинницей, и она наконец закурила самокрутку возле наших ног, мы втроём узнали чо и как. После зачинщица тусовки упорхнула одарять вниманием вновь поступающих гостей, а Вера спросила у нас, как давно мы знаем Стасю. Я решила, что лет семь, но оказалось, что мы обе не можем вспомнить точное событие, которое нас свело, но в этом явно были замешаны «ф-письмо» с «Порядком слов».
По этому короткому разговору мне становится ясно, что человек нас, ну, как бы впервые видит. Для меня это совершенно естественная ситуация. И чтобы ликвидировать некий дисбаланс, я признаюсь: «Вера, я вас знаю». «А я вас нет», – совершенно гармонично продолжает беседу моя визави и предполагает, что я могла читать её на «Сигме». «Разве только на «Сигме»?» – а сама в это время лезу в фейсбук, чтобы показать Вере, что мы там друзья. «А как вас зовут?» – уточняет она, глядя на свой аватар на экране моего смартфона, которым я тычу ей в лицо. Я называюсь, и тогда Вера говорит, что думала, что я не в России. Вся ситуация кажется мне забавной и веселит, хочется прийти домой и описать её смешно. Но не умею. Все писательницы делятся на известных и неизвестных. Стася и Вера – в первой категории. Я – во втором вагоне, чему и посвящён мой телеграм-канал.
Игра была настолько интересной, что я решила продолжить, и узнала, где я в воображении Веры могла бы находиться – в Германии. Тут мне стало немного грустненько, потому что так много моих знакомых и друзей уехали именно туда, а я, но не реальная, а воображаемая кем-то, хотела бы попасть во что-то более безалаберное и темпераментное типа Испании.
Наконец я пахну чужими духами. Вчера в момент написания поста (выше) про нехватку светской жизни мне написала Стася Могилёва и позвала на свой день рождения. Удивительного в этом ровно то, что в последний раз мы с ней виделись именно на выставке Полины про рыб.
Мы с Василисой еле нашли у реки компанию не опоздавших друзей днерожденницы, я всех рассмотрела и отметила, что никого не знаю. Но вскоре пришла Вера Воинова, за творчеством которой я немного поглядываю, не специально, конечно, а по мере появления в ленте фейсбука её стихотворений или постов со ссылками на её публикации. Мы никогда не общались, но мне знакомы её мимика, манера двигаться и говорить, то есть я видела Веру в реальности, не только в соцсетях. Стася долго-долго, примерно как в вульфовском «На маяк», шла к нам с Василисой, расположившимся на пледике поодаль от «стола», чтобы рассказать о смене места работы. И Вера тоже подсела послушать, и когда все преграды были преодолены именинницей, и она наконец закурила самокрутку возле наших ног, мы втроём узнали чо и как. После зачинщица тусовки упорхнула одарять вниманием вновь поступающих гостей, а Вера спросила у нас, как давно мы знаем Стасю. Я решила, что лет семь, но оказалось, что мы обе не можем вспомнить точное событие, которое нас свело, но в этом явно были замешаны «ф-письмо» с «Порядком слов».
По этому короткому разговору мне становится ясно, что человек нас, ну, как бы впервые видит. Для меня это совершенно естественная ситуация. И чтобы ликвидировать некий дисбаланс, я признаюсь: «Вера, я вас знаю». «А я вас нет», – совершенно гармонично продолжает беседу моя визави и предполагает, что я могла читать её на «Сигме». «Разве только на «Сигме»?» – а сама в это время лезу в фейсбук, чтобы показать Вере, что мы там друзья. «А как вас зовут?» – уточняет она, глядя на свой аватар на экране моего смартфона, которым я тычу ей в лицо. Я называюсь, и тогда Вера говорит, что думала, что я не в России. Вся ситуация кажется мне забавной и веселит, хочется прийти домой и описать её смешно. Но не умею. Все писательницы делятся на известных и неизвестных. Стася и Вера – в первой категории. Я – во втором вагоне, чему и посвящён мой телеграм-канал.
Игра была настолько интересной, что я решила продолжить, и узнала, где я в воображении Веры могла бы находиться – в Германии. Тут мне стало немного грустненько, потому что так много моих знакомых и друзей уехали именно туда, а я, но не реальная, а воображаемая кем-то, хотела бы попасть во что-то более безалаберное и темпераментное типа Испании.
BY Бес Стыда
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Andrey, a Russian entrepreneur living in Brazil who, fearing retaliation, asked that NPR not use his last name, said Telegram has become one of the few places Russians can access independent news about the war. DFR Lab sent the image through Microsoft Azure's Face Verification program and found that it was "highly unlikely" that the person in the second photo was the same as the first woman. The fact-checker Logically AI also found the claim to be false. The woman, Olena Kurilo, was also captured in a video after the airstrike and shown to have the injuries. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers. Sebi said data, emails and other documents are being retrieved from the seized devices and detailed investigation is in progress.
from ru
