Дорогая редакция ngs42 сводила на место трагедии в "Зимней вишне".
Там, где в огне метались и гибли люди, - парк. Где в кинотеатре были заперты и обречены взрослые и дети, стоит башня - и с нее летом льется вода, которая была так нужна в тот день, семь лет назад.
По периметру парка высажены 60 деревьев - по количеству погибших. 37 из погибших - дети.
И мы идем, и ребята вспоминают, как всё было, и руками очерчивают зоны торгового центра. И чувствуешь очертания здания, в котором не была, животный ужас, который не постичь, чудовищное горе и гнев. Слышишь сердцем эхо митингов, видишь, как пал на колени перед разъяренной толпой вице-губернатор, как раздолбали соседнюю школу, устроив в ней оперштаб.
Эхо, гулкое, как звук чаши, на которой выбиты имена погибших.
Ухом же слышишь визг детей - на этом же месте они катятся с горки. Пышные карапузы в комбинезончиках - летят с горы в руки мам и пап. На качелях качаются. Живые, румяные, счастливые здесь, сейчас, бесконечно.
Так и было задумано, говорят - разбить парк на месте трагедии. Наполнить его жизнью, детским этим смехом.
Редакция спорит, разумным ли было решение. Летом, говорят, на склонах парка возлегают в купальниках дамы, загорая там, где семь лет назад люди горели заживо. Кощунство? Утрата памяти?
Не лучше ли было построить детскую поликлинику, рассуждают коллеги, и снова спорят.
Я под большим впечатлением опираюсь только на эмоции. Не знаю как, но в этом месте посреди города как-то перемешалось и что-то тоскливое, тягостное, страшное - и то спокойствие и облегчение, которое дает беззаботный детский щебет.
Редко когда так остро ощущала тончайшее переплетение нитей жизни и смерти.
Там, где в огне метались и гибли люди, - парк. Где в кинотеатре были заперты и обречены взрослые и дети, стоит башня - и с нее летом льется вода, которая была так нужна в тот день, семь лет назад.
По периметру парка высажены 60 деревьев - по количеству погибших. 37 из погибших - дети.
И мы идем, и ребята вспоминают, как всё было, и руками очерчивают зоны торгового центра. И чувствуешь очертания здания, в котором не была, животный ужас, который не постичь, чудовищное горе и гнев. Слышишь сердцем эхо митингов, видишь, как пал на колени перед разъяренной толпой вице-губернатор, как раздолбали соседнюю школу, устроив в ней оперштаб.
Эхо, гулкое, как звук чаши, на которой выбиты имена погибших.
Ухом же слышишь визг детей - на этом же месте они катятся с горки. Пышные карапузы в комбинезончиках - летят с горы в руки мам и пап. На качелях качаются. Живые, румяные, счастливые здесь, сейчас, бесконечно.
Так и было задумано, говорят - разбить парк на месте трагедии. Наполнить его жизнью, детским этим смехом.
Редакция спорит, разумным ли было решение. Летом, говорят, на склонах парка возлегают в купальниках дамы, загорая там, где семь лет назад люди горели заживо. Кощунство? Утрата памяти?
Не лучше ли было построить детскую поликлинику, рассуждают коллеги, и снова спорят.
Я под большим впечатлением опираюсь только на эмоции. Не знаю как, но в этом месте посреди города как-то перемешалось и что-то тоскливое, тягостное, страшное - и то спокойствие и облегчение, которое дает беззаботный детский щебет.
Редко когда так остро ощущала тончайшее переплетение нитей жизни и смерти.
group-telegram.com/proh_kit/175
Create:
Last Update:
Last Update:
Дорогая редакция ngs42 сводила на место трагедии в "Зимней вишне".
Там, где в огне метались и гибли люди, - парк. Где в кинотеатре были заперты и обречены взрослые и дети, стоит башня - и с нее летом льется вода, которая была так нужна в тот день, семь лет назад.
По периметру парка высажены 60 деревьев - по количеству погибших. 37 из погибших - дети.
И мы идем, и ребята вспоминают, как всё было, и руками очерчивают зоны торгового центра. И чувствуешь очертания здания, в котором не была, животный ужас, который не постичь, чудовищное горе и гнев. Слышишь сердцем эхо митингов, видишь, как пал на колени перед разъяренной толпой вице-губернатор, как раздолбали соседнюю школу, устроив в ней оперштаб.
Эхо, гулкое, как звук чаши, на которой выбиты имена погибших.
Ухом же слышишь визг детей - на этом же месте они катятся с горки. Пышные карапузы в комбинезончиках - летят с горы в руки мам и пап. На качелях качаются. Живые, румяные, счастливые здесь, сейчас, бесконечно.
Так и было задумано, говорят - разбить парк на месте трагедии. Наполнить его жизнью, детским этим смехом.
Редакция спорит, разумным ли было решение. Летом, говорят, на склонах парка возлегают в купальниках дамы, загорая там, где семь лет назад люди горели заживо. Кощунство? Утрата памяти?
Не лучше ли было построить детскую поликлинику, рассуждают коллеги, и снова спорят.
Я под большим впечатлением опираюсь только на эмоции. Не знаю как, но в этом месте посреди города как-то перемешалось и что-то тоскливое, тягостное, страшное - и то спокойствие и облегчение, которое дает беззаботный детский щебет.
Редко когда так остро ощущала тончайшее переплетение нитей жизни и смерти.
Там, где в огне метались и гибли люди, - парк. Где в кинотеатре были заперты и обречены взрослые и дети, стоит башня - и с нее летом льется вода, которая была так нужна в тот день, семь лет назад.
По периметру парка высажены 60 деревьев - по количеству погибших. 37 из погибших - дети.
И мы идем, и ребята вспоминают, как всё было, и руками очерчивают зоны торгового центра. И чувствуешь очертания здания, в котором не была, животный ужас, который не постичь, чудовищное горе и гнев. Слышишь сердцем эхо митингов, видишь, как пал на колени перед разъяренной толпой вице-губернатор, как раздолбали соседнюю школу, устроив в ней оперштаб.
Эхо, гулкое, как звук чаши, на которой выбиты имена погибших.
Ухом же слышишь визг детей - на этом же месте они катятся с горки. Пышные карапузы в комбинезончиках - летят с горы в руки мам и пап. На качелях качаются. Живые, румяные, счастливые здесь, сейчас, бесконечно.
Так и было задумано, говорят - разбить парк на месте трагедии. Наполнить его жизнью, детским этим смехом.
Редакция спорит, разумным ли было решение. Летом, говорят, на склонах парка возлегают в купальниках дамы, загорая там, где семь лет назад люди горели заживо. Кощунство? Утрата памяти?
Не лучше ли было построить детскую поликлинику, рассуждают коллеги, и снова спорят.
Я под большим впечатлением опираюсь только на эмоции. Не знаю как, но в этом месте посреди города как-то перемешалось и что-то тоскливое, тягостное, страшное - и то спокойствие и облегчение, которое дает беззаботный детский щебет.
Редко когда так остро ощущала тончайшее переплетение нитей жизни и смерти.
BY Дочь китобоя
Share with your friend now:
group-telegram.com/proh_kit/175