Всех захватывает прошлое — в мире бум исторических книг и подкастов
В 2023 году люди в Великобритании и Ирландии потратили на книги по истории больше, чем когда-либо с момента начала сбора статистики в 1998 году, пишет Bloomberg. Продажи книг по древней истории выросли с 2013 по 2023 год на 67%, а книг, посвященным «конкретным темам» (отдельным историям жизней, событий или движений), — на 70%. В США, где общий рынок книг стабилен, категория истории выросла на 6%. Впервые за год выборов история обогнала по продажам политику (в два раза!).
Профессора истории собирают огромную аудиторию с помощь рассылок. У Хизера Кокса Ричардсона более 1,8 миллиона подписчиков на Substack. Соцсети разрывают мемы про Римскую империю и мужчин, бесконечно думающих о ней.
Но главные бенефициары тренда — подкастеры. Bloomberg открывает свою заметку репортажной зарисовкой из лондонского Королевского театра, где тысячи фанатов кричат, услышав заставку подкаста The Rest is History. Историки Том Холланд и Доминик Сэндбрук собирают залы от Новой Зеландии до Нью-Йорка. В Альберт-холле (5000 мест) их беседе аккомпанировал оркестр. У The Rest is History 12,5 млн скачиваний в месяц. Голливуд уже готовит тв- и киноадаптацию проекта.
Журналист и подкастер Дэн Карлин считает, что интерес к истории может быть одним из симптомов стареющего общества. По мере того, как люди стареют, прошлое становится более значимым для них. Еще одно объяснение — в текущем периоде технологической трансформации. Прежние эпохи глубоких технологических и политических изменений тоже сопровождались манией прошлого. Викторианцы после промышленной революции стали одержимы динозаврами, Древним Египтом и классической цивилизацией. После Второй мировой войны крупнейшими блокбастерами Голливуда были исторические эпопеи: «Война и мир», «Бен-Гур», «Десять заповедей», «Спартак», «Клеопатра».
Еще одно объяснение заключается в способности истории объяснять настоящее. Этот аспект важен в России, где множество книг из списка бестселлеров помогают подобрать исторические аналоги текущим политическим событиям. Среди других объяснений: еще в 2021 году автор книги «Неудобное прошлое» Николай Эппле заметил, что завороженность прошлым связана с тем, что нет образа будущего.
В 2023 году люди в Великобритании и Ирландии потратили на книги по истории больше, чем когда-либо с момента начала сбора статистики в 1998 году, пишет Bloomberg. Продажи книг по древней истории выросли с 2013 по 2023 год на 67%, а книг, посвященным «конкретным темам» (отдельным историям жизней, событий или движений), — на 70%. В США, где общий рынок книг стабилен, категория истории выросла на 6%. Впервые за год выборов история обогнала по продажам политику (в два раза!).
Профессора истории собирают огромную аудиторию с помощь рассылок. У Хизера Кокса Ричардсона более 1,8 миллиона подписчиков на Substack. Соцсети разрывают мемы про Римскую империю и мужчин, бесконечно думающих о ней.
Но главные бенефициары тренда — подкастеры. Bloomberg открывает свою заметку репортажной зарисовкой из лондонского Королевского театра, где тысячи фанатов кричат, услышав заставку подкаста The Rest is History. Историки Том Холланд и Доминик Сэндбрук собирают залы от Новой Зеландии до Нью-Йорка. В Альберт-холле (5000 мест) их беседе аккомпанировал оркестр. У The Rest is History 12,5 млн скачиваний в месяц. Голливуд уже готовит тв- и киноадаптацию проекта.
Журналист и подкастер Дэн Карлин считает, что интерес к истории может быть одним из симптомов стареющего общества. По мере того, как люди стареют, прошлое становится более значимым для них. Еще одно объяснение — в текущем периоде технологической трансформации. Прежние эпохи глубоких технологических и политических изменений тоже сопровождались манией прошлого. Викторианцы после промышленной революции стали одержимы динозаврами, Древним Египтом и классической цивилизацией. После Второй мировой войны крупнейшими блокбастерами Голливуда были исторические эпопеи: «Война и мир», «Бен-Гур», «Десять заповедей», «Спартак», «Клеопатра».
Еще одно объяснение заключается в способности истории объяснять настоящее. Этот аспект важен в России, где множество книг из списка бестселлеров помогают подобрать исторические аналоги текущим политическим событиям. Среди других объяснений: еще в 2021 году автор книги «Неудобное прошлое» Николай Эппле заметил, что завороженность прошлым связана с тем, что нет образа будущего.
Сегодня днем без всякого повода почему-то вспомнил анекдот про Дэвида Линча, услышанный в фильме «Дэвид Линч: Жизнь в искусстве». Молодой Дэвид Линч с друзьями пошел на концерт Боба Дилана, но что-то пошло не так. Он встретил свою бывшую девушку, да и сам Боб Дилан показался ему несуразным. В общем, Линч ушел посреди концерта домой. А вечером пришел его друг и сказал: «Никто просто так не уходит с Боба Дилана». На что Линч ответил: «Я ухожу с Боба Дилана, а ты иди в жопу». На этом их дружба закончилась.
Как же будет его не хватать
Как же будет его не хватать
Последнюю пару недель советую всем прочитать «Велнесс» Нейтана Хилла (издательство «Фантом-Пресс», перевод Анны Гайденко). Еще ношу с собой этот толстый роман на работу, кладу на видное место на столе, вдруг кто-то заметит и спросит «о, что это за книга», а я отвечу что-то вроде «это как Франзен, только смешнее». Но никто не спрашивает, поэтому напишу тут.
Формулировка про смешного Франзена — это саммаризированная до трех слов одна из зарубежных статей о Хилле, и она мне кажется вполне легитимной (не более чем любое другое сравнение встающего на ноги писателя с авторитетным коллегой). У Франзена самого все прекрасно с иронией, но в «Велнессе» правда есть много эпизодов, где очень сложно не рассмеяться в голос (я ловил на себе косые взгляды в общественных местах). Больше других романов над текстами Хилла нависают «Поправки» — Хилл тоже с азартом исследует семейные связи и обсессии американского общества.
Но не только — «Велнесс» в этом плане следует заветам великого американского романа, он обо всем сразу — и про медицину, и про любовь. А еще про современное искусство. И про алгоритмы. Книга до отказа набита идеями: ее список библиографии из научных статей и книг шире, чем у некоторых нон-фикшн бестселлеров.
Нейтан Хилл — автор, который может примирить разные аудитории. И тех, кто читает про графа Аверина, и тех, кто помнит Каверина, и тех, кто уважает, например, Ларри Брауна. Да, роман толстый — 650 страниц, но «Щегол» Донны Тартт еще толще. Тем обиднее, что пока он никого не примиряет, по крайней мере, на обстоятельные дискуссии в российском медиасообществе по поводу «Велнесса» я не натыкался.
Честно говоря, и первый роман Хилла «Некк», и «Велнесс» входят в мою любимую категорию литературы, которая живет в настоящем времени и объясняет (а иногда дополняет) окружающий мир — изящно, проницательно, остроумно, не используя ни фантастические, ни какие-либо другие допущения. Поэтому я с грустью смотрел, как кусок гофрированного картона, который я использовал в качестве закладки, с каждым днем неумолимо продвигался к столу. Теперь ждать третью книгу.
Формулировка про смешного Франзена — это саммаризированная до трех слов одна из зарубежных статей о Хилле, и она мне кажется вполне легитимной (не более чем любое другое сравнение встающего на ноги писателя с авторитетным коллегой). У Франзена самого все прекрасно с иронией, но в «Велнессе» правда есть много эпизодов, где очень сложно не рассмеяться в голос (я ловил на себе косые взгляды в общественных местах). Больше других романов над текстами Хилла нависают «Поправки» — Хилл тоже с азартом исследует семейные связи и обсессии американского общества.
Но не только — «Велнесс» в этом плане следует заветам великого американского романа, он обо всем сразу — и про медицину, и про любовь. А еще про современное искусство. И про алгоритмы. Книга до отказа набита идеями: ее список библиографии из научных статей и книг шире, чем у некоторых нон-фикшн бестселлеров.
Нейтан Хилл — автор, который может примирить разные аудитории. И тех, кто читает про графа Аверина, и тех, кто помнит Каверина, и тех, кто уважает, например, Ларри Брауна. Да, роман толстый — 650 страниц, но «Щегол» Донны Тартт еще толще. Тем обиднее, что пока он никого не примиряет, по крайней мере, на обстоятельные дискуссии в российском медиасообществе по поводу «Велнесса» я не натыкался.
Честно говоря, и первый роман Хилла «Некк», и «Велнесс» входят в мою любимую категорию литературы, которая живет в настоящем времени и объясняет (а иногда дополняет) окружающий мир — изящно, проницательно, остроумно, не используя ни фантастические, ни какие-либо другие допущения. Поэтому я с грустью смотрел, как кусок гофрированного картона, который я использовал в качестве закладки, с каждым днем неумолимо продвигался к столу. Теперь ждать третью книгу.
Против оптимизации
Так называется статья писателя и журналиста Брайна Клааса на сабстаке. Чрезмерная оптимизация в современном обществе приводит к хрупкости: то, что работает как часы, легко ломается. Лучше стремиться к устойчивости.
Некоторые выдержки:
Этика оптимизации считает главным врагом «непродуктивное» время. Недостаточно усердно работать; чтобы преуспеть, нужно работать с умом. Максимизируйте свою отдачу. Минимизируйте свою неэффективность. Оптимизируйте свою жизнь.
Проблема в том, что мы игнорируем компромисс. То, что один человек принимает за неэффективность, на самом деле может оказаться устойчивостью. Социальная расслабленность необходима для прочности. Это не демон, которого можно изгнать с помощью экзорцизма McKinsey. Мы чрезмерно оптимизированы, что приводит к катастрофе, потому что намеренно обрезаем сухожилия, которые делают нас самих и наш мир более прочными.
Клаас приводит примеры с двумя авариями. Ever Given в 2021 году заблокировал Суэцкий канал, и мировая экономика поломалась, потому что была переоптимизирована. В декабре 2024 года кто-то перерезал кабель Estlink 2 между Эстонией и Финляндией и все было ок, потому хорошие электросети часто проектируются с условием избыточности. Это позволяет реагировать на форс-мажоры.
Наша способность предсказывать будущее ограничена, и в эпоху гипернеопределенности опора на все более точные прошлые данные дает только все более ошибочную уверенность в том, что модели прошлого будут надежным руководством для нашего будущего.
Чрезмерная оптимизация может лишить нас радости существования, превратив ослепительный, не поддающийся количественной оценке расцвет жизни в «неэффективность», от которой нужно избавиться.
Мы любим достигать величия посредством упорного труда и страсти, но многие вершины человеческих эмоций возникают неожиданно, часто в рамках того люфта, который мы позволяем себе, чтобы по-настоящему жить. Как и в случае с социальными системами, нам всем нужен буфер.
Популярное сведение эволюционных принципов к «выживанию наиболее приспособленных» — с оттенками неустанной, безупречной оптимизации — является трагической ошибкой. Главными движущими силами эволюции являются выживание и воспроизводство, что часто требует устойчивости и способности адаптироваться к неопределенности (или как у классика — «выживает сильнейший, но побеждает неваляшка о-о, о-о, уоу» — прим.).
Гипероптимизированный вид, способный выживать только в одной среде, будет уничтожен, если эта среда изменится. Эволюция обычно работает неожиданно с помощью того, что эволюционный биолог Закари Блаунт называет «ящиком геномного мусора».
Эволюция превращает этот геномный «зазор» во что-то полезное при изменении окружающей среды. Это эволюционное волшебство устойчивой адаптации. Вот почему, как утверждает Дэниел Мило, огромный диапазон устойчивых видов определяется не оптимальными решениями, а «достаточно хорошими».
Например, перламутр, который придает жемчугу блеск и украшает внутреннюю часть раковины некоторых моллюсков. Структуре перламутра 530 млн лет — в ней есть разрывы, так что если одна часть треснет, повреждение будет ограничено, изолировано, отделено от остального материала. На первый взгляд, конструкция выглядит крайне неэффективной, расточительной, плохо спроектированной. Но это одно из самых крепких веществ в мире.
Попытка утверждения полного контроля над неконтролируемым миром — это не просто глупая затея, которая всегда заканчивается разочарованием; это также план несчастной жизни.
Так называется статья писателя и журналиста Брайна Клааса на сабстаке. Чрезмерная оптимизация в современном обществе приводит к хрупкости: то, что работает как часы, легко ломается. Лучше стремиться к устойчивости.
Некоторые выдержки:
Этика оптимизации считает главным врагом «непродуктивное» время. Недостаточно усердно работать; чтобы преуспеть, нужно работать с умом. Максимизируйте свою отдачу. Минимизируйте свою неэффективность. Оптимизируйте свою жизнь.
Проблема в том, что мы игнорируем компромисс. То, что один человек принимает за неэффективность, на самом деле может оказаться устойчивостью. Социальная расслабленность необходима для прочности. Это не демон, которого можно изгнать с помощью экзорцизма McKinsey. Мы чрезмерно оптимизированы, что приводит к катастрофе, потому что намеренно обрезаем сухожилия, которые делают нас самих и наш мир более прочными.
Клаас приводит примеры с двумя авариями. Ever Given в 2021 году заблокировал Суэцкий канал, и мировая экономика поломалась, потому что была переоптимизирована. В декабре 2024 года кто-то перерезал кабель Estlink 2 между Эстонией и Финляндией и все было ок, потому хорошие электросети часто проектируются с условием избыточности. Это позволяет реагировать на форс-мажоры.
Наша способность предсказывать будущее ограничена, и в эпоху гипернеопределенности опора на все более точные прошлые данные дает только все более ошибочную уверенность в том, что модели прошлого будут надежным руководством для нашего будущего.
Чрезмерная оптимизация может лишить нас радости существования, превратив ослепительный, не поддающийся количественной оценке расцвет жизни в «неэффективность», от которой нужно избавиться.
Мы любим достигать величия посредством упорного труда и страсти, но многие вершины человеческих эмоций возникают неожиданно, часто в рамках того люфта, который мы позволяем себе, чтобы по-настоящему жить. Как и в случае с социальными системами, нам всем нужен буфер.
Популярное сведение эволюционных принципов к «выживанию наиболее приспособленных» — с оттенками неустанной, безупречной оптимизации — является трагической ошибкой. Главными движущими силами эволюции являются выживание и воспроизводство, что часто требует устойчивости и способности адаптироваться к неопределенности (или как у классика — «выживает сильнейший, но побеждает неваляшка о-о, о-о, уоу» — прим.).
Гипероптимизированный вид, способный выживать только в одной среде, будет уничтожен, если эта среда изменится. Эволюция обычно работает неожиданно с помощью того, что эволюционный биолог Закари Блаунт называет «ящиком геномного мусора».
Эволюция превращает этот геномный «зазор» во что-то полезное при изменении окружающей среды. Это эволюционное волшебство устойчивой адаптации. Вот почему, как утверждает Дэниел Мило, огромный диапазон устойчивых видов определяется не оптимальными решениями, а «достаточно хорошими».
Например, перламутр, который придает жемчугу блеск и украшает внутреннюю часть раковины некоторых моллюсков. Структуре перламутра 530 млн лет — в ней есть разрывы, так что если одна часть треснет, повреждение будет ограничено, изолировано, отделено от остального материала. На первый взгляд, конструкция выглядит крайне неэффективной, расточительной, плохо спроектированной. Но это одно из самых крепких веществ в мире.
Попытка утверждения полного контроля над неконтролируемым миром — это не просто глупая затея, которая всегда заканчивается разочарованием; это также план несчастной жизни.
www.forkingpaths.co
Against Optimization
We are bombarded by messages telling us to worship the gods of efficiency and optimization, life hacking our way to prosperity. It's a trap. Resilience is a smarter, sturdier goal.
В поп-культуру вернулся мрак
В ноябре прошлого года группа The Cure выпустила первый за 16 лет альбом Songs of a lost world. Это грандиозная ода отчаянию и безысходности и одна из лучших пластинок группы, по крайней мере для поклонников, которые ценят Disintegration и первые три — наиболее мрачные записи The Cure. Другой поэт скорби — Джейми Стюарт из нервной группы Xiu Xiu, в последние годы увязший в интересных, но труднодоступных экспериментах, — тоже выпустил лучший за долгое время (пожалуй, с 2010 г.) альбом. Он назван в честь складного ножа.
В прекрасную форму возвращается главное пугало американской поп-музыки нулевых — Мэрилин Мэнсон. В его новых клипах (ключевой элемент творчества артиста) кипит энергия — вот он кутается в плаценту, корчится перед зеркалом, терзает микрофонную стойку, стоит с козлом, тащит пылающий гроб — глаз от этого невозможно оторвать. Люди, чья работа — выпускать демонов наружу, набирают силу и возвращаются в темные времена, когда нужны больше всего. И песни Смита и Стюарта, и клипы Брайна Уорнера могут вызывать катарсис.
В прошлом году все смотрели «Субстанцию». Но не только ее: «Еретик», «Собиратель душ», «Улыбку 2» — жанр хорроров на небывалом подъеме. Сейчас снимается больше фильмов ужасов, чем когда-либо в истории. Продажи книг в жанре ужасов тоже растут. Например, в Великобритании с 2022 по 2023 год они выросли на 54%, писал об этом раньше. The Guardian объясняла это политической природой жанра: «это зеркало ужасов реального мира».
Интонации горевания в песнях The Cure или Ника Кейва (альбом «Wild God» 2024 года) звучат искренне в мире, переживающем катастрофу. В то же время ужасы — это не просто отражение мрачных времен, они действуют как механизм преодоления, объясняет VML Intelligence психолог-бихевиорист Джо Хеммингс. Фильмы ужасов — это очень безопасный способ противостоять страхам и тревогам смерти, неизвестности и распаду общества. Когда страх переживается в безопасном пространстве и контролируемой среде, его можно исследовать без опаски, что дает чувство контроля, добавляют психологи. Как пела немного по-другому поводу группа «Петля пристрастия»: «Ты думаешь, мне нравится мрачное? Минуточку, сейчас я зальюсь. Увидишь, я заплачу от радости, и с плеч с моих свалится груз».
В ноябре прошлого года группа The Cure выпустила первый за 16 лет альбом Songs of a lost world. Это грандиозная ода отчаянию и безысходности и одна из лучших пластинок группы, по крайней мере для поклонников, которые ценят Disintegration и первые три — наиболее мрачные записи The Cure. Другой поэт скорби — Джейми Стюарт из нервной группы Xiu Xiu, в последние годы увязший в интересных, но труднодоступных экспериментах, — тоже выпустил лучший за долгое время (пожалуй, с 2010 г.) альбом. Он назван в честь складного ножа.
В прекрасную форму возвращается главное пугало американской поп-музыки нулевых — Мэрилин Мэнсон. В его новых клипах (ключевой элемент творчества артиста) кипит энергия — вот он кутается в плаценту, корчится перед зеркалом, терзает микрофонную стойку, стоит с козлом, тащит пылающий гроб — глаз от этого невозможно оторвать. Люди, чья работа — выпускать демонов наружу, набирают силу и возвращаются в темные времена, когда нужны больше всего. И песни Смита и Стюарта, и клипы Брайна Уорнера могут вызывать катарсис.
В прошлом году все смотрели «Субстанцию». Но не только ее: «Еретик», «Собиратель душ», «Улыбку 2» — жанр хорроров на небывалом подъеме. Сейчас снимается больше фильмов ужасов, чем когда-либо в истории. Продажи книг в жанре ужасов тоже растут. Например, в Великобритании с 2022 по 2023 год они выросли на 54%, писал об этом раньше. The Guardian объясняла это политической природой жанра: «это зеркало ужасов реального мира».
Интонации горевания в песнях The Cure или Ника Кейва (альбом «Wild God» 2024 года) звучат искренне в мире, переживающем катастрофу. В то же время ужасы — это не просто отражение мрачных времен, они действуют как механизм преодоления, объясняет VML Intelligence психолог-бихевиорист Джо Хеммингс. Фильмы ужасов — это очень безопасный способ противостоять страхам и тревогам смерти, неизвестности и распаду общества. Когда страх переживается в безопасном пространстве и контролируемой среде, его можно исследовать без опаски, что дает чувство контроля, добавляют психологи. Как пела немного по-другому поводу группа «Петля пристрастия»: «Ты думаешь, мне нравится мрачное? Минуточку, сейчас я зальюсь. Увидишь, я заплачу от радости, и с плеч с моих свалится груз».
Наткнулся на американский вариант «Вредных советов» в виде азбуки:
Это яблоко. Ешь по одному каждый день. А затем запей его маминым каберне.
Это коп с большой блестящей пушкой. Подкрадись и пощекочи его! Будет весело!
Это бродяга, что ходит по газону. Заведи его в дом, когда родителей нет дома.
Это огонь, разожженный поленьями и зажигалкой. Брось туда папин кошелёк. Он загорится ярче!
Это бабушка. Напомни ей, что она скоро умрет.
Это идентичность: ее легко украсть. Просто возьми чью-нибудь кредитку. Бум! Теперь ты Нолан.
Это лутинг. Время для разгула. Брось камень в окно! Все игрушки — даром!
Это солнце, которое ярко светит каждый день. Сколько ты сможешь смотреть на него? Не отводи взгляд!
Это яблоко. Ешь по одному каждый день. А затем запей его маминым каберне.
Это коп с большой блестящей пушкой. Подкрадись и пощекочи его! Будет весело!
Это бродяга, что ходит по газону. Заведи его в дом, когда родителей нет дома.
Это огонь, разожженный поленьями и зажигалкой. Брось туда папин кошелёк. Он загорится ярче!
Это бабушка. Напомни ей, что она скоро умрет.
Это идентичность: ее легко украсть. Просто возьми чью-нибудь кредитку. Бум! Теперь ты Нолан.
Это лутинг. Время для разгула. Брось камень в окно! Все игрушки — даром!
Это солнце, которое ярко светит каждый день. Сколько ты сможешь смотреть на него? Не отводи взгляд!
Книжные ретриты — в Марокко, Франции, Исландии и на Багамах
Книжных ретритов — когда люди в составе группы выезжают позаниматься литературой и отдохнуть — становится все больше, проходят они все дальше и стоят все дороже. Вот несколько примеров:
Silk Road Slippers. Недавно о нем вышла большая статья на FT. Мастер-классы по писательству проводятся в Марракеше. В группе до 14 человек. Ретрит длится пять дней. В день по две сессии: утренняя и дневная. Приглашенный известный писатель проводит эксклюзивные курсы и посещает один из ужинов. Еще два ужина — с командой ретрита, другие два — свободных, чтобы посмотреть город. Среди приглашенных звезд — Аллан Холлингерст, Колум Маккэнн, Саманта Харви. Стоит 3200 фунтов (389 000 руб), дорога и проживание в цену не входят. Команда ретрита советует поселиться в бутик-отеле, его стоимость 735 фунтов (90 000 руб.) за пять дней.
Iceland Writers Retreat проходит в Рейкьявике. Следующий пройдет с 23 по 25 апреля. Обещают писательские семинары в небольших группах под руководством известных писателей, знакомство с исландской природой, экскурсию по городу. Среди приглашенных писателей — Кертис Ситтенфелд, Хелен Макдональд, Кевин Чонг и другие. Минимальный тариф — 310 000 исландских крон (214 000 руб.), перелет и проживание не включены.
The Paris Write Retreat. Ближайший 26-30 мая. Все традиционно: мастер-классы, работа над рукописями, консультации с «авторами бестселлеров по версии NY Times и литературным агентом». Конкретные имена пока не называются. Стоимость — 1995 долларов (194 000 руб), без проживания и перелета.
The Intersectionality Training Institute's Writing Retreat. Пройдет с 27 июля по 1 августа (на ретрит с 20 по 25 июля мест уже нет) на Багамах. В группе всего 8 мест, жить нужно будет на берегу океана, вдали от цивилизации — в городке нет ни кофейни, ни аптеки, только два небольших продуктовых магазина. В пакет входит часовая консультация с наставником. Стоимость — от 7 539 долларов (733 000 руб.), только проживание.
Swiss Alps Retreat. Пройдет с 6 по 12 июня в швейцарском Курвальдене (осталось только два места!). В программе — фитнес, йога, медитация, дыхательные практики, походы по швейцарским Альпам, проживание в красивых домах. Стоимость — от 3650 канадских долларов, примерно 250 000 руб. Написал и понял, что это обычный, а не писательский ретрит, и тут нет никаких писателей, но, может, так даже и лучше.
Книжных ретритов — когда люди в составе группы выезжают позаниматься литературой и отдохнуть — становится все больше, проходят они все дальше и стоят все дороже. Вот несколько примеров:
Silk Road Slippers. Недавно о нем вышла большая статья на FT. Мастер-классы по писательству проводятся в Марракеше. В группе до 14 человек. Ретрит длится пять дней. В день по две сессии: утренняя и дневная. Приглашенный известный писатель проводит эксклюзивные курсы и посещает один из ужинов. Еще два ужина — с командой ретрита, другие два — свободных, чтобы посмотреть город. Среди приглашенных звезд — Аллан Холлингерст, Колум Маккэнн, Саманта Харви. Стоит 3200 фунтов (389 000 руб), дорога и проживание в цену не входят. Команда ретрита советует поселиться в бутик-отеле, его стоимость 735 фунтов (90 000 руб.) за пять дней.
Iceland Writers Retreat проходит в Рейкьявике. Следующий пройдет с 23 по 25 апреля. Обещают писательские семинары в небольших группах под руководством известных писателей, знакомство с исландской природой, экскурсию по городу. Среди приглашенных писателей — Кертис Ситтенфелд, Хелен Макдональд, Кевин Чонг и другие. Минимальный тариф — 310 000 исландских крон (214 000 руб.), перелет и проживание не включены.
The Paris Write Retreat. Ближайший 26-30 мая. Все традиционно: мастер-классы, работа над рукописями, консультации с «авторами бестселлеров по версии NY Times и литературным агентом». Конкретные имена пока не называются. Стоимость — 1995 долларов (194 000 руб), без проживания и перелета.
The Intersectionality Training Institute's Writing Retreat. Пройдет с 27 июля по 1 августа (на ретрит с 20 по 25 июля мест уже нет) на Багамах. В группе всего 8 мест, жить нужно будет на берегу океана, вдали от цивилизации — в городке нет ни кофейни, ни аптеки, только два небольших продуктовых магазина. В пакет входит часовая консультация с наставником. Стоимость — от 7 539 долларов (733 000 руб.), только проживание.
Swiss Alps Retreat. Пройдет с 6 по 12 июня в швейцарском Курвальдене (осталось только два места!). В программе — фитнес, йога, медитация, дыхательные практики, походы по швейцарским Альпам, проживание в красивых домах. Стоимость — от 3650 канадских долларов, примерно 250 000 руб. Написал и понял, что это обычный, а не писательский ретрит, и тут нет никаких писателей, но, может, так даже и лучше.
Читаю выловленную в книжном книгу Дмитрия Данилова «Сидеть и смотреть» (НЛО, 2016 год). Данилов в течение года сидел в людных местах и просто записывал, что происходит вокруг. Он назвал это «Серией наблюдений». За это время Данилов успел побывать и понаблюдать в 14 городах России, Европы, Израиля.
Вот, например:
Группа молодых людей подошла к стенду с фигульками и покупает фигульки.
Подъехал автобус 821 и тут же уехал, приютив внутри себя женщину.
Сверху, с пешеходного перехода над путями, раздался голос: иди сюда, я тебе билет куплю, и ты пройдешь.
Гремит гром. Высока вероятность дождя.
Мимо прошел голубь.
Вспомнил, что был (и есть) такой жанр в соцсетях и медиа, когда автор пересказывает чей-то разговор, как правило, с соседнего столика в кафе, чаще всего в Москве. Мне не очень нравится это жанр, потому что из рассказов создается впечатление, что за соседними столиками сидят неприятные дураки. Точнее, такое впечатление пытается создать рассказчик: смотрите, какие неприятные дураки, а я остроумный и наблюдательный. Ничего такого, разумеется, в книге Данилова нет, а есть красота и теплота, как в прошлогоднем фильме Вендерса «Идеальные дни».
Один из двух молодых людей чихнул и сказал: точно.
Вот, например:
Группа молодых людей подошла к стенду с фигульками и покупает фигульки.
Подъехал автобус 821 и тут же уехал, приютив внутри себя женщину.
Сверху, с пешеходного перехода над путями, раздался голос: иди сюда, я тебе билет куплю, и ты пройдешь.
Гремит гром. Высока вероятность дождя.
Мимо прошел голубь.
Вспомнил, что был (и есть) такой жанр в соцсетях и медиа, когда автор пересказывает чей-то разговор, как правило, с соседнего столика в кафе, чаще всего в Москве. Мне не очень нравится это жанр, потому что из рассказов создается впечатление, что за соседними столиками сидят неприятные дураки. Точнее, такое впечатление пытается создать рассказчик: смотрите, какие неприятные дураки, а я остроумный и наблюдательный. Ничего такого, разумеется, в книге Данилова нет, а есть красота и теплота, как в прошлогоднем фильме Вендерса «Идеальные дни».
Один из двух молодых людей чихнул и сказал: точно.
На Amazon одна из популярных книг — письма Рокфеллера к сыну, где он дает мудрые советы и говорит, что жадность необходима. Никто не может понять, откуда взялся этот текст
Комичная история из США, где не могут разобраться, откуда взялись письма Рокфеллера, которые хорошо продаются на маркетплейсах. CNBC еще в прошлом месяце писал, что книга «38 писем Рокфеллера сыну» (The 38 Letters from J.D. Rockefeller to his son: Perspective, Ideology and Wisdom) полна фактических ошибок, а письма не похожи на другие труды Рокфеллера. Центр архивов Рокфеллера заявил, что не смог найти никаких писем от Джона Рокфеллера-старшего к Джону Рокфеллеру-младшему, которые напоминали те, что есть в книге. Издателем книги заявлен OpenStax. Компания утверждает, что ничего такого не издавала.
CNBC задает вопросы. Кто автор книги? Как получилось, что столько времени никто не оспаривал эту книгу? Кто получает выгоду?
Книга «38 писем» с советами по финансам и родительству быстро стала популярной на Amazon. У нее более 800 отзывов и средняя оценка 4,7 из 5 на Goodreads.
Вот так, например, начинается первое письмо:
Дорогой Джон,
Ты надеешься, что я всегда буду рядом и поведу тебя по жизни. Это звучит прекрасно, но я не твой вечный капитан. Бог дал нам ноги, чтобы мы могли идти своим путем.
Про ноги Рокфеллер упоминает еще в одном письме:
«Костыли не заменят крепкие ноги. Если твои ноги пока недостаточно сильны, не сдавайся, а укрепляй их и развивай» (это метафора, у сына Рокфеллера все было в порядке с ногами).
Каждый раз, когда Рокфеллер терпел неудачи, он всегда задавал себе один вопрос: «Как я могу превратить это поражение в силу?». Рокфеллер очень много говорит, что люди вокруг пассивны, нужно быть хозяином своей судьбы и «кроме Бога, нет никого, кто не стремился бы к выгоде». В своем сердце я действительно оставил место для жадности — говорится еще в одном письме: «Жадность необходима!»
Компания Amazon отказалась комментировать книгу или ее подлинность.
Комичная история из США, где не могут разобраться, откуда взялись письма Рокфеллера, которые хорошо продаются на маркетплейсах. CNBC еще в прошлом месяце писал, что книга «38 писем Рокфеллера сыну» (The 38 Letters from J.D. Rockefeller to his son: Perspective, Ideology and Wisdom) полна фактических ошибок, а письма не похожи на другие труды Рокфеллера. Центр архивов Рокфеллера заявил, что не смог найти никаких писем от Джона Рокфеллера-старшего к Джону Рокфеллеру-младшему, которые напоминали те, что есть в книге. Издателем книги заявлен OpenStax. Компания утверждает, что ничего такого не издавала.
CNBC задает вопросы. Кто автор книги? Как получилось, что столько времени никто не оспаривал эту книгу? Кто получает выгоду?
Книга «38 писем» с советами по финансам и родительству быстро стала популярной на Amazon. У нее более 800 отзывов и средняя оценка 4,7 из 5 на Goodreads.
Вот так, например, начинается первое письмо:
Дорогой Джон,
Ты надеешься, что я всегда буду рядом и поведу тебя по жизни. Это звучит прекрасно, но я не твой вечный капитан. Бог дал нам ноги, чтобы мы могли идти своим путем.
Про ноги Рокфеллер упоминает еще в одном письме:
«Костыли не заменят крепкие ноги. Если твои ноги пока недостаточно сильны, не сдавайся, а укрепляй их и развивай» (это метафора, у сына Рокфеллера все было в порядке с ногами).
Каждый раз, когда Рокфеллер терпел неудачи, он всегда задавал себе один вопрос: «Как я могу превратить это поражение в силу?». Рокфеллер очень много говорит, что люди вокруг пассивны, нужно быть хозяином своей судьбы и «кроме Бога, нет никого, кто не стремился бы к выгоде». В своем сердце я действительно оставил место для жадности — говорится еще в одном письме: «Жадность необходима!»
Компания Amazon отказалась комментировать книгу или ее подлинность.