Такер Карлсон: Вашингтон не волнует внутренняя политика. Я уверен, что ваши зрители знают это, им все равно на внутреннюю политику. Они не хотят ничего улучшать в стране, им все равно на границы и наркокартели, они не будут от них избавляться. Их это не беспокоит. Их волнует только демонстрация своей силы в других странах. Они убивают людей, это заставляет их чувствовать себя божествами. Они делают на этом деньги, миллиарды долларов! Поэтому их волнует внешняя политика. А я обеспокоен тем, что есть группа людей, практически все в Вашингтоне в обеих партиях, которая хочет, чтобы Трамп вел войну против России или против Ирана. Я не понимаю, как они не осознают, что война с Ираном – это мировая война. Это не Иран 2002 года. Сейчас эта страна является частью коалиции с большими экономиками мира, с огромными армиями. То есть война с Ираном означает войну с Россией, Китаем, Турцией и со всем остальным миром. Это не просто «достать свои ядерные боеголовки». Как вы вообще собираетесь это сделать?
Такер Карлсон: Вашингтон не волнует внутренняя политика. Я уверен, что ваши зрители знают это, им все равно на внутреннюю политику. Они не хотят ничего улучшать в стране, им все равно на границы и наркокартели, они не будут от них избавляться. Их это не беспокоит. Их волнует только демонстрация своей силы в других странах. Они убивают людей, это заставляет их чувствовать себя божествами. Они делают на этом деньги, миллиарды долларов! Поэтому их волнует внешняя политика. А я обеспокоен тем, что есть группа людей, практически все в Вашингтоне в обеих партиях, которая хочет, чтобы Трамп вел войну против России или против Ирана. Я не понимаю, как они не осознают, что война с Ираном – это мировая война. Это не Иран 2002 года. Сейчас эта страна является частью коалиции с большими экономиками мира, с огромными армиями. То есть война с Ираном означает войну с Россией, Китаем, Турцией и со всем остальным миром. Это не просто «достать свои ядерные боеголовки». Как вы вообще собираетесь это сделать?
But Kliuchnikov, the Ukranian now in France, said he will use Signal or WhatsApp for sensitive conversations, but questions around privacy on Telegram do not give him pause when it comes to sharing information about the war. Emerson Brooking, a disinformation expert at the Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, said: "Back in the Wild West period of content moderation, like 2014 or 2015, maybe they could have gotten away with it, but it stands in marked contrast with how other companies run themselves today." After fleeing Russia, the brothers founded Telegram as a way to communicate outside the Kremlin's orbit. They now run it from Dubai, and Pavel Durov says it has more than 500 million monthly active users. At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. But the Ukraine Crisis Media Center's Tsekhanovska points out that communications are often down in zones most affected by the war, making this sort of cross-referencing a luxury many cannot afford.
from ru
