«Юра! Ты – молодец, ты – герой, Юра! Ты будешь жить! Я тебе шесть литров крови влил, только не умирай! Ты два раза уже умирал, больше не надо!» Я очнулся. Белый потолок, белые халаты, белые бинты, подернутые алым. Стойкий запах крови и спирта. Шепот и стон. Белгородский военный госпиталь — один из перевалочных пунктов, куда бойцов привозят прямо с передовой – истекающими кровью, грязными, в сознании и без... Надо мной склонился доктор и с кавказским таким акцентом тихо произнес: «Вы приехали сюда нас защищать. Спасибо вам, Юра! Вот самолёт стоит. Ты сейчас в Москву поедешь. Там тебя отремонтируют. Мы здесь так не сможем.» Помню я доктора этого, но имени не знаю. Хотел ему «спасибо» сказать, но так и не смог. Вот найти бы его… кавказец лысый такой. Он мне жизнь спас.
Второй раз очнулся уже в реанимации госпиталя Бурденко... Первое, что ощутил – сушняк дикий. Бутылка воды рядом, но не дотянуться. Смотрю, а я связанный и весь в железе… Подумал, как же я буду лежать, я же человек такой подвижный. «Вот, Юрик, довоевался…» Это был первый ближний бой, в котором я выстоял: ни одна пуля не попала, сколько их летало надо мной. А в укрепрайоне – нашла меня моя мина… видимо, судьба такая.
В тот день по приказу выдвинулись мы занимать новую позицию. Первый КАМАЗ с песком пришёл, разложили, закрепились. А второй не успел. Только приехал гружёный, и тут прямое попадание — мина в машину, водитель сразу выпал, от меня метрах в десяти. И как они начали бить по нам. Мы в кольце, никуда не деться. А в это время ВСУ БТР выгнали и как шмальнули по нашим мешкам, всё к чертям разлетелось. Ребята мои — кто куда, как муравьи, в разные стороны. Еле успели отступить назад. Я добрался до своего укрепрайона и пацанов вывел. Пули летали над ушами, я и полз, и бежал. Как отступили, почувствовал себя уверенней. Я сам рыл все эти окопы, у меня в взводе не было ни одного «трёхсотого», когда я там стоял. Всё было по уму сделано. Здесь я уже почти как дома. Но тут один из моих пареньков сообщил, что ВСУ технику выгнали в нашем направлении, надо срочно отходить за речку, до следующего укрепрайона. Мальчики туда побежали. А я — только вылез из окопа и слышу – мина летит. Их особенность такая, при запуске не слышно, а звук полёта ни с чем не спутать. Подумал, успею укрыться в старом блиндаже. Но сделал лишь три шага… Резкий звук, сизый дым. Меня рывком подбросило в воздух. Время будто замедлилось. В этом коротком полете взрывной волны вижу под собой ребят, что бежали только что впереди, с хрустом падаю на асфальт. Пытаюсь двинуться — не могу. Неужели меня контузило, думаю… Кричу своим: «Я – ранен!» Но какое там! Все бегут, кто куда… А у меня была с собой граната. Я подумал, лучше подорвусь, чем здесь останусь. Пытаюсь дотянуться рукой — не могу. Рук-ног не чувствую, а боль невыносимая… Тут паренек подлетает из моего взвода. Я, корчась, хриплю ему: «Сделай укол мне, он у рукаве…» Он в карман лезет, ничего не находит, быстро достает свой. Замешкался, глядит растерянно: «Куда колоть?» «В ногу коли!» А он мне: «Прапор… у тебя нет ноги…» Я ему: «Нет ноги, коли в руку!» А он: «У тебя и руки нет…»
Я видел, как умирают даже от простого ранения в ногу, если вовремя не перевязать. Сколько парней так вытекло здесь… Я понял, что это конец. Но тут второй наш пацанчик подбежал. Как-то они меня замотали и по щебёнке потащили. А тут «копейка» резко задом к нам сдает, меня кидают внутрь, и по газам. Как я доехал, не знаю. Думал, я весь «стеку» по дороге, но как-то выжил.
Потом были операции — сначала одна, затем вторая, третья, четвёртая… Собирали меня, собирали, но до конца не собрали. Я всю жизнь мечтал побывать в Москве. Вот и побывал… Какая ирония.
«Юра! Ты – молодец, ты – герой, Юра! Ты будешь жить! Я тебе шесть литров крови влил, только не умирай! Ты два раза уже умирал, больше не надо!» Я очнулся. Белый потолок, белые халаты, белые бинты, подернутые алым. Стойкий запах крови и спирта. Шепот и стон. Белгородский военный госпиталь — один из перевалочных пунктов, куда бойцов привозят прямо с передовой – истекающими кровью, грязными, в сознании и без... Надо мной склонился доктор и с кавказским таким акцентом тихо произнес: «Вы приехали сюда нас защищать. Спасибо вам, Юра! Вот самолёт стоит. Ты сейчас в Москву поедешь. Там тебя отремонтируют. Мы здесь так не сможем.» Помню я доктора этого, но имени не знаю. Хотел ему «спасибо» сказать, но так и не смог. Вот найти бы его… кавказец лысый такой. Он мне жизнь спас.
Второй раз очнулся уже в реанимации госпиталя Бурденко... Первое, что ощутил – сушняк дикий. Бутылка воды рядом, но не дотянуться. Смотрю, а я связанный и весь в железе… Подумал, как же я буду лежать, я же человек такой подвижный. «Вот, Юрик, довоевался…» Это был первый ближний бой, в котором я выстоял: ни одна пуля не попала, сколько их летало надо мной. А в укрепрайоне – нашла меня моя мина… видимо, судьба такая.
В тот день по приказу выдвинулись мы занимать новую позицию. Первый КАМАЗ с песком пришёл, разложили, закрепились. А второй не успел. Только приехал гружёный, и тут прямое попадание — мина в машину, водитель сразу выпал, от меня метрах в десяти. И как они начали бить по нам. Мы в кольце, никуда не деться. А в это время ВСУ БТР выгнали и как шмальнули по нашим мешкам, всё к чертям разлетелось. Ребята мои — кто куда, как муравьи, в разные стороны. Еле успели отступить назад. Я добрался до своего укрепрайона и пацанов вывел. Пули летали над ушами, я и полз, и бежал. Как отступили, почувствовал себя уверенней. Я сам рыл все эти окопы, у меня в взводе не было ни одного «трёхсотого», когда я там стоял. Всё было по уму сделано. Здесь я уже почти как дома. Но тут один из моих пареньков сообщил, что ВСУ технику выгнали в нашем направлении, надо срочно отходить за речку, до следующего укрепрайона. Мальчики туда побежали. А я — только вылез из окопа и слышу – мина летит. Их особенность такая, при запуске не слышно, а звук полёта ни с чем не спутать. Подумал, успею укрыться в старом блиндаже. Но сделал лишь три шага… Резкий звук, сизый дым. Меня рывком подбросило в воздух. Время будто замедлилось. В этом коротком полете взрывной волны вижу под собой ребят, что бежали только что впереди, с хрустом падаю на асфальт. Пытаюсь двинуться — не могу. Неужели меня контузило, думаю… Кричу своим: «Я – ранен!» Но какое там! Все бегут, кто куда… А у меня была с собой граната. Я подумал, лучше подорвусь, чем здесь останусь. Пытаюсь дотянуться рукой — не могу. Рук-ног не чувствую, а боль невыносимая… Тут паренек подлетает из моего взвода. Я, корчась, хриплю ему: «Сделай укол мне, он у рукаве…» Он в карман лезет, ничего не находит, быстро достает свой. Замешкался, глядит растерянно: «Куда колоть?» «В ногу коли!» А он мне: «Прапор… у тебя нет ноги…» Я ему: «Нет ноги, коли в руку!» А он: «У тебя и руки нет…»
Я видел, как умирают даже от простого ранения в ногу, если вовремя не перевязать. Сколько парней так вытекло здесь… Я понял, что это конец. Но тут второй наш пацанчик подбежал. Как-то они меня замотали и по щебёнке потащили. А тут «копейка» резко задом к нам сдает, меня кидают внутрь, и по газам. Как я доехал, не знаю. Думал, я весь «стеку» по дороге, но как-то выжил.
Потом были операции — сначала одна, затем вторая, третья, четвёртая… Собирали меня, собирали, но до конца не собрали. Я всю жизнь мечтал побывать в Москве. Вот и побывал… Какая ирония.
In December 2021, Sebi officials had conducted a search and seizure operation at the premises of certain persons carrying out similar manipulative activities through Telegram channels. WhatsApp, a rival messaging platform, introduced some measures to counter disinformation when Covid-19 was first sweeping the world. Stocks closed in the red Friday as investors weighed upbeat remarks from Russian President Vladimir Putin about diplomatic discussions with Ukraine against a weaker-than-expected print on U.S. consumer sentiment. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. Meanwhile, a completely redesigned attachment menu appears when sending multiple photos or vides. Users can tap "X selected" (X being the number of items) at the top of the panel to preview how the album will look in the chat when it's sent, as well as rearrange or remove selected media.
from ru
