Исследователь визуальной культуры и режиссер Артем Терентьев опубликовал эссе – о будущем кино, отсутствии смысла, процессуальности внимания к миру и детской вере, которая делает кино возможным.
Ситуация кино прежде всего является поиском причины своего существования или причины, побуждающей создавать конкретное кино. Ситуация кино начинается в месте и времени реальности и внутри субъекта, который по какой-то причине начинает мыслить кино: до того, как снят первый кадр, но когда какой-либо кадр осознан как первый. Первый кадр существует не хронологически, а эпистемологически — он может не быть первым или не быть в фильме, но он встраивается в реальность в качестве кадра, который может превратиться в фильм. Он и есть искомая точка начала — сильная интенция, вспышка в ночи, указывающая направление в еще неведомое. Она недолго сияет, оставляя смутную память о направлении, заставляя двигаться наощупь в пространстве, где разум не сталкивается с постижимым внешним, а внешнее не коррелирует с внутренним — где еще ничего нет, кроме ночи и молчания, голос которого мы слышим.
Исследователь визуальной культуры и режиссер Артем Терентьев опубликовал эссе – о будущем кино, отсутствии смысла, процессуальности внимания к миру и детской вере, которая делает кино возможным.
Ситуация кино прежде всего является поиском причины своего существования или причины, побуждающей создавать конкретное кино. Ситуация кино начинается в месте и времени реальности и внутри субъекта, который по какой-то причине начинает мыслить кино: до того, как снят первый кадр, но когда какой-либо кадр осознан как первый. Первый кадр существует не хронологически, а эпистемологически — он может не быть первым или не быть в фильме, но он встраивается в реальность в качестве кадра, который может превратиться в фильм. Он и есть искомая точка начала — сильная интенция, вспышка в ночи, указывающая направление в еще неведомое. Она недолго сияет, оставляя смутную память о направлении, заставляя двигаться наощупь в пространстве, где разум не сталкивается с постижимым внешним, а внешнее не коррелирует с внутренним — где еще ничего нет, кроме ночи и молчания, голос которого мы слышим.
"For Telegram, accountability has always been a problem, which is why it was so popular even before the full-scale war with far-right extremists and terrorists from all over the world," she told AFP from her safe house outside the Ukrainian capital. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. Andrey, a Russian entrepreneur living in Brazil who, fearing retaliation, asked that NPR not use his last name, said Telegram has become one of the few places Russians can access independent news about the war. In the past, it was noticed that through bulk SMSes, investors were induced to invest in or purchase the stocks of certain listed companies. Either way, Durov says that he withdrew his resignation but that he was ousted from his company anyway. Subsequently, control of the company was reportedly handed to oligarchs Alisher Usmanov and Igor Sechin, both allegedly close associates of Russian leader Vladimir Putin.
from ru
