С начала СВО российская промышленность выросла на 20%! И это на очень высокую базу 2021 года. При этом у добывающих отраслей – нефти, газа, угля – динамика либо нулевая, либо и вовсе отрицательная. Основной рост в России происходит в обработке. Но и здесь тренды неоднородны. Та же автомобильная промышленность (выпускающая промширпотреб) так и не оправилась от ухода из страны европейских и японских автогигантов.
То есть скачок российской экономики очень качественный — интенсивный. И во многом происходит не благодаря, а вопреки: тех же свободных трудовых ресурсов в стране было мало даже в 2021 году. Поставки более-менее технологичного оборудования по импорту запрещены с 2014 года. Поэтому столь динамичный рост российской промышленности сверкает на фоне многолетней и затяжной стагнации в крупных промышленных центрах развитого мира — Японии, Германии, Италии. Промышленное ядро этих стран потеряло десятки процентов от пика своего развития. Другой пример — США: здесь промышленность не растет с 2007 года.
С начала СВО российская промышленность выросла на 20%! И это на очень высокую базу 2021 года. При этом у добывающих отраслей – нефти, газа, угля – динамика либо нулевая, либо и вовсе отрицательная. Основной рост в России происходит в обработке. Но и здесь тренды неоднородны. Та же автомобильная промышленность (выпускающая промширпотреб) так и не оправилась от ухода из страны европейских и японских автогигантов.
То есть скачок российской экономики очень качественный — интенсивный. И во многом происходит не благодаря, а вопреки: тех же свободных трудовых ресурсов в стране было мало даже в 2021 году. Поставки более-менее технологичного оборудования по импорту запрещены с 2014 года. Поэтому столь динамичный рост российской промышленности сверкает на фоне многолетней и затяжной стагнации в крупных промышленных центрах развитого мира — Японии, Германии, Италии. Промышленное ядро этих стран потеряло десятки процентов от пика своего развития. Другой пример — США: здесь промышленность не растет с 2007 года.
During the operations, Sebi officials seized various records and documents, including 34 mobile phones, six laptops, four desktops, four tablets, two hard drive disks and one pen drive from the custody of these persons. Andrey, a Russian entrepreneur living in Brazil who, fearing retaliation, asked that NPR not use his last name, said Telegram has become one of the few places Russians can access independent news about the war. This ability to mix the public and the private, as well as the ability to use bots to engage with users has proved to be problematic. In early 2021, a database selling phone numbers pulled from Facebook was selling numbers for $20 per lookup. Similarly, security researchers found a network of deepfake bots on the platform that were generating images of people submitted by users to create non-consensual imagery, some of which involved children. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. Two days after Russia invaded Ukraine, an account on the Telegram messaging platform posing as President Volodymyr Zelenskiy urged his armed forces to surrender.
from ru
