Продолжительный экскурс в историю чешского и словацкого языков и национальных движений был призван создать контекст для идеи чехословакизма, о которой пойдет речь сегодня.
Весь XIX век национальное возрождение чехов и словаков шло параллельными путями. Более развитые во всех отношениях чехи были образцом для подражания для словаков, и часть словацких национальных деятелей ратовала за то, чтобы словаки осознали себя частью чешского народа (выше мы говорили об усилиях Коллара и его единомышленников по богемизации словацкого языка).
Впрочем, были в Словакии и деятели, выступавшие против слияния с чехами в единую нацию, например, наш слоняра Светозар Гурбан-Ваянский, который говорил, что «лучше раствориться в русском море, чем в чешской луже». Но важно отметить, что существование в качестве «словацкой капли» тогда мало кто себе представлял.
Более того, своей родиной многие, даже прогрессивно мыслящие словаки, считали Венгрию и требовали представленности именно в ее политической системе. Всеобщее избирательное право, языковое равноправие, автономия – вот программа-максимум большинства словацких (как и чешских) политиков. Ни о какой независимости или, тем более, «чехословацком» государстве речи не шло.
Все изменила Первая мировая война. Вооруженный конфликт с Россией и Сербией противоречил всей логике развития чешского и словацкого национального движения, проникнутого идеями панславизма. Австрийское командование быстро отметило, что лучше всего чехи и словаки воюют на итальянском фронте, а на русском и сербском – активно уходят на сторону противника.
Два ведущих чешских политика – Томаш Масарик 1️⃣ (будущий первый президент Чехословакии) и Карел Крамарж 2️⃣ (будущий первый премьер) – заняли активно антиавстрийские позиции, при этом последний имел репутацию ярого русофила. Крамарж – православный, женатый на русской и имевший дачу в Крыму – выступал за создание славянской империи во главе с Романовыми и готовился к скорой оккупации чешских и словацких земель русскими войсками (тут хочется напомнить о том, что улица Бела Куна в России есть, а такого лютого базовика, как Карел Крамарж – нет.)
Масарик в общем и целом не возражал против такой перспективы, но был настроен куда менее восторженно и наблюдал за ситуацией на восточном фронте. Катастрофа 1915 года убедила его в том, что нужно делать ставку на западные страны.
Весь XIX век национальное возрождение чехов и словаков шло параллельными путями. Более развитые во всех отношениях чехи были образцом для подражания для словаков, и часть словацких национальных деятелей ратовала за то, чтобы словаки осознали себя частью чешского народа (выше мы говорили об усилиях Коллара и его единомышленников по богемизации словацкого языка).
Впрочем, были в Словакии и деятели, выступавшие против слияния с чехами в единую нацию, например, наш слоняра Светозар Гурбан-Ваянский, который говорил, что «лучше раствориться в русском море, чем в чешской луже». Но важно отметить, что существование в качестве «словацкой капли» тогда мало кто себе представлял.
Более того, своей родиной многие, даже прогрессивно мыслящие словаки, считали Венгрию и требовали представленности именно в ее политической системе. Всеобщее избирательное право, языковое равноправие, автономия – вот программа-максимум большинства словацких (как и чешских) политиков. Ни о какой независимости или, тем более, «чехословацком» государстве речи не шло.
Все изменила Первая мировая война. Вооруженный конфликт с Россией и Сербией противоречил всей логике развития чешского и словацкого национального движения, проникнутого идеями панславизма. Австрийское командование быстро отметило, что лучше всего чехи и словаки воюют на итальянском фронте, а на русском и сербском – активно уходят на сторону противника.
Два ведущих чешских политика – Томаш Масарик 1️⃣ (будущий первый президент Чехословакии) и Карел Крамарж 2️⃣ (будущий первый премьер) – заняли активно антиавстрийские позиции, при этом последний имел репутацию ярого русофила. Крамарж – православный, женатый на русской и имевший дачу в Крыму – выступал за создание славянской империи во главе с Романовыми и готовился к скорой оккупации чешских и словацких земель русскими войсками (тут хочется напомнить о том, что улица Бела Куна в России есть, а такого лютого базовика, как Карел Крамарж – нет.)
Масарик в общем и целом не возражал против такой перспективы, но был настроен куда менее восторженно и наблюдал за ситуацией на восточном фронте. Катастрофа 1915 года убедила его в том, что нужно делать ставку на западные страны.
group-telegram.com/rumapporn/2163
Create:
Last Update:
Last Update:
Продолжительный экскурс в историю чешского и словацкого языков и национальных движений был призван создать контекст для идеи чехословакизма, о которой пойдет речь сегодня.
Весь XIX век национальное возрождение чехов и словаков шло параллельными путями. Более развитые во всех отношениях чехи были образцом для подражания для словаков, и часть словацких национальных деятелей ратовала за то, чтобы словаки осознали себя частью чешского народа (выше мы говорили об усилиях Коллара и его единомышленников по богемизации словацкого языка).
Впрочем, были в Словакии и деятели, выступавшие против слияния с чехами в единую нацию, например, наш слоняра Светозар Гурбан-Ваянский, который говорил, что «лучше раствориться в русском море, чем в чешской луже». Но важно отметить, что существование в качестве «словацкой капли» тогда мало кто себе представлял.
Более того, своей родиной многие, даже прогрессивно мыслящие словаки, считали Венгрию и требовали представленности именно в ее политической системе. Всеобщее избирательное право, языковое равноправие, автономия – вот программа-максимум большинства словацких (как и чешских) политиков. Ни о какой независимости или, тем более, «чехословацком» государстве речи не шло.
Все изменила Первая мировая война. Вооруженный конфликт с Россией и Сербией противоречил всей логике развития чешского и словацкого национального движения, проникнутого идеями панславизма. Австрийское командование быстро отметило, что лучше всего чехи и словаки воюют на итальянском фронте, а на русском и сербском – активно уходят на сторону противника.
Два ведущих чешских политика – Томаш Масарик 1️⃣ (будущий первый президент Чехословакии) и Карел Крамарж 2️⃣ (будущий первый премьер) – заняли активно антиавстрийские позиции, при этом последний имел репутацию ярого русофила. Крамарж – православный, женатый на русской и имевший дачу в Крыму – выступал за создание славянской империи во главе с Романовыми и готовился к скорой оккупации чешских и словацких земель русскими войсками (тут хочется напомнить о том, что улица Бела Куна в России есть, а такого лютого базовика, как Карел Крамарж – нет.)
Масарик в общем и целом не возражал против такой перспективы, но был настроен куда менее восторженно и наблюдал за ситуацией на восточном фронте. Катастрофа 1915 года убедила его в том, что нужно делать ставку на западные страны.
Весь XIX век национальное возрождение чехов и словаков шло параллельными путями. Более развитые во всех отношениях чехи были образцом для подражания для словаков, и часть словацких национальных деятелей ратовала за то, чтобы словаки осознали себя частью чешского народа (выше мы говорили об усилиях Коллара и его единомышленников по богемизации словацкого языка).
Впрочем, были в Словакии и деятели, выступавшие против слияния с чехами в единую нацию, например, наш слоняра Светозар Гурбан-Ваянский, который говорил, что «лучше раствориться в русском море, чем в чешской луже». Но важно отметить, что существование в качестве «словацкой капли» тогда мало кто себе представлял.
Более того, своей родиной многие, даже прогрессивно мыслящие словаки, считали Венгрию и требовали представленности именно в ее политической системе. Всеобщее избирательное право, языковое равноправие, автономия – вот программа-максимум большинства словацких (как и чешских) политиков. Ни о какой независимости или, тем более, «чехословацком» государстве речи не шло.
Все изменила Первая мировая война. Вооруженный конфликт с Россией и Сербией противоречил всей логике развития чешского и словацкого национального движения, проникнутого идеями панславизма. Австрийское командование быстро отметило, что лучше всего чехи и словаки воюют на итальянском фронте, а на русском и сербском – активно уходят на сторону противника.
Два ведущих чешских политика – Томаш Масарик 1️⃣ (будущий первый президент Чехословакии) и Карел Крамарж 2️⃣ (будущий первый премьер) – заняли активно антиавстрийские позиции, при этом последний имел репутацию ярого русофила. Крамарж – православный, женатый на русской и имевший дачу в Крыму – выступал за создание славянской империи во главе с Романовыми и готовился к скорой оккупации чешских и словацких земель русскими войсками (тут хочется напомнить о том, что улица Бела Куна в России есть, а такого лютого базовика, как Карел Крамарж – нет.)
Масарик в общем и целом не возражал против такой перспективы, но был настроен куда менее восторженно и наблюдал за ситуацией на восточном фронте. Катастрофа 1915 года убедила его в том, что нужно делать ставку на западные страны.
BY Вечерний картограф
Share with your friend now:
group-telegram.com/rumapporn/2163