Вот эти старые фото были обнаружены 30 лет назад в камине одной из квартир в доме на Рижском пр. Санкт-Петербурга. Вероятно, их спрятали в тяжелые и страшные 20-е, 30-е годы (естественно, камин не работал ).
Что стало с этими людьми? Теперь мы об этом уже вряд ли узнаем.
Что стало с этими людьми? Теперь мы об этом уже вряд ли узнаем.
Георгий Иванович Чертков (2 июня 1893, Самара — 6 декабря 1983, Глен-Ков на Лонг-Айленде, штат Нью-Йорк) — участник Белого движения на Востоке России, литератор, преподаватель. Последователь Рериха, представитель Комитета Пакта Рериха и Знамени Мира в Японии. Потомок по материнской линии пушного промышленника Григория Ивановича Шелихова (1748—1795), основавшего в 1784 году первое русское поселение на Аляске.
Окончил гимназию (1912), Коммерческое училище (1913), Ташкентское военное училище (1915). Поручик артиллерии (на 1915 год). Участник Первой мировой войны на Западном фронте. За отличия награждён орденом святого Владимира IV степени с мечами. После Февральской революции 1917 года участвовал в составе делегации войск 10-й армии в визите к Временному правительству с целью обсуждения мер по борьбе с надвигавшейся большевистской опасностью.
В конце 1917 года занимался организацией подпольной работы против большевиков на Волге и созданием добровольческих отрядов. Был вынужден бежать в Сибирь и на Дальний Восток, затем — в белых войсках Восточного фронта (1918—1922), командовал стрелковой ротой. Одновременно издавал антибольшевистскую газету «Последние известия». В Иркутске участвовал в спасении офицеров Сибирской армии адмирала А. В. Колчака. Осенью 1922 года кратковременно состоял членом Приамурского правительства и ведал эвакуацией частей и соединений Земской Рати Приамурского края. Был последним офицером, покинувшим Россию на последнем корабле перед вступлением большевиков во Владивосток.
Один из немногих русских эмигрантов, обосновавшихся в Японии, где прожил 18 лет. Работал корреспондентом русских газет. Постепенно овладел японским языком, публиковался в местных газетах. В 1934 году в Токио работал собственным корреспондентом ежедневных русских газет издательства «Заря» в Харбине, Тяньцзине и Шанхае, а впоследствии — редактором и издателем журнала «Вестник Азии». В Японии состоял председателем Общества русских эмигрантов. В 1940 году переехал в Китай, до 1949 года служил в муниципалитете Шанхая, занимал должности в английских и американских компаниях в Бразилии.
В США с 1951 года. Первое время работал в коммерческой фирме, затем в течение 15 лет преподавал русский язык в военной школе в Монтерее (штат Калифорния). Одновременно совершенствовал знания, слушая курсы в Колледже полуострова Монтерей, в Калифорнийском и в Колумбийском университетах. Выйдя в отставку, продолжал преподавать русский язык в Норуиче [англ.] (штат Вермонт) и в Свято-Сергиевской гимназии в Нью-Йорке. Постоянный корреспондент газеты «Новое русское слово» (Нью-Йорк), в которой подписывал свои статьи инициалами ГИЧ. Состоял членом РАГ [Русская Академическая Группа] в США и КРА [Конгресс Русских Американцев].
Окончил гимназию (1912), Коммерческое училище (1913), Ташкентское военное училище (1915). Поручик артиллерии (на 1915 год). Участник Первой мировой войны на Западном фронте. За отличия награждён орденом святого Владимира IV степени с мечами. После Февральской революции 1917 года участвовал в составе делегации войск 10-й армии в визите к Временному правительству с целью обсуждения мер по борьбе с надвигавшейся большевистской опасностью.
В конце 1917 года занимался организацией подпольной работы против большевиков на Волге и созданием добровольческих отрядов. Был вынужден бежать в Сибирь и на Дальний Восток, затем — в белых войсках Восточного фронта (1918—1922), командовал стрелковой ротой. Одновременно издавал антибольшевистскую газету «Последние известия». В Иркутске участвовал в спасении офицеров Сибирской армии адмирала А. В. Колчака. Осенью 1922 года кратковременно состоял членом Приамурского правительства и ведал эвакуацией частей и соединений Земской Рати Приамурского края. Был последним офицером, покинувшим Россию на последнем корабле перед вступлением большевиков во Владивосток.
Один из немногих русских эмигрантов, обосновавшихся в Японии, где прожил 18 лет. Работал корреспондентом русских газет. Постепенно овладел японским языком, публиковался в местных газетах. В 1934 году в Токио работал собственным корреспондентом ежедневных русских газет издательства «Заря» в Харбине, Тяньцзине и Шанхае, а впоследствии — редактором и издателем журнала «Вестник Азии». В Японии состоял председателем Общества русских эмигрантов. В 1940 году переехал в Китай, до 1949 года служил в муниципалитете Шанхая, занимал должности в английских и американских компаниях в Бразилии.
В США с 1951 года. Первое время работал в коммерческой фирме, затем в течение 15 лет преподавал русский язык в военной школе в Монтерее (штат Калифорния). Одновременно совершенствовал знания, слушая курсы в Колледже полуострова Монтерей, в Калифорнийском и в Колумбийском университетах. Выйдя в отставку, продолжал преподавать русский язык в Норуиче [англ.] (штат Вермонт) и в Свято-Сергиевской гимназии в Нью-Йорке. Постоянный корреспондент газеты «Новое русское слово» (Нью-Йорк), в которой подписывал свои статьи инициалами ГИЧ. Состоял членом РАГ [Русская Академическая Группа] в США и КРА [Конгресс Русских Американцев].
Из первых уст.
"Белогвардейцами двигало горячее, сильное чувство и глубокая вера в правоту своего дела. И потому получались величайшие напряжения, удесятерялись силы, ломались гигантские препятствия, создавался самый успех. Во всем этом — красота Белого движения, такая красота, которая приближает его не к завоевательным войнам, но к скромным, сияющим внутренним светом через чреду веков — Крестовым походам.
В этом - то и заключается моральное значение Белых, как бы сила победы в самом поражении. Пускай Ллойд Джорджи и Вальтеры Ратенау торгуют и договариваются с советским правительством, пусть даже признают их, этих татей, насильников и трусов, равноправными с собою, — лучшие элементы каждой страны и народа стоят и всегда будут стоять на стороне Белых, хотя бы только морально. И следующее поколение русских вправе сказать: наши отцы сделали все, что могли для спасения своей страны от позора, унижение и рабства; не их вина, что многие посторонние причины свели все усилия Белых на нет.
Да и так ли это? Действительно ли все труды и жертвы пропали даром, не дали ничего? Это еще спорный вопрос, решит его недалекое будущее; но думается, что семя брошено, и придет срок, когда оно даст всходы и свой могучий рост".
"Белая Сибирь" Генерал Сахаров Константин Вячеславович (1881 - 1941).
Книга в нашей библиотеке!
"Белогвардейцами двигало горячее, сильное чувство и глубокая вера в правоту своего дела. И потому получались величайшие напряжения, удесятерялись силы, ломались гигантские препятствия, создавался самый успех. Во всем этом — красота Белого движения, такая красота, которая приближает его не к завоевательным войнам, но к скромным, сияющим внутренним светом через чреду веков — Крестовым походам.
В этом - то и заключается моральное значение Белых, как бы сила победы в самом поражении. Пускай Ллойд Джорджи и Вальтеры Ратенау торгуют и договариваются с советским правительством, пусть даже признают их, этих татей, насильников и трусов, равноправными с собою, — лучшие элементы каждой страны и народа стоят и всегда будут стоять на стороне Белых, хотя бы только морально. И следующее поколение русских вправе сказать: наши отцы сделали все, что могли для спасения своей страны от позора, унижение и рабства; не их вина, что многие посторонние причины свели все усилия Белых на нет.
Да и так ли это? Действительно ли все труды и жертвы пропали даром, не дали ничего? Это еще спорный вопрос, решит его недалекое будущее; но думается, что семя брошено, и придет срок, когда оно даст всходы и свой могучий рост".
"Белая Сибирь" Генерал Сахаров Константин Вячеславович (1881 - 1941).
Книга в нашей библиотеке!
13 апреля 1928 года в Бразилии в возрасте 32 лет скончался Птушенко Владимир Иосифович (ок. 1896 — 13 апр. 1928, Рио-де-Жанейро, Бразилия).
Есаул Кубанского войска. Казак ст-цы Варениковской Таманского отдела Кубанского казачьего войска. Окончил Кубанское Александровское реальное училище в Екатеринодаре и Николаевское кавалерийское училище в Петрограде. Вышел в чине хорунжего в 1-й Екатеринодарский полк Кубанского казачьего войска. Участвовал в Первой мировой и гражданской войнах. Эвакуировался на о. Лемнос в составе частей Кубанской армии. По предложению французского правительства с другими желающими эмигрировал в 1921 г. в Бразилию. Владел французским и английским языками. Жил: Бразилия, Уругвай, Парагвай, Аргентина, вновь Бразилия. Занимался малярными работами, мыл стекла, был земледельцем, рыболовом, шофером, механиком. Испытал на себе рабское положение рабочего в Южной Америке. Его часто обманывали и не платили жалования. Последнее время работал в Рио-де-Жанейро механиком в американском гараже. Похоронен 14-го апр 1928 г. в Рио-де-Жанейро на кладбище для бедных CemeterioSao Joan Baptiste.
Есаул Кубанского войска. Казак ст-цы Варениковской Таманского отдела Кубанского казачьего войска. Окончил Кубанское Александровское реальное училище в Екатеринодаре и Николаевское кавалерийское училище в Петрограде. Вышел в чине хорунжего в 1-й Екатеринодарский полк Кубанского казачьего войска. Участвовал в Первой мировой и гражданской войнах. Эвакуировался на о. Лемнос в составе частей Кубанской армии. По предложению французского правительства с другими желающими эмигрировал в 1921 г. в Бразилию. Владел французским и английским языками. Жил: Бразилия, Уругвай, Парагвай, Аргентина, вновь Бразилия. Занимался малярными работами, мыл стекла, был земледельцем, рыболовом, шофером, механиком. Испытал на себе рабское положение рабочего в Южной Америке. Его часто обманывали и не платили жалования. Последнее время работал в Рио-де-Жанейро механиком в американском гараже. Похоронен 14-го апр 1928 г. в Рио-де-Жанейро на кладбище для бедных CemeterioSao Joan Baptiste.
Воинские традиции.
В семьях русских морских офицеров существовал обычай «выжигания погон».
Издавна в России работали так называемые «выжиги», деятельность которых заключалась в том, что они добывали в специальных печках серебро и золото из старых галунов, мундиров, эполет, аксельбантов и так далее. Но мало кто знает, что такого рода «металлургией» занимались и многие семьи моряков.
Как известно, у каждого морского офицера существовало несколько форм одежды — зачастую до двух десятков на разные случаи жизни. И на каждом кителе, шинели и мундире были погоны. После производства в следующий чин все погоны и эполеты «демонтировались», после чего сжигались. А из полученного металла делались серебряные столовые приборы — ложки, лопаточки для пирожных и так далее. Причем про каждый предмет хозяйка могла точно сказать, из каких погон он сделан.
В семьях русских морских офицеров существовал обычай «выжигания погон».
Издавна в России работали так называемые «выжиги», деятельность которых заключалась в том, что они добывали в специальных печках серебро и золото из старых галунов, мундиров, эполет, аксельбантов и так далее. Но мало кто знает, что такого рода «металлургией» занимались и многие семьи моряков.
Как известно, у каждого морского офицера существовало несколько форм одежды — зачастую до двух десятков на разные случаи жизни. И на каждом кителе, шинели и мундире были погоны. После производства в следующий чин все погоны и эполеты «демонтировались», после чего сжигались. А из полученного металла делались серебряные столовые приборы — ложки, лопаточки для пирожных и так далее. Причем про каждый предмет хозяйка могла точно сказать, из каких погон он сделан.
Из первых уст.
"День 18-го января для нас оказался самым печальным. На одной из станций, после Ясиноватая, к нам в вагон вскочил капитан. По его встревоженному лицу было заметно, что произошло что то чрезвычайно важное. Торопясь и волнуясь он сообщил нам ужено печальную новость: мы лишились еще одного спутника нашего милого, веселого и симпатичного прапорщика. По словам капитана, произошло это так: на станции Ясиноватая прапорщик вышел купить хлеба. Поезд уже тронулся, а он не возвращался. Беспокоясь за него, капитан высунулся из вагона и его глазам представилась такая картина: у края перрона, окруженный вооруженными рабочими и солдатами стоял несчастный прапорщик. Леденящий, смертельный ужас покрывал его лицо. Один из солдат, с повязкой на руке, размахивая руками громко кричал, при чем до капитана отчетливо долетели только отрывки фраз: "рожа офицерская... врет... к стенке... Калединец..." Шум поезда заглушил дальнейшие слова, но в последний момент взгляд капитана встретился с умоляющим и бесконечно грустным взглядом прапорщика. Что было дальше он не видел. Прошло много времени, прежде чем мне стало известно, что наш прапорщик, заподозренный в том, что он офицер и пробирается на Дон, был зверски убит разъяренной толпой. Главной уликой против него - служило его интеллигентное лицо".
И. А. Поляков (1886—1969), "Донские казаки в борьбе с большевиками".
"День 18-го января для нас оказался самым печальным. На одной из станций, после Ясиноватая, к нам в вагон вскочил капитан. По его встревоженному лицу было заметно, что произошло что то чрезвычайно важное. Торопясь и волнуясь он сообщил нам ужено печальную новость: мы лишились еще одного спутника нашего милого, веселого и симпатичного прапорщика. По словам капитана, произошло это так: на станции Ясиноватая прапорщик вышел купить хлеба. Поезд уже тронулся, а он не возвращался. Беспокоясь за него, капитан высунулся из вагона и его глазам представилась такая картина: у края перрона, окруженный вооруженными рабочими и солдатами стоял несчастный прапорщик. Леденящий, смертельный ужас покрывал его лицо. Один из солдат, с повязкой на руке, размахивая руками громко кричал, при чем до капитана отчетливо долетели только отрывки фраз: "рожа офицерская... врет... к стенке... Калединец..." Шум поезда заглушил дальнейшие слова, но в последний момент взгляд капитана встретился с умоляющим и бесконечно грустным взглядом прапорщика. Что было дальше он не видел. Прошло много времени, прежде чем мне стало известно, что наш прапорщик, заподозренный в том, что он офицер и пробирается на Дон, был зверски убит разъяренной толпой. Главной уликой против него - служило его интеллигентное лицо".
И. А. Поляков (1886—1969), "Донские казаки в борьбе с большевиками".