А ведь сегодня годовщина смерти Василия Розанова. 5 февраля 1919 года в Сергиевом Посаде он умирал от голода на руках у своей возлюбленной, но незаконной (что его тяготило всю жизнь) жены — "друга", как он называл ее в своих сочинениях.
Перед смертью Василий Васильевич покаялся в антицерковных выпадах и вольностях (в частности, будучи певцом семьи и пола, он не понимал и не принимал монашества) исповедовался, причастился и умер в присутствии духовника — другого замечательного русского философа отца Павла Флоренского. Преставился автор "православной метафизики пола" то ли сразу после соборования то ли прямо во время соборования. "Как я был глуп, как я не понимал Христа", — сказал он Флоренскому за несколько дней до смерти.
Василий Васильевич удивительный человек — "Послесловие русской литературы" как его называл Пришвин. Он и бесконечно печален и трагичен, но в то же время — это единственный философ, читая которого, я иногда смеюсь в голос.
Вот, например, очень смешной эпизод из "Уединенного".
***
Из всего "духовного" ему нравилась больше всего основательная дубовая, кожаная мебель.
И чин погребения.
Входит в начале лета и говорит:
- Меня приглашают на шхуну, в Ледовитый океан. Два месяца плавания. Вилы. воздух. Гостем, бесплатно.
- Какие же вопросы? Поезжайте!!
-И я так думал и дал согласие.
- Отлично.
- Да. Но я отказался.
- Отказались?!.
- Как же: ведь я могу заболеть в море и умереть.
- Все мы умрем.
- Позвольте. Вы умрете на суше, и вас погребут по полному чину православного погребения. Все пропоют и все прочитают. Но на кораблях совершенно не. так: там просто по доске спускают в воду зашитого в саван человека, прочитывая "напутственную молитву". Да и ее лишь на военном корабле читает священник, а на торговом судне священника нет, и молитву говорит капитан. Это что же за безобразие. Такого я не хочу.
- Но, позвольте: ведь вы уже умрете тогда, - сказал я со страхом.
- Те-те-те... Я так не хочу!!? И отказался. Это безобразие.
Черные кудри его, по обыкновению, тряслись. Штаны хлопались, как паруса, около тоненьких ног. Штиблеты были с французскими каблуками.
Мне почудилось, что через живого человека, т. е. почти живого, "все-таки",-оскалила зубы маска Вольтера.
(наш Мадмазелькин)
________________________________________________
Кстати, меня всегда удивляла история отношений двух писателей Пришвина и Розанова. Отношения были сугубо односторонние. Юного Пришвина — хулигана Розанов выгнал из гимназии в Ельце, работая там учителем географии.
Это так повлияло на подростка, что он всю жизнь прожил как бы в тени Василия Васильевича. Ревниво впитывал все его сочинения, следил за жизнью, старался найти его в каком-нибудь салоне Петербурга и проявить себя. Доказать, мол, я тоже что-то да стою. Дескать, вот вы меня выгнали, Василь Васильевич, жизнь мне испортили, а я — эвона как — теперь тоже писатель. Но не проявил.
Кажется, Розанов даже не догадывался о существовании Пришвина, а тот уже лет через десять после смерти философа приехал в Сергиев Посад и купил у дочери Василия Васильевича стол, за которым работал его бывший учитель географии.
Недавно я читал дневники Пришвина и, надо же, оказывается, в год смерти Розанова. Пришвин устроился на работу учителем географии в ту же самую гимназию Ельца, откуда его за 30 лет до этого выгнал Василий Васильевич.
Какая-то метафизическая раздвоенность. Розанов — послесловие русской литературы, Пришвин — бесплатное приложение.
Перед смертью Василий Васильевич покаялся в антицерковных выпадах и вольностях (в частности, будучи певцом семьи и пола, он не понимал и не принимал монашества) исповедовался, причастился и умер в присутствии духовника — другого замечательного русского философа отца Павла Флоренского. Преставился автор "православной метафизики пола" то ли сразу после соборования то ли прямо во время соборования. "Как я был глуп, как я не понимал Христа", — сказал он Флоренскому за несколько дней до смерти.
Василий Васильевич удивительный человек — "Послесловие русской литературы" как его называл Пришвин. Он и бесконечно печален и трагичен, но в то же время — это единственный философ, читая которого, я иногда смеюсь в голос.
Вот, например, очень смешной эпизод из "Уединенного".
***
Из всего "духовного" ему нравилась больше всего основательная дубовая, кожаная мебель.
И чин погребения.
Входит в начале лета и говорит:
- Меня приглашают на шхуну, в Ледовитый океан. Два месяца плавания. Вилы. воздух. Гостем, бесплатно.
- Какие же вопросы? Поезжайте!!
-И я так думал и дал согласие.
- Отлично.
- Да. Но я отказался.
- Отказались?!.
- Как же: ведь я могу заболеть в море и умереть.
- Все мы умрем.
- Позвольте. Вы умрете на суше, и вас погребут по полному чину православного погребения. Все пропоют и все прочитают. Но на кораблях совершенно не. так: там просто по доске спускают в воду зашитого в саван человека, прочитывая "напутственную молитву". Да и ее лишь на военном корабле читает священник, а на торговом судне священника нет, и молитву говорит капитан. Это что же за безобразие. Такого я не хочу.
- Но, позвольте: ведь вы уже умрете тогда, - сказал я со страхом.
- Те-те-те... Я так не хочу!!? И отказался. Это безобразие.
Черные кудри его, по обыкновению, тряслись. Штаны хлопались, как паруса, около тоненьких ног. Штиблеты были с французскими каблуками.
Мне почудилось, что через живого человека, т. е. почти живого, "все-таки",-оскалила зубы маска Вольтера.
(наш Мадмазелькин)
________________________________________________
Кстати, меня всегда удивляла история отношений двух писателей Пришвина и Розанова. Отношения были сугубо односторонние. Юного Пришвина — хулигана Розанов выгнал из гимназии в Ельце, работая там учителем географии.
Это так повлияло на подростка, что он всю жизнь прожил как бы в тени Василия Васильевича. Ревниво впитывал все его сочинения, следил за жизнью, старался найти его в каком-нибудь салоне Петербурга и проявить себя. Доказать, мол, я тоже что-то да стою. Дескать, вот вы меня выгнали, Василь Васильевич, жизнь мне испортили, а я — эвона как — теперь тоже писатель. Но не проявил.
Кажется, Розанов даже не догадывался о существовании Пришвина, а тот уже лет через десять после смерти философа приехал в Сергиев Посад и купил у дочери Василия Васильевича стол, за которым работал его бывший учитель географии.
Недавно я читал дневники Пришвина и, надо же, оказывается, в год смерти Розанова. Пришвин устроился на работу учителем географии в ту же самую гимназию Ельца, откуда его за 30 лет до этого выгнал Василий Васильевич.
Какая-то метафизическая раздвоенность. Розанов — послесловие русской литературы, Пришвин — бесплатное приложение.
Отдал машину в ремонт — что-то стучит в ходовой и не работает омыватель. Ездить без омывателя в эту псевдозиму — пытка. Приходилось выходить из машины на каждом втором светофоре и плескать на лобовое стекло, пахнущую самогоном незамерзайку. Поэтому добирался в редакцию на такси. Когда ехал туда, меня подвозил пожилой армянин на "Ладе-гранта" . Всю дорогу он напряженно слушал по "Вести эфм" фронтовую сводку военкора Александра Коца, периодически вздыхал , бормотал что-то на армянском , перемежая это с причитаниями на русском : "Ох, бэда, бэда!".
Мне всегда нравились люди, которые часто говорят "ох", я и сам как минимум несколько раз в день говорю "ох" и даже переписку нередко начинаю с этого междометия. Потому что, всегда есть повод охать, причём — от века.
После 23 вечера возвращался уже из редакции домой. Меня вез парень моего возраста на "Солярисе" . Он слушал песню , которую я помню по сельским и школьным дискотекам в 90-е. "Студент" группы "Руки вверх". Он прослушал ее дважды. Потом с каким-то немыслимым сожалением протянул паровозным гудком : "о-о-ох". Секунд десять мы ехали в тишине , но водитель быстро опомнился и, словно желая стряхнуть наваждение, стал суетливо колдовать в проигрывателе. Включил какой-то стрёмный пацанский реп, из тех, где речитатив произносят подчеркнуто гнусавыми голосами, как у шнырей.
Я думаю, таксист, слушая "Студента", вспомнил первую любовь. Или, в принципе , что-то хорошее, но при этом безвозвратно утерянное. Дискотеку в актовом зале школы, девицу-одноклассницу в люрексной кофте , себя стройного и свежего. А еще сладкий , ананасовый запах туалетной воды и ликер "Амаретто", спрятанный в пакете под партой. И главное — глубокое осознание того , что впереди жизнь, и все только начинается.
А теперь ему под сорок и он в "Солярисе " везёт такого же скуфа по слякотной февральской дороге и впереди лишь сиреневый туман, который тихо проплывет над нами. Вот и вздыхает. И правильно делает .Человек прекращает вздыхать , только когда у него окончательно грубеет сердце и стекленеет взгляд.
P.S.
На фото (для привлечения внимания ) я в толстовке с принтом легендарного альбома "Русское поле экспериментов" ансамбля "Гражданская оборона". Когда молод был , я считал , что так одеваются исключительно говнари, а как стало "под сорок", специально заказал себе именно такую.
Мне всегда нравились люди, которые часто говорят "ох", я и сам как минимум несколько раз в день говорю "ох" и даже переписку нередко начинаю с этого междометия. Потому что, всегда есть повод охать, причём — от века.
После 23 вечера возвращался уже из редакции домой. Меня вез парень моего возраста на "Солярисе" . Он слушал песню , которую я помню по сельским и школьным дискотекам в 90-е. "Студент" группы "Руки вверх". Он прослушал ее дважды. Потом с каким-то немыслимым сожалением протянул паровозным гудком : "о-о-ох". Секунд десять мы ехали в тишине , но водитель быстро опомнился и, словно желая стряхнуть наваждение, стал суетливо колдовать в проигрывателе. Включил какой-то стрёмный пацанский реп, из тех, где речитатив произносят подчеркнуто гнусавыми голосами, как у шнырей.
Я думаю, таксист, слушая "Студента", вспомнил первую любовь. Или, в принципе , что-то хорошее, но при этом безвозвратно утерянное. Дискотеку в актовом зале школы, девицу-одноклассницу в люрексной кофте , себя стройного и свежего. А еще сладкий , ананасовый запах туалетной воды и ликер "Амаретто", спрятанный в пакете под партой. И главное — глубокое осознание того , что впереди жизнь, и все только начинается.
А теперь ему под сорок и он в "Солярисе " везёт такого же скуфа по слякотной февральской дороге и впереди лишь сиреневый туман, который тихо проплывет над нами. Вот и вздыхает. И правильно делает .Человек прекращает вздыхать , только когда у него окончательно грубеет сердце и стекленеет взгляд.
P.S.
На фото (для привлечения внимания ) я в толстовке с принтом легендарного альбома "Русское поле экспериментов" ансамбля "Гражданская оборона". Когда молод был , я считал , что так одеваются исключительно говнари, а как стало "под сорок", специально заказал себе именно такую.
Впервые побывал на Магнитогорском металлургическом комбинате. Невероятное впечатление. Это самый большой завод в России, его площадь сопоставима со средним областным центром вроде Иваново.
Некоторые цеха почти пустые — по огромным пространствам гуляют сквозняки. Людей немного — вместо них работает автоматика, только девушки-машинистки на подъемных кранах, летая под самой крышей, проносятся туда-сюда, перемещая огромные валки для прокатки стали.
Симпатичный, ухоженный цех холодного проката , где гудит стан 2000, стерилен и строг. Он подчинен исключительной рациональности, в нем нет ничего таинственного — всё четко, по деловому, словно ты находишься внутри калькулятора или, скорее, в брюхе гигантского робота-сталепрокатчика.
И совсем иная атмосфера в горячих цехах с доменными печами, где льют жидкий чугун. Мы побывали в одном из них. Этот цех не такой современный и чистый, там много гари, огня и дыма. Но в нем есть нечто сакральное, если, конечно, сакральность рассматривать в контексте странной, искореженной религиозности Андрея Платонова.
В центре культа — доменная печь — сердце завода, которое, подобно человеческому, не может прекратить работу. Если домна потухнет — то, скорее всего, умрет.
Ее обслуживают надмирные горновые — элита завода. В своих серебряных защитных плащах и необычных войлочных шляпах они похожи на жрецов. За смену рабочие горячего цеха теряют до пяти литров жидкости и, чтобы восполнить потерю, им выдают особый соленый напиток "Слезы горнового".
Горновые знают себе цену и передвигаются по цеху не как другие рабочие — суетливо — а медленно, с каким-то подчеркнутым, но естественным достоинством. Как подлинные аристократы духа, хоть и с потным, перемазанными сажей лицами.
Подойдут к огненной реке, воткнут в нее длинный шест, снимут пробу, посмотрят, все ли в порядке, все ли работает как надо, довольна ли великая мать — домна? Хорошо ли ее кормят коксующимся углем? Их отношение к печи очень трогательное, они говорят о ней с искренним уважением и любовью.
"Наша печка, самая лучшая на комбинате. Я это всем говорю"! — сказал мне с нежной улыбкой огромный исполин-рабочий, когда мы выходили из цеха.
Я общался со множеством людей разных профессии и лишь у горновых увидел практически царское достоинство, ведь они укрощают огонь — самую яростную, непримиримую стихию. Единственную, которая не терпит к себе прикосновения живой плоти: вода, воздух терпят, а огонь — нет, сжигает.
Мне кажется, это понимает даже владелец комбината — олигарх Виктор Рашников. Кому, как не ему знать, что на заводе главный вовсе не он, а восемь доменных печей — восемь матерей, в которых раздул огонь жизни великий русский народ в 1930-е годы.
Причем, раздул, отдавая себя всего, путем сверхчеловеческого напряжения сил.
В коридоре перед входом в цех я увидел фотографию "первостроителей магнитки". Она висела на стене, я публикую ее здесь. На снимке — трое рабочих в лаптях, опорках, тулупчиках. Они стоят на возвышенности и смотрят на недавно запущенный цех. Не видно их лиц, только спины, но их осанка и поза говорят обо всем.
Посещение завода произвело на меня огромное впечатление. Я почувствовал себя героем фильма "Дети чугунных богов" Луцика и Саморядова. Его, к слову, снимали не в Магнитке, а в Череповце, где тоже горят и не гаснут великие матери — доменные печи.
Некоторые цеха почти пустые — по огромным пространствам гуляют сквозняки. Людей немного — вместо них работает автоматика, только девушки-машинистки на подъемных кранах, летая под самой крышей, проносятся туда-сюда, перемещая огромные валки для прокатки стали.
Симпатичный, ухоженный цех холодного проката , где гудит стан 2000, стерилен и строг. Он подчинен исключительной рациональности, в нем нет ничего таинственного — всё четко, по деловому, словно ты находишься внутри калькулятора или, скорее, в брюхе гигантского робота-сталепрокатчика.
И совсем иная атмосфера в горячих цехах с доменными печами, где льют жидкий чугун. Мы побывали в одном из них. Этот цех не такой современный и чистый, там много гари, огня и дыма. Но в нем есть нечто сакральное, если, конечно, сакральность рассматривать в контексте странной, искореженной религиозности Андрея Платонова.
В центре культа — доменная печь — сердце завода, которое, подобно человеческому, не может прекратить работу. Если домна потухнет — то, скорее всего, умрет.
Ее обслуживают надмирные горновые — элита завода. В своих серебряных защитных плащах и необычных войлочных шляпах они похожи на жрецов. За смену рабочие горячего цеха теряют до пяти литров жидкости и, чтобы восполнить потерю, им выдают особый соленый напиток "Слезы горнового".
Горновые знают себе цену и передвигаются по цеху не как другие рабочие — суетливо — а медленно, с каким-то подчеркнутым, но естественным достоинством. Как подлинные аристократы духа, хоть и с потным, перемазанными сажей лицами.
Подойдут к огненной реке, воткнут в нее длинный шест, снимут пробу, посмотрят, все ли в порядке, все ли работает как надо, довольна ли великая мать — домна? Хорошо ли ее кормят коксующимся углем? Их отношение к печи очень трогательное, они говорят о ней с искренним уважением и любовью.
"Наша печка, самая лучшая на комбинате. Я это всем говорю"! — сказал мне с нежной улыбкой огромный исполин-рабочий, когда мы выходили из цеха.
Я общался со множеством людей разных профессии и лишь у горновых увидел практически царское достоинство, ведь они укрощают огонь — самую яростную, непримиримую стихию. Единственную, которая не терпит к себе прикосновения живой плоти: вода, воздух терпят, а огонь — нет, сжигает.
Мне кажется, это понимает даже владелец комбината — олигарх Виктор Рашников. Кому, как не ему знать, что на заводе главный вовсе не он, а восемь доменных печей — восемь матерей, в которых раздул огонь жизни великий русский народ в 1930-е годы.
Причем, раздул, отдавая себя всего, путем сверхчеловеческого напряжения сил.
В коридоре перед входом в цех я увидел фотографию "первостроителей магнитки". Она висела на стене, я публикую ее здесь. На снимке — трое рабочих в лаптях, опорках, тулупчиках. Они стоят на возвышенности и смотрят на недавно запущенный цех. Не видно их лиц, только спины, но их осанка и поза говорят обо всем.
Посещение завода произвело на меня огромное впечатление. Я почувствовал себя героем фильма "Дети чугунных богов" Луцика и Саморядова. Его, к слову, снимали не в Магнитке, а в Череповце, где тоже горят и не гаснут великие матери — доменные печи.
Продолжаю знакомиться с Магнитогорском (в городе проходит медиафорум "Медиагора", на который я, собственно, и приехал). Прямо напротив нашей гостинцы стоит собор Вознесение Господня. Очень красивый, величественный храм, построенный по мотивам крестово-купольных храмов Древней Руси XIV—XV веков.
Он относительно новый — его открыли 20 лет назад, хотя стройку начали еще в 1989-м, но, как обычно, не было денег. Вход в храм украшает мозаика.
Собор построили неподалёку от затопленной в 1930-го годы церкви станицы Магнитная. По одной из версий, "Капитанскую дочку" Пушкин писал как раз по мотивам истории обороны этой крепости во время восстания Пугачева. Фигурировала там и церковь.
В повести, напомню, Пугачев вешает коменданта, а его жену рубят саблей за то, что они отказались присягнуть самозванцу и назвали его вором. В реальности история была еще более жуткая. В архивах Магнитогорска хранится документ, в котором указано:
"В ограде церкви святой Троицы повешены комендант Тихановский, его жена, священник в полном облачении и двое отставных солдат. Уверяют, что Тихановский, его жена, священник и двое ветеранов назвали Пугачева злодеем, вором и самозванцем".
Возможно, эта драма произошла как раз в той самой церкви, на месте которой сейчас стоит Вознесенский собор.
Кстати, храмовая история Магнитогорска интересна еще и тем, что это был, наверное, единственный город в СССР, в котором построили церкви. То есть, не открыли закрытые ранее, а возвели с нуля в послевоенные годы, когда в стране на какое-то время прекратилось антирелигиозное беснование.
Один храм (Святителя Николая) открыли в 1945 году, а второй — Архангела Михаила — в 1946-м.
Говорят, что инициатором строительства стал руководитель ММК — легендарный красный директор Григорий Иванович Носов. Ходит легенда, будто когда взялись возводить храм Архистратига Михаила, у Носова состоялся телефонный разговор со Сталиным.
— Кто позволил построить церковь? — спросил Коба.
— Народ, — ответил директор комбината.
— Какой народ? — спросил Сталин.
— Народ, который победил в войне. — сказал Григорий Носов. После чего, согласно преданию, вопрос о целесообразности стройки был снят.
Впрочем, это скорее всего, благочестивая байка. Носов, конечно, молодец, но с подачи Москвы храмы открывались по всей стране. В 1943 Сталин принимал к Кремле митрополита Сергия (Старогородского), после чего был проведен Архиерейский собор Русской православной церкви. Возобновили набор студентов семинарии и духовная академия, священников выпустили из лагерей, вернулись к изданию журнала Московской Патриархии (иронично, что ему в пользование передали типографию газеты "Безбожник", у Сталина было специфическое чувство юмора) начали работать свечные заводы, иконописные мастерские и заводы церковной утвари.
А в Магнитке застучали молотки и запели пилы на стройке двух храмов.
Поскольку сам город возводили в степи, в период первых "безбожных" пятилеток 1920-х, храмов там в принципе не было, а тот, который затопили в тридцатые, стоял на другом берегу реки Урал.
Впрочем, трезвон в Магнитке раздавался недолго. Сталин умер, левак и троцкист Хрущев возобновил гонения на религию, и верующих снова принялись гнобить.
Так, например, Михайловский храм в Магнитогорске изначально сложили деревянным, но к концу 1950-х у прихожан уже было достаточно стройматериалов, чтобы возвести каменный собор.
А вот это было уже слишком: проект зарубили, и подготовленные кирпичи люди попрятали по домам и квартирам. В камне Михайловскую церковь переложили только в конце 1980-х годов.
Совсем другая судьба ожидала Николаевский храм. Вокруг его закрытия в 1960-м году ходят зловещие слухи. В газетах написали заметку в духе ЦИПсО и желтых британских таблоидов. Мол, священник то ли утопил младенца во время крещения, то ли по какой-то причине провел таинство над уже мертвым ребенком.
После такого информационной арт-подготовки храм сначала закрыли, а потом осквернили. В качестве доказательства, что никакого Бога нет — в здании церкви открыли обсерваторию, смотреть на небо.
Он относительно новый — его открыли 20 лет назад, хотя стройку начали еще в 1989-м, но, как обычно, не было денег. Вход в храм украшает мозаика.
Собор построили неподалёку от затопленной в 1930-го годы церкви станицы Магнитная. По одной из версий, "Капитанскую дочку" Пушкин писал как раз по мотивам истории обороны этой крепости во время восстания Пугачева. Фигурировала там и церковь.
В повести, напомню, Пугачев вешает коменданта, а его жену рубят саблей за то, что они отказались присягнуть самозванцу и назвали его вором. В реальности история была еще более жуткая. В архивах Магнитогорска хранится документ, в котором указано:
"В ограде церкви святой Троицы повешены комендант Тихановский, его жена, священник в полном облачении и двое отставных солдат. Уверяют, что Тихановский, его жена, священник и двое ветеранов назвали Пугачева злодеем, вором и самозванцем".
Возможно, эта драма произошла как раз в той самой церкви, на месте которой сейчас стоит Вознесенский собор.
Кстати, храмовая история Магнитогорска интересна еще и тем, что это был, наверное, единственный город в СССР, в котором построили церкви. То есть, не открыли закрытые ранее, а возвели с нуля в послевоенные годы, когда в стране на какое-то время прекратилось антирелигиозное беснование.
Один храм (Святителя Николая) открыли в 1945 году, а второй — Архангела Михаила — в 1946-м.
Говорят, что инициатором строительства стал руководитель ММК — легендарный красный директор Григорий Иванович Носов. Ходит легенда, будто когда взялись возводить храм Архистратига Михаила, у Носова состоялся телефонный разговор со Сталиным.
— Кто позволил построить церковь? — спросил Коба.
— Народ, — ответил директор комбината.
— Какой народ? — спросил Сталин.
— Народ, который победил в войне. — сказал Григорий Носов. После чего, согласно преданию, вопрос о целесообразности стройки был снят.
Впрочем, это скорее всего, благочестивая байка. Носов, конечно, молодец, но с подачи Москвы храмы открывались по всей стране. В 1943 Сталин принимал к Кремле митрополита Сергия (Старогородского), после чего был проведен Архиерейский собор Русской православной церкви. Возобновили набор студентов семинарии и духовная академия, священников выпустили из лагерей, вернулись к изданию журнала Московской Патриархии (иронично, что ему в пользование передали типографию газеты "Безбожник", у Сталина было специфическое чувство юмора) начали работать свечные заводы, иконописные мастерские и заводы церковной утвари.
А в Магнитке застучали молотки и запели пилы на стройке двух храмов.
Поскольку сам город возводили в степи, в период первых "безбожных" пятилеток 1920-х, храмов там в принципе не было, а тот, который затопили в тридцатые, стоял на другом берегу реки Урал.
Впрочем, трезвон в Магнитке раздавался недолго. Сталин умер, левак и троцкист Хрущев возобновил гонения на религию, и верующих снова принялись гнобить.
Так, например, Михайловский храм в Магнитогорске изначально сложили деревянным, но к концу 1950-х у прихожан уже было достаточно стройматериалов, чтобы возвести каменный собор.
А вот это было уже слишком: проект зарубили, и подготовленные кирпичи люди попрятали по домам и квартирам. В камне Михайловскую церковь переложили только в конце 1980-х годов.
Совсем другая судьба ожидала Николаевский храм. Вокруг его закрытия в 1960-м году ходят зловещие слухи. В газетах написали заметку в духе ЦИПсО и желтых британских таблоидов. Мол, священник то ли утопил младенца во время крещения, то ли по какой-то причине провел таинство над уже мертвым ребенком.
После такого информационной арт-подготовки храм сначала закрыли, а потом осквернили. В качестве доказательства, что никакого Бога нет — в здании церкви открыли обсерваторию, смотреть на небо.
Всё-таки Новелла Матвеева чудо как хороша. Невероятно интересная поэтесса, с творчеством которой я познакомился благодаря Псою Короленко, он перепел несколько ее песен.
Она была единственным человеком в Советском Союзе по имени Новелла, бардом с тонким и детским голосом , но даже в молодости похожая на старушку.
В своих стихах она переносилась в неведомые дали и экзотические страны — Александр Грин в юбке — однако никогда не выезжала дальше Подмосковья из-за какой-то сложной болезни вестибулярного аппарата. Новелла Матвеева не переносила транспорт — ее выворачивало наизнанку — и поэтому с юности всегда ходила пешком.
Меня поразила ритмика ее стихов , глубина метафор, умение создать атмосферу светлой печали и, что особенно важно для меня лично — находить красоту в обыденном. То, как она описала стройку "в белой ночной дали", отзывается в сердце.
А вчера , не спалось , я случайно наткнулся на большую статью о ней и неожиданно обнаружил , что Матвеева по сути имела лишь 4 класса образования. Но очень много читала и занималась с мамой — учителем русского языка и литературы.
Слава на нее свалилась , как снег на голову, в 1960е годы , когда несколько ее стихотворений опубликовала "Комсомольская правда" . Редакция была в шоке , что наткнулась на такую жемчужину и ( Новелла отправила в газету стихи без обратного адреса). Корреспонденты через милицию с трудом нашли ее в каком-то бараке, она лежала на тюфяке в лохмотьях и отдыхала после работы . Поэтесса трудилась пастухом и помогала при доме-интернате для инвалидов. То есть, жила в довольно спартанских, отнюдь не богемных условиях и при этом писала такие чудесные стихи.
Школу Новелла таки и не окончила , но зато экстерном прошла литературные курсы при Литинстите, позже ее приняли в Союз писателей СССР и она вышла замуж за поэта и переводчика Ивана Семеновича Кииру. Красавца-финна, который на фоне вечной старушки Новеллы Николаевны казался белым пятном, чем-то неуместным и невозможным. Но они прожили в печали и радости 30 лет до самой смерти Ивана Семеновича в 1992 году.
Интересно , что всю жизнь, и в СССР и в России (Новелла Матвеева скончалась в 2016 году) она жила в подчёркнутой, даже кричащей нищете. Последние годы обитала отшельницей в полузаброшенном доме в подмосковной Сходне. Видимо , была из тех, кто всецело сосредотачивается на внутреннем мире и и не обращает внимание на внешний. Любила, как положено в таких случаях , котов.
В общем , прекрасная женщина с интересной лирикой, Царство ей небесное.
P.S. Перед смертью Новелла Николаевна написала восторженные стихи о присоединении Крыма, из-за чего на нее ополчилась толстая жаба Дмитрий Быков, знавший ее с детства.
А вот стихи про стройку и песню в ее исполнении прилагаю.
Летняя ночь была
Теплая, как зола…
Так, незаметным шагом, до окраин я дошла.
Эти окраины
Были оправлены
Вышками вырезными, кружевными кранами.
Облики облаков, отблески облаков
Плавали сквозь каркасы недостроенных домов.
Эти дома без крыш — в белой ночной дали —
В пустошь меня зазвали, в грязь и в глину завели…
На пустыре ночном светлый железный лом,
Медленно остывая, обдавал дневным теплом.
А эти дома без крыш — в душной ночной дали —
Что-то такое знали, что и молвить не могли!
Из-за угла, как вор, выглянул бледный двор:
Там, на ветру волшебном, танцевал бумажный сор…
А эти дома без крыш словно куда-то шли… Шли…
Плыли,— как будто были не дома, а корабли…
Встретилась мне в пути между цементных волн
Кадка с какой-то краской,— точно в теплом море — челн;
Палка-мешалка в ней — словно в челне — весло…
От кораблей кирпичных кадку-лодку отнесло.
Было волшебно все: даже бумажный сор!
Даже мешалку-палку вспоминаю до сих пор!..
И эти дома без крыш,— светлые без огня;
Эту печаль и радость;
Эту ночь с улыбкой дня!
Она была единственным человеком в Советском Союзе по имени Новелла, бардом с тонким и детским голосом , но даже в молодости похожая на старушку.
В своих стихах она переносилась в неведомые дали и экзотические страны — Александр Грин в юбке — однако никогда не выезжала дальше Подмосковья из-за какой-то сложной болезни вестибулярного аппарата. Новелла Матвеева не переносила транспорт — ее выворачивало наизнанку — и поэтому с юности всегда ходила пешком.
Меня поразила ритмика ее стихов , глубина метафор, умение создать атмосферу светлой печали и, что особенно важно для меня лично — находить красоту в обыденном. То, как она описала стройку "в белой ночной дали", отзывается в сердце.
А вчера , не спалось , я случайно наткнулся на большую статью о ней и неожиданно обнаружил , что Матвеева по сути имела лишь 4 класса образования. Но очень много читала и занималась с мамой — учителем русского языка и литературы.
Слава на нее свалилась , как снег на голову, в 1960е годы , когда несколько ее стихотворений опубликовала "Комсомольская правда" . Редакция была в шоке , что наткнулась на такую жемчужину и ( Новелла отправила в газету стихи без обратного адреса). Корреспонденты через милицию с трудом нашли ее в каком-то бараке, она лежала на тюфяке в лохмотьях и отдыхала после работы . Поэтесса трудилась пастухом и помогала при доме-интернате для инвалидов. То есть, жила в довольно спартанских, отнюдь не богемных условиях и при этом писала такие чудесные стихи.
Школу Новелла таки и не окончила , но зато экстерном прошла литературные курсы при Литинстите, позже ее приняли в Союз писателей СССР и она вышла замуж за поэта и переводчика Ивана Семеновича Кииру. Красавца-финна, который на фоне вечной старушки Новеллы Николаевны казался белым пятном, чем-то неуместным и невозможным. Но они прожили в печали и радости 30 лет до самой смерти Ивана Семеновича в 1992 году.
Интересно , что всю жизнь, и в СССР и в России (Новелла Матвеева скончалась в 2016 году) она жила в подчёркнутой, даже кричащей нищете. Последние годы обитала отшельницей в полузаброшенном доме в подмосковной Сходне. Видимо , была из тех, кто всецело сосредотачивается на внутреннем мире и и не обращает внимание на внешний. Любила, как положено в таких случаях , котов.
В общем , прекрасная женщина с интересной лирикой, Царство ей небесное.
P.S. Перед смертью Новелла Николаевна написала восторженные стихи о присоединении Крыма, из-за чего на нее ополчилась толстая жаба Дмитрий Быков, знавший ее с детства.
А вот стихи про стройку и песню в ее исполнении прилагаю.
Летняя ночь была
Теплая, как зола…
Так, незаметным шагом, до окраин я дошла.
Эти окраины
Были оправлены
Вышками вырезными, кружевными кранами.
Облики облаков, отблески облаков
Плавали сквозь каркасы недостроенных домов.
Эти дома без крыш — в белой ночной дали —
В пустошь меня зазвали, в грязь и в глину завели…
На пустыре ночном светлый железный лом,
Медленно остывая, обдавал дневным теплом.
А эти дома без крыш — в душной ночной дали —
Что-то такое знали, что и молвить не могли!
Из-за угла, как вор, выглянул бледный двор:
Там, на ветру волшебном, танцевал бумажный сор…
А эти дома без крыш словно куда-то шли… Шли…
Плыли,— как будто были не дома, а корабли…
Встретилась мне в пути между цементных волн
Кадка с какой-то краской,— точно в теплом море — челн;
Палка-мешалка в ней — словно в челне — весло…
От кораблей кирпичных кадку-лодку отнесло.
Было волшебно все: даже бумажный сор!
Даже мешалку-палку вспоминаю до сих пор!..
И эти дома без крыш,— светлые без огня;
Эту печаль и радость;
Эту ночь с улыбкой дня!
К слову , про бардов...
В нашей корчме, конечно же, есть сцена: на шатких, облезлых стульях сидят музыканты, поют и играют. В основном нечто грустное и протяжное, очень редко — веселое и бравурное. Квартет магаданских каторжников исполняет “Сибирский подкандальный марш”, аккомпанируя себе на гребешках; печально плачет Эдит Пиаф в унисон с Танюшей Булановой; юродствует Аркадий Северный; негры поют госпел; Егор Летов заклинает смерть. У нас каждый день кто-то что-то поет и играет, потому что песня — это голос души. И вот сегодня на сцене — Ольга Горпенко по прозвищу Коди (1968-2010). С нашей точки зрения — очень странная и интересная исполнительница с тяжелой и, как водится, трагической судьбой. Хочу познакомить с ней любезных сестриц и братцев.
Ольга Горпенко — это Грушинский фестиваль бардовской песни, на который по какой-то причине приехали исключительно опиумные наркоманы. Под изгиб гитары желтой они исполняют печальные песни вроде "Я умру на приходе", варят раствор в алюминиевых ложках, рассказывают друг другу байки про "абсолютно чистый порошок" из чудесного Афганистана, вздыхают, понимая призрачность такового, покачиваются у костра и укрывают друг дружку клетчатыми пледами.
Сложно поверить, что Ольга Горпенко — женщина с лицом университетской отличницы — являлась хэдлайнером на таком фестивале. С виду она напоминала скорее младшего научного сотрудника из НИИ стали и сплавов, а не панка, но внешность обманчива, особенно когда в твоей голове — спутанный комок противоречий.
Коди училась на психологическом факультете МГУ, при этом сама страдала от шизофрении. Работала в наркологии, однако активно употребляла опиаты и другие наркотики, в частности — препарат трамал, которым пыталась "залить" психическое расстройство. После этого долго и тяжело боролась с трамалом, стала сильно выпивать. Несмотря на тяжелую, абстинентную жизнь, Ольга писала очень талантливые стихи, выступала, писала диссертацию, которую не защитила, яростно боролась с шизофренией и умерла в 42 года, утонув по знаменитой московской жаре 2010 года во время купания в пруду... Вот тебе и смерть в июне. Честно говоря, достаточно послушать две-три песни, чтобы понять, что жизнь Ольги Горпенко закончится как-то так — не человек, а засаленная фенька на запястье.
Послушайте ее братцы и сестрицы, ведь она (хоть наркотики я никому не советую и подчёркиваю , что это абсолютно зло и гибель души и тела ) очень талантлива. Поначалу кажется, будто это какой-то стеб над бардами, в духе Михаила Елизарова. Елизаров остроумно глумится на Окуджавой и Визбором, насвистывая что-то по-митяевски сквозь свои невероятно смешные и страшные тексты, а Горпенко глумится над доброй и трогательной Адой Якушевой.... Но слушаешь один трек, потом другой, и вдруг с ужасом понимаешь, что Горпенко не над кем не глумится и не шутит. Это, всё взаправду — голос сердца, которое отравила болезнь и маков цвет. А почти всё, что искренне — значит хорошо.
P.S. О развитии шизофрении Ольга вела весьма любопытный дневник. Он доступен по ссылке: https://vk.com/topic-44967928_27489946
Парочка любимых песен:
🪡 https://vk.com/audio2000283894_456244050_7b8e568dd30b097bb7
🕸️🕷️🥀 https://vk.com/audio2000112160_456244662_38b58fc48cbca92a15
В нашей корчме, конечно же, есть сцена: на шатких, облезлых стульях сидят музыканты, поют и играют. В основном нечто грустное и протяжное, очень редко — веселое и бравурное. Квартет магаданских каторжников исполняет “Сибирский подкандальный марш”, аккомпанируя себе на гребешках; печально плачет Эдит Пиаф в унисон с Танюшей Булановой; юродствует Аркадий Северный; негры поют госпел; Егор Летов заклинает смерть. У нас каждый день кто-то что-то поет и играет, потому что песня — это голос души. И вот сегодня на сцене — Ольга Горпенко по прозвищу Коди (1968-2010). С нашей точки зрения — очень странная и интересная исполнительница с тяжелой и, как водится, трагической судьбой. Хочу познакомить с ней любезных сестриц и братцев.
Ольга Горпенко — это Грушинский фестиваль бардовской песни, на который по какой-то причине приехали исключительно опиумные наркоманы. Под изгиб гитары желтой они исполняют печальные песни вроде "Я умру на приходе", варят раствор в алюминиевых ложках, рассказывают друг другу байки про "абсолютно чистый порошок" из чудесного Афганистана, вздыхают, понимая призрачность такового, покачиваются у костра и укрывают друг дружку клетчатыми пледами.
Сложно поверить, что Ольга Горпенко — женщина с лицом университетской отличницы — являлась хэдлайнером на таком фестивале. С виду она напоминала скорее младшего научного сотрудника из НИИ стали и сплавов, а не панка, но внешность обманчива, особенно когда в твоей голове — спутанный комок противоречий.
Коди училась на психологическом факультете МГУ, при этом сама страдала от шизофрении. Работала в наркологии, однако активно употребляла опиаты и другие наркотики, в частности — препарат трамал, которым пыталась "залить" психическое расстройство. После этого долго и тяжело боролась с трамалом, стала сильно выпивать. Несмотря на тяжелую, абстинентную жизнь, Ольга писала очень талантливые стихи, выступала, писала диссертацию, которую не защитила, яростно боролась с шизофренией и умерла в 42 года, утонув по знаменитой московской жаре 2010 года во время купания в пруду... Вот тебе и смерть в июне. Честно говоря, достаточно послушать две-три песни, чтобы понять, что жизнь Ольги Горпенко закончится как-то так — не человек, а засаленная фенька на запястье.
Послушайте ее братцы и сестрицы, ведь она (хоть наркотики я никому не советую и подчёркиваю , что это абсолютно зло и гибель души и тела ) очень талантлива. Поначалу кажется, будто это какой-то стеб над бардами, в духе Михаила Елизарова. Елизаров остроумно глумится на Окуджавой и Визбором, насвистывая что-то по-митяевски сквозь свои невероятно смешные и страшные тексты, а Горпенко глумится над доброй и трогательной Адой Якушевой.... Но слушаешь один трек, потом другой, и вдруг с ужасом понимаешь, что Горпенко не над кем не глумится и не шутит. Это, всё взаправду — голос сердца, которое отравила болезнь и маков цвет. А почти всё, что искренне — значит хорошо.
P.S. О развитии шизофрении Ольга вела весьма любопытный дневник. Он доступен по ссылке: https://vk.com/topic-44967928_27489946
Парочка любимых песен:
🪡 https://vk.com/audio2000283894_456244050_7b8e568dd30b097bb7
🕸️🕷️🥀 https://vk.com/audio2000112160_456244662_38b58fc48cbca92a15
В бою погиб легендарный Тасболат Ибрашев — русский казах, который в 2008 году с пулеметом наперевес остановил целую колонну грузино-натовских войск. Его фото разлетелось по всему миру.
Я думаю, это из-за таких как Тасболат ничтожество Саакашвили, обосравшись, жевал галстук.
Тасболат на фронте с 2022 года. Погиб в районе Волчанска. Вечная память герою.
Я думаю, это из-за таких как Тасболат ничтожество Саакашвили, обосравшись, жевал галстук.
Тасболат на фронте с 2022 года. Погиб в районе Волчанска. Вечная память герою.
Не могу тут не вспомнить статью Дугина 20-летней давности, посвященную хиту мадам Лель. Это правда очень смешно.
________________________________________
Каждое время имеет свой мелос. Свой гимн. Совсем давно мы пели жестокие песни про «погибших от рук Ротфронта и реакции». Потом, когда рухнула наша страна, мы, устремив злые зрачки под надбровные дуги, ревели «Союз нерушимый» - с той же интонацией, что и про «погибших от рук Ротфронта»…
Позже, в середине 90-х увлекшись «хоронзоном» Хортицей, мы перешли на «Мами-блю».
("хоронзон - демон pассеяния"; "Граф Хортица" - Гарик Осипов, poд.1961 в Запорожье - певец, музыкант, поэт, писатель, автор и ведущий цикла еженедельных ночных радиопрограмм «Трансильвания беспокоит», выходивших на "Радио 101 FM"- Москва в конце 90-ых годов.)
«О, мами!» провозглашал тогда один из нас, встретив другого и вознеся десницу вправо и вверх. «Мами блю!», отвечал тот в ответном жесте. Но магия и этого гимна постепенно рассосалась.
После черты черного миллениума стало понятно, что надо все менять - менять нашу музыку. И тут мы услышали её. Incontournable Катю Лель с восхитительным «Мармеладным». Ни мгновенья колебаний, новый гимн обозначен. Это и есть современный гнозис, пиршество правильных строго воспитанных чувств и верных жертвенных ориентаций.
«Не позвонила, не открыла и не звала». - Нарратив представляет ускользающее существо, не находящееся ни по одну сторону двери - ни со стороны звонка, ни со стороны замка.
«Почти душила, но забила на твои слова». Душила и потрошила, как Божий день ясно.
И далее гениальное: «опять мне кажется, что кружится моя голова». Голова либо кружится, либо нет. Это столь легкое и заманчивое чувство, что его имитация, его фантом, его подделки просто невозможны. Представьте: мне кажется, что у меня что-то чешется… Класс. И это превосходное «опять» - эфемерные дубли ощущений и эмоций рециклируются снова и снова, неясность наползает на неясность. Писк идет из глубины глубин, из центра земли. Суверенный писк Кати Лель.
И далее она произносит то запретное, что немногие отважились бы произнести в здравом уме и моральной гармонии: «мой Мармеладъный».
Апофеоз. «Мармеладъный» - тот, кого мы так тщетно искали, хотели, зверели и снова хотели все это время. Новое имя торжественного и зловещего эона, высокие горизонты обреченного триумфа искупительной меланхолии, теперь я знаю, как зовут тебя, потерянный и несосчитанный ангел - имя твое «Мармеладъный!».
И как только произнеслось заветное имя, разодрались завесы немоты, и струя предчувствуемой глоссолалии вырвалась наружу: «Попробуй мъ-мъ» возопила Лель на языке согласных - так говорят с закрытым ртом, полным великих тайн и камней, на зимнем языке умерших в прошлом сезоне птиц. «Мъ-мъ» услышав однажды, забыть невозможно! Но далее… «Попробуй джага, джага». Катя Лель сказала это!
Тетраграмматон расшифрован, у таинственной буквы «шин» выросла четвертая ветка. Это ветка называется «джага», если звук «йод» произносить на арамейский манер. ✏️По сути, это высказывание замедлило приход последнего дня.
Но и после ЭТОГО она не успокаивается, а продолжает вкалачивать: «Попробуй мъ-мъ» - заря багровой Аменты, таинственной страны эонов хеймармении с плавающими лицами козлоголовых архонтов… И ароматом черных сожженных идолами трав. «Мне это надо, надо». Да, надо.
И снова про голову… «Опять мне кажется, что кружится голова». - Теперь понятно, почему головокружение кажущееся. Вам ведь понятно?
Это «антимимон пневма», кривляние обособившегося двойника в зеркале, хруст скорлуп, вопль Пистис Софии из нижних оборок диакониссы кромешной мглы.
«Мой мармеладный, я не права» - на сей раз совсем радикально.
И чтобы ни у кого уже не оставалось никаких сомнений, лисья мордашка Кати Лель впечатывается в клипе в уютный угол подогретого изнутри «Бумера».
О, Мармеладъный! Гимн нашей последней горькой мечты! "
________________________________________
Каждое время имеет свой мелос. Свой гимн. Совсем давно мы пели жестокие песни про «погибших от рук Ротфронта и реакции». Потом, когда рухнула наша страна, мы, устремив злые зрачки под надбровные дуги, ревели «Союз нерушимый» - с той же интонацией, что и про «погибших от рук Ротфронта»…
Позже, в середине 90-х увлекшись «хоронзоном» Хортицей, мы перешли на «Мами-блю».
("хоронзон - демон pассеяния"; "Граф Хортица" - Гарик Осипов, poд.1961 в Запорожье - певец, музыкант, поэт, писатель, автор и ведущий цикла еженедельных ночных радиопрограмм «Трансильвания беспокоит», выходивших на "Радио 101 FM"- Москва в конце 90-ых годов.)
«О, мами!» провозглашал тогда один из нас, встретив другого и вознеся десницу вправо и вверх. «Мами блю!», отвечал тот в ответном жесте. Но магия и этого гимна постепенно рассосалась.
После черты черного миллениума стало понятно, что надо все менять - менять нашу музыку. И тут мы услышали её. Incontournable Катю Лель с восхитительным «Мармеладным». Ни мгновенья колебаний, новый гимн обозначен. Это и есть современный гнозис, пиршество правильных строго воспитанных чувств и верных жертвенных ориентаций.
«Не позвонила, не открыла и не звала». - Нарратив представляет ускользающее существо, не находящееся ни по одну сторону двери - ни со стороны звонка, ни со стороны замка.
«Почти душила, но забила на твои слова». Душила и потрошила, как Божий день ясно.
И далее гениальное: «опять мне кажется, что кружится моя голова». Голова либо кружится, либо нет. Это столь легкое и заманчивое чувство, что его имитация, его фантом, его подделки просто невозможны. Представьте: мне кажется, что у меня что-то чешется… Класс. И это превосходное «опять» - эфемерные дубли ощущений и эмоций рециклируются снова и снова, неясность наползает на неясность. Писк идет из глубины глубин, из центра земли. Суверенный писк Кати Лель.
И далее она произносит то запретное, что немногие отважились бы произнести в здравом уме и моральной гармонии: «мой Мармеладъный».
Апофеоз. «Мармеладъный» - тот, кого мы так тщетно искали, хотели, зверели и снова хотели все это время. Новое имя торжественного и зловещего эона, высокие горизонты обреченного триумфа искупительной меланхолии, теперь я знаю, как зовут тебя, потерянный и несосчитанный ангел - имя твое «Мармеладъный!».
И как только произнеслось заветное имя, разодрались завесы немоты, и струя предчувствуемой глоссолалии вырвалась наружу: «Попробуй мъ-мъ» возопила Лель на языке согласных - так говорят с закрытым ртом, полным великих тайн и камней, на зимнем языке умерших в прошлом сезоне птиц. «Мъ-мъ» услышав однажды, забыть невозможно! Но далее… «Попробуй джага, джага». Катя Лель сказала это!
Тетраграмматон расшифрован, у таинственной буквы «шин» выросла четвертая ветка. Это ветка называется «джага», если звук «йод» произносить на арамейский манер. ✏️По сути, это высказывание замедлило приход последнего дня.
Но и после ЭТОГО она не успокаивается, а продолжает вкалачивать: «Попробуй мъ-мъ» - заря багровой Аменты, таинственной страны эонов хеймармении с плавающими лицами козлоголовых архонтов… И ароматом черных сожженных идолами трав. «Мне это надо, надо». Да, надо.
И снова про голову… «Опять мне кажется, что кружится голова». - Теперь понятно, почему головокружение кажущееся. Вам ведь понятно?
Это «антимимон пневма», кривляние обособившегося двойника в зеркале, хруст скорлуп, вопль Пистис Софии из нижних оборок диакониссы кромешной мглы.
«Мой мармеладный, я не права» - на сей раз совсем радикально.
И чтобы ни у кого уже не оставалось никаких сомнений, лисья мордашка Кати Лель впечатывается в клипе в уютный угол подогретого изнутри «Бумера».
О, Мармеладъный! Гимн нашей последней горькой мечты! "
Forwarded from МАРДАН
Указом президента певице Кате Лель присвоено звание заслуженной артистки России
Исполнительница известна своими песнями «Муси-Пуси», «Мой мармеладный» и «Долетай».
Тех, кто подсовывают Путину такие указы, в 1937-м безусловно расстреляли бы.
Исполнительница известна своими песнями «Муси-Пуси», «Мой мармеладный» и «Долетай».
Тех, кто подсовывают Путину такие указы, в 1937-м безусловно расстреляли бы.