Сегодня активно обсуждается вопрос о том, каким будет мир после окончания пандемии, и, естественно, волнующий нас в первую очередь вопрос о том, какой будет Россия, что в ней изменится.
Нельзя не согласиться с мнением, высказанным Алексеем Пушковым, что нынешняя коронавирусная пандемия выявила слабость США и Евросоюза в противостоянии вирусу. Однако, так ли всё хорошо в России? Мы можем быть бесконечно благодарны нашим медикам, которые сегодня спасают жизни за зарплаты в 20–25 тыс. рублей, но не чиновникам, которые довели их до такого состояния. Кроме того, сопоставление статистики заболевших и смертей в России (если от нас власти ничего не скрывают), и скажем, в США, конечно, может служить некоторым основанием для оптимизма, но в то же время таит в себе серьёзную опасность – эта же статистика может стать основанием для самоуспокоенности власти.
Правящая элита может решить, что политика в области медицины была в целом верной, и продолжить оптимизацию, которая с успехом шла до декабря прошлого года. И большая опасность поствирусных изменений в России – в том, что подобная оптимизация не только будет идти полным ходом, но и значительно усилится.
При этом надо учитывать, что, по словам сопредседателя ОНФ Леонида Рошаля, «к оказанию массовой помощи населению страны мы не готовы. Оптимизация здравоохранения с сокращением кадров и медицинских учреждений также внесла свою лепту».
Да и сами действия властей, в авральном режиме исправляющих реальные промахи, часто оставляют желать лучшего. Так, сообщается о выселении, под предлогом развёртывания нового госпиталя для больных коронавирусом, государственного Научного центра психического здоровья (НЦПЗ) в Москве, или уникального Научно-исследовательского института охраны Материнства и Младенчества в Екатеринбурге. Как до такого мы могли докатиться. Неужели правда, что под оптимизацию попали прежде всего инфекционные больницы?
Аналогичная ситуация в области «цифровизации» образования. Несмотря на негативные отзывы преподавателей, студентов, школьников попробовавших на себе в период карантина «дистанционку», отдельные представители власти и адепты цифровизации продолжают трубить об успехах «инновационной» формы обучения и о скором обязательном переходе на неё. При этом оптимизаторы в сфере здравоохранения и образования напрочь отметают мнения профессионалов в этих областях.
Что лежит в основе оптимизации? Чисто бухгалтерский подход к делу: чем меньше врачей, учителей, преподавателей ВУЗов – тем меньше расходы. Естественно, что образование и здравоохранение, не дающие прибавочного продукта, с чисто бухгалтерской точки зрения являются убыточными. Но таковыми же являются и армия, и правоохранительная система. Может и их тоже оптимизировать, а ещё лучше – совсем распустить? Думаю, последствия подобной «оптимизации» очевидны для всех.
Уже сегодня профессию преподавателя в числе ряда других назвали умирающей. Но вот интересный пример другой профессии – депутат парламента. Главная задача любого депутата – не штамповать законопроекты, а выражать и защищать интересы определённых слоёв населения (именно поэтому парламент называется представительным органом). И если исходить из данной главной задачи, то профессию депутата можно с уверенностью назвать не умирающей, а давно умершей.
Сегодня активно обсуждается вопрос о том, каким будет мир после окончания пандемии, и, естественно, волнующий нас в первую очередь вопрос о том, какой будет Россия, что в ней изменится.
Нельзя не согласиться с мнением, высказанным Алексеем Пушковым, что нынешняя коронавирусная пандемия выявила слабость США и Евросоюза в противостоянии вирусу. Однако, так ли всё хорошо в России? Мы можем быть бесконечно благодарны нашим медикам, которые сегодня спасают жизни за зарплаты в 20–25 тыс. рублей, но не чиновникам, которые довели их до такого состояния. Кроме того, сопоставление статистики заболевших и смертей в России (если от нас власти ничего не скрывают), и скажем, в США, конечно, может служить некоторым основанием для оптимизма, но в то же время таит в себе серьёзную опасность – эта же статистика может стать основанием для самоуспокоенности власти.
Правящая элита может решить, что политика в области медицины была в целом верной, и продолжить оптимизацию, которая с успехом шла до декабря прошлого года. И большая опасность поствирусных изменений в России – в том, что подобная оптимизация не только будет идти полным ходом, но и значительно усилится.
При этом надо учитывать, что, по словам сопредседателя ОНФ Леонида Рошаля, «к оказанию массовой помощи населению страны мы не готовы. Оптимизация здравоохранения с сокращением кадров и медицинских учреждений также внесла свою лепту».
Да и сами действия властей, в авральном режиме исправляющих реальные промахи, часто оставляют желать лучшего. Так, сообщается о выселении, под предлогом развёртывания нового госпиталя для больных коронавирусом, государственного Научного центра психического здоровья (НЦПЗ) в Москве, или уникального Научно-исследовательского института охраны Материнства и Младенчества в Екатеринбурге. Как до такого мы могли докатиться. Неужели правда, что под оптимизацию попали прежде всего инфекционные больницы?
Аналогичная ситуация в области «цифровизации» образования. Несмотря на негативные отзывы преподавателей, студентов, школьников попробовавших на себе в период карантина «дистанционку», отдельные представители власти и адепты цифровизации продолжают трубить об успехах «инновационной» формы обучения и о скором обязательном переходе на неё. При этом оптимизаторы в сфере здравоохранения и образования напрочь отметают мнения профессионалов в этих областях.
Что лежит в основе оптимизации? Чисто бухгалтерский подход к делу: чем меньше врачей, учителей, преподавателей ВУЗов – тем меньше расходы. Естественно, что образование и здравоохранение, не дающие прибавочного продукта, с чисто бухгалтерской точки зрения являются убыточными. Но таковыми же являются и армия, и правоохранительная система. Может и их тоже оптимизировать, а ещё лучше – совсем распустить? Думаю, последствия подобной «оптимизации» очевидны для всех.
Уже сегодня профессию преподавателя в числе ряда других назвали умирающей. Но вот интересный пример другой профессии – депутат парламента. Главная задача любого депутата – не штамповать законопроекты, а выражать и защищать интересы определённых слоёв населения (именно поэтому парламент называется представительным органом). И если исходить из данной главной задачи, то профессию депутата можно с уверенностью назвать не умирающей, а давно умершей.
BY Россия не Европа
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Such instructions could actually endanger people — citizens receive air strike warnings via smartphone alerts. Elsewhere, version 8.6 of Telegram integrates the in-app camera option into the gallery, while a new navigation bar gives quick access to photos, files, location sharing, and more. At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. One thing that Telegram now offers to all users is the ability to “disappear” messages or set remote deletion deadlines. That enables users to have much more control over how long people can access what you’re sending them. Given that Russian law enforcement officials are reportedly (via Insider) stopping people in the street and demanding to read their text messages, this could be vital to protect individuals from reprisals. Friday’s performance was part of a larger shift. For the week, the Dow, S&P 500 and Nasdaq fell 2%, 2.9%, and 3.5%, respectively.
from sa
