«…Мы не всегда способны помочь человеку в тот самый момент, когда стремимся помочь. Но то, что мы делаем, что говорим, чем мы являемся, может оставить на личности человека как бы печать.
Я могу дать очень коротенький пример. Во время немецкой оккупации я в течение года преподавал в средней школе, потому что мне нужно было официальное прикрытие, ну, и нужна была пища. И в одном из классов была девочка лет четырнадцати-пятнадцати, которая проплакала весь мой урок естественной истории, и мне не верилось, что она пришла в такое отчаяние из-за урока. И когда после урока она выходила, я остановил ее и сказал: "Не отчаивайся никогда!" Она прошла мимо. Я не знал, что с этим словом случилось; но для меня оно имело огромное значение, потому что я верю в помощь Божию в этом отношении. Двадцать пять лет спустя она меня разыскала и написала письмо, что в этот день эти слова переменили для нее нечто, что они дали ей силу жить и надежду на будущее; это будущее раскрылось перед ней, как победа. В тот момент я только сказал ласковое слово бедной плачущей девочке, но оно было сказано изнутри моего собственного опыта и из того, чему я научился у Христа».
*Из книги митрополита Антония Сурожского «Жизнь и вечность: 15 бесед о смерти и страдании» @nikeabooks
«…Мы не всегда способны помочь человеку в тот самый момент, когда стремимся помочь. Но то, что мы делаем, что говорим, чем мы являемся, может оставить на личности человека как бы печать.
Я могу дать очень коротенький пример. Во время немецкой оккупации я в течение года преподавал в средней школе, потому что мне нужно было официальное прикрытие, ну, и нужна была пища. И в одном из классов была девочка лет четырнадцати-пятнадцати, которая проплакала весь мой урок естественной истории, и мне не верилось, что она пришла в такое отчаяние из-за урока. И когда после урока она выходила, я остановил ее и сказал: "Не отчаивайся никогда!" Она прошла мимо. Я не знал, что с этим словом случилось; но для меня оно имело огромное значение, потому что я верю в помощь Божию в этом отношении. Двадцать пять лет спустя она меня разыскала и написала письмо, что в этот день эти слова переменили для нее нечто, что они дали ей силу жить и надежду на будущее; это будущее раскрылось перед ней, как победа. В тот момент я только сказал ласковое слово бедной плачущей девочке, но оно было сказано изнутри моего собственного опыта и из того, чему я научился у Христа».
*Из книги митрополита Антония Сурожского «Жизнь и вечность: 15 бесед о смерти и страдании» @nikeabooks
BY Друзья Фонда «Духовное наследие митр. Антония Сурожского»
Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. Also in the latest update is the ability for users to create a unique @username from the Settings page, providing others with an easy way to contact them via Search or their t.me/username link without sharing their phone number. Such instructions could actually endanger people — citizens receive air strike warnings via smartphone alerts. At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. And while money initially moved into stocks in the morning, capital moved out of safe-haven assets. The price of the 10-year Treasury note fell Friday, sending its yield up to 2% from a March closing low of 1.73%.
from sa
