Все 30 с лишним постсоветских лет в России с утихающей активностью обсуждали национальную идею. Зачем она нужна и какой ей быть. Причем по-серьезному никому это никогда не надо было. Народонаселение занято выживанием, ему не до глобальных идей. Такие разговоры кажутся барскими забавами, которые бесятся с жиру, не понимая жести людской жизни. Элита была занята, как считалось, более важными вопросами или же сознательно избегала этой работы. Даже гайдаровцы в годы, когда открылось окно, чтобы поменять массовое сознание, когда мозги еще готовы были что-то критическое воспринимать, считали, что рынок все равно все порешает, главное - создать из себя и своих друзей эффективных собственников и не допустить к активам «красных директоров», и тогда все само собой устаканиться. В итоге в отсутствие реальной альтернативы походили-походили и все вернулось на свою имперско-полицейскую колею - к сложившейся и единственной реально работавшей в истории модели периферийной империи с внутренней колонизацией, где правящий класс колонизирует не только завоеванные окраины, но и собственную метрополию и свое же население. Даже, скорее, где верхушка сама и является метрополией, а все остальное - население и территория - колонией. Другой идентичности, модели, нацидеи в России нет по факту. И пока все так остается, неизбежны не только диктатура и репрессии, но и крупные конфликты и даже войны - не только с Украиной, но и с Казахстаном, Балтией, Грузией и т.д., как получится.
Все 30 с лишним постсоветских лет в России с утихающей активностью обсуждали национальную идею. Зачем она нужна и какой ей быть. Причем по-серьезному никому это никогда не надо было. Народонаселение занято выживанием, ему не до глобальных идей. Такие разговоры кажутся барскими забавами, которые бесятся с жиру, не понимая жести людской жизни. Элита была занята, как считалось, более важными вопросами или же сознательно избегала этой работы. Даже гайдаровцы в годы, когда открылось окно, чтобы поменять массовое сознание, когда мозги еще готовы были что-то критическое воспринимать, считали, что рынок все равно все порешает, главное - создать из себя и своих друзей эффективных собственников и не допустить к активам «красных директоров», и тогда все само собой устаканиться. В итоге в отсутствие реальной альтернативы походили-походили и все вернулось на свою имперско-полицейскую колею - к сложившейся и единственной реально работавшей в истории модели периферийной империи с внутренней колонизацией, где правящий класс колонизирует не только завоеванные окраины, но и собственную метрополию и свое же население. Даже, скорее, где верхушка сама и является метрополией, а все остальное - население и территория - колонией. Другой идентичности, модели, нацидеи в России нет по факту. И пока все так остается, неизбежны не только диктатура и репрессии, но и крупные конфликты и даже войны - не только с Украиной, но и с Казахстаном, Балтией, Грузией и т.д., как получится.
What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. Just days after Russia invaded Ukraine, Durov wrote that Telegram was "increasingly becoming a source of unverified information," and he worried about the app being used to "incite ethnic hatred." And while money initially moved into stocks in the morning, capital moved out of safe-haven assets. The price of the 10-year Treasury note fell Friday, sending its yield up to 2% from a March closing low of 1.73%. So, uh, whenever I hear about Telegram, it’s always in relation to something bad. What gives?
from sa
