Babel books TLV

Аристотель говорил, что неодушевленные предметы не имеют голоса. Как и мертвые, добавим мы, хотя в начале, кажется, ХХ века пытались придумать прибор, с помощью которого можно было бы слышать голоса мертвых – впрочем, чего только не пытались придумать в начале ХХ века. В любом случае, голоса мертвых существуют в записи, и именно этим записям, этим голосам, этим отголоскам закончившихся жизней (говорят, в американских ситкомах до сих пор звучит смех, записанный десятилетия назад – над современными шутками смеются люди, которых давно нет) – да, этим отголоскам закончившихся жизней посвящена крошечная книжка-эссе Рёко Секигути («Нагори», «961 час в Бейруте») «Голос в темноте» (пер. Алексея Шестакова).

Несмотря на преобладающую вёрстку в столбик и синеватые (от слова blue) буквы, это не стихи, а вовсе даже проза, хоть и крайне лирическая. Сёкигути в свойственной ей меланхоличной манере рассуждает об ушедших близких, ссылается на классиков и вообще пишет так, как и положено писать в пост-зебальдовскую эпоху победившего автофикшна.

Совершенно необязательная, но крайне обаятельная и очень – простите мне это слово – родная проза: ближе к концу Сёкигути пишет, что помнит наизусть номер телефона дедушки, который давно умер, и иногда еле-еле перебарывает желание набрать этот номер – я, правда, телефонов не помню, но никогда не удаляю номера ушедших людей, возможно, из суеверного и плохо объяснимого страха, а возможно, подразумевая когда-нибудь им позвонить.

www.group-telegram.com/sa/babelbookstlv.com/2343

803 viewsedited  Nov 30 at 16:40

Аристотель говорил, что неодушевленные предметы не имеют голоса. Как и мертвые, добавим мы, хотя в начале, кажется, ХХ века пытались придумать прибор, с помощью которого можно было бы слышать голоса мертвых – впрочем, чего только не пытались придумать в начале ХХ века. В любом случае, голоса мертвых существуют в записи, и именно этим записям, этим голосам, этим отголоскам закончившихся жизней (говорят, в американских ситкомах до сих пор звучит смех, записанный десятилетия назад – над современными шутками смеются люди, которых давно нет) – да, этим отголоскам закончившихся жизней посвящена крошечная книжка-эссе Рёко Секигути («Нагори», «961 час в Бейруте») «Голос в темноте» (пер. Алексея Шестакова).

Несмотря на преобладающую вёрстку в столбик и синеватые (от слова blue) буквы, это не стихи, а вовсе даже проза, хоть и крайне лирическая. Сёкигути в свойственной ей меланхоличной манере рассуждает об ушедших близких, ссылается на классиков и вообще пишет так, как и положено писать в пост-зебальдовскую эпоху победившего автофикшна.

Совершенно необязательная, но крайне обаятельная и очень – простите мне это слово – родная проза: ближе к концу Сёкигути пишет, что помнит наизусть номер телефона дедушки, который давно умер, и иногда еле-еле перебарывает желание набрать этот номер – я, правда, телефонов не помню, но никогда не удаляю номера ушедших людей, возможно, из суеверного и плохо объяснимого страха, а возможно, подразумевая когда-нибудь им позвонить.

BY Babel books TLV