Есть определенные вещи, которые, вроде, всем известны, банальны, но которые, тем не менее, время от времени надо повторять. Иначе забываются.
К примеру, читаю у некоторых уважаемых коллег, что ситуация внутри России стабильна, народ выказывает явную поддержку Верховному, подтверждая эту поддержку на самых разнообразных выборах. Поэтому, де, никакая революция в стране пока невозможна, никакой майдан не пройдет.
Тех же коллег при этом деятельность понаехавших из соседней страны «военных экспертов» и «внезапных волонтеров» беспокоит (кстати, вполне справедливо). Казалось бы, а чего беспокоиться, если ситуация стабильна? Тогда на разные выплески деструктивных энергий можно ведь попросту не обращать внимания.
Ошибка здесь в том, что между «революцией» и «майданом» ставится знак равенства. Но «майдан» — он же «цветная революция» — никакая не революция в привычном смысле слова.
Майдан — это механизм, с помощью которого часть элит страны продает суверенитет страны условному Западу, не считаясь при этом ни с другой частью элит, ни, разумеется, с народом. Иными словами, майдан — переворот во власти в пользу третьей стороны. При этом люди, которые такой переворот осуществляют, становятся официальными компрадорами. Они перестают опираться на народ внутри, начиная опираться на внешние штыки. Взамен они получают право пользоваться частью своих капиталов в глобальном масштабе (хотя и в довольно ограниченном режиме), надеясь, что, если не их дети, то их внуки, станут низовой частью элит западных.
Всё это мы в классическом виде наблюдали на Украине. А до того в разных других местах. В Грузии, допустим, при Саакашвили. Сейчас — в Армении.
Массовка на площадях изображает «восставший народ» не для бабы Мани из Колпашево (говоря о России), а для тети Джейн из Омахи. Так на Западе легализуют переворот перед своим населением: видите, люди, наконец, восстали, сбросили диктатора, пришла свобода, теперь они наши друзья, они опять в семье прогрессивных и демократичных.
Чтобы вывести массовку на площадь, нужен административный ресурс. Известно, что типичный митинг по любому общему поводу естественным образом не в силах собрать более пяти (а в обычных случаях — трех) тысяч человек. Для массовки в Москве нужно минимум тысяч пятьдесят. А лучше — сто. На Болотную, как мы знаем, многих людей выводили начальники их контор. «Светочка, вы же за честные выборы, мы же увидимся завтра с вами на митинге? — Конечно, Илья Никанорович, конечно!» То, что Илье Никаноровичу перед митингом звонил собственник конторы и тем же елейным голосом спрашивал, будет ли на митинге Илья Никанорович, ослу понятно. Как и то, что кто-то перед этим обязательно звонил и собственнику.
Само собой, при этом должны в социальных сетях и в определенной прессе на полную катушку работать «инфлюэнсеры». Агитаторы, то бишь. Аудитория у них, обычно, внушительная, но там половина боты, а большая часть остальных подписчиков задницу не оторвет с дивана. Выйдут крохотные доли процента, но их-то «инфлюенсеры» и должны организовать, потому что иначе не выйдет никто. Не забываем, что доли процента от миллиона — это тысячи.
Остальное происходит за кулисами. Работа с силовиками. С группами влияния. Кого-то запугивают, кого-то пытаются купить. Популярных деятелей, которые способны помешать майдану и организовать сопротивление, можно ограничить, интернировать, в конце концов… Ну, сами знаете. «Человека можно напоить, оглушить, снять с бесчувственного тела, наконец, с трупа».
Противостоять же майдану законопослушным людям трудно. Это так. Обычные люди не создают структур управления, параллельных государственным. Зачем? Ведь у них есть государство. Но именно государственные структуры зачинателями майдана блокируются, а у них самих уже есть свои собственные структуры. Созданные под видом партийных отделений, волонтерских организаций, благотворительных фондов и т.п. Обычные люди в критический момент оказываются разобщены, зато майданщики прекрасно подготовлены и собраны.
Так работают механизмы «цветных революций» в самых общих чертах.
Есть определенные вещи, которые, вроде, всем известны, банальны, но которые, тем не менее, время от времени надо повторять. Иначе забываются.
К примеру, читаю у некоторых уважаемых коллег, что ситуация внутри России стабильна, народ выказывает явную поддержку Верховному, подтверждая эту поддержку на самых разнообразных выборах. Поэтому, де, никакая революция в стране пока невозможна, никакой майдан не пройдет.
Тех же коллег при этом деятельность понаехавших из соседней страны «военных экспертов» и «внезапных волонтеров» беспокоит (кстати, вполне справедливо). Казалось бы, а чего беспокоиться, если ситуация стабильна? Тогда на разные выплески деструктивных энергий можно ведь попросту не обращать внимания.
Ошибка здесь в том, что между «революцией» и «майданом» ставится знак равенства. Но «майдан» — он же «цветная революция» — никакая не революция в привычном смысле слова.
Майдан — это механизм, с помощью которого часть элит страны продает суверенитет страны условному Западу, не считаясь при этом ни с другой частью элит, ни, разумеется, с народом. Иными словами, майдан — переворот во власти в пользу третьей стороны. При этом люди, которые такой переворот осуществляют, становятся официальными компрадорами. Они перестают опираться на народ внутри, начиная опираться на внешние штыки. Взамен они получают право пользоваться частью своих капиталов в глобальном масштабе (хотя и в довольно ограниченном режиме), надеясь, что, если не их дети, то их внуки, станут низовой частью элит западных.
Всё это мы в классическом виде наблюдали на Украине. А до того в разных других местах. В Грузии, допустим, при Саакашвили. Сейчас — в Армении.
Массовка на площадях изображает «восставший народ» не для бабы Мани из Колпашево (говоря о России), а для тети Джейн из Омахи. Так на Западе легализуют переворот перед своим населением: видите, люди, наконец, восстали, сбросили диктатора, пришла свобода, теперь они наши друзья, они опять в семье прогрессивных и демократичных.
Чтобы вывести массовку на площадь, нужен административный ресурс. Известно, что типичный митинг по любому общему поводу естественным образом не в силах собрать более пяти (а в обычных случаях — трех) тысяч человек. Для массовки в Москве нужно минимум тысяч пятьдесят. А лучше — сто. На Болотную, как мы знаем, многих людей выводили начальники их контор. «Светочка, вы же за честные выборы, мы же увидимся завтра с вами на митинге? — Конечно, Илья Никанорович, конечно!» То, что Илье Никаноровичу перед митингом звонил собственник конторы и тем же елейным голосом спрашивал, будет ли на митинге Илья Никанорович, ослу понятно. Как и то, что кто-то перед этим обязательно звонил и собственнику.
Само собой, при этом должны в социальных сетях и в определенной прессе на полную катушку работать «инфлюэнсеры». Агитаторы, то бишь. Аудитория у них, обычно, внушительная, но там половина боты, а большая часть остальных подписчиков задницу не оторвет с дивана. Выйдут крохотные доли процента, но их-то «инфлюенсеры» и должны организовать, потому что иначе не выйдет никто. Не забываем, что доли процента от миллиона — это тысячи.
Остальное происходит за кулисами. Работа с силовиками. С группами влияния. Кого-то запугивают, кого-то пытаются купить. Популярных деятелей, которые способны помешать майдану и организовать сопротивление, можно ограничить, интернировать, в конце концов… Ну, сами знаете. «Человека можно напоить, оглушить, снять с бесчувственного тела, наконец, с трупа».
Противостоять же майдану законопослушным людям трудно. Это так. Обычные люди не создают структур управления, параллельных государственным. Зачем? Ведь у них есть государство. Но именно государственные структуры зачинателями майдана блокируются, а у них самих уже есть свои собственные структуры. Созданные под видом партийных отделений, волонтерских организаций, благотворительных фондов и т.п. Обычные люди в критический момент оказываются разобщены, зато майданщики прекрасно подготовлены и собраны.
Так работают механизмы «цветных революций» в самых общих чертах.
BY Вестник родимых болот
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The War on Fakes channel has repeatedly attempted to push conspiracies that footage from Ukraine is somehow being falsified. One post on the channel from February 24 claimed without evidence that a widely viewed photo of a Ukrainian woman injured in an airstrike in the city of Chuhuiv was doctored and that the woman was seen in a different photo days later without injuries. The post, which has over 600,000 views, also baselessly claimed that the woman's blood was actually makeup or grape juice. Lastly, the web previews of t.me links have been given a new look, adding chat backgrounds and design elements from the fully-features Telegram Web client. After fleeing Russia, the brothers founded Telegram as a way to communicate outside the Kremlin's orbit. They now run it from Dubai, and Pavel Durov says it has more than 500 million monthly active users. There was another possible development: Reuters also reported that Ukraine said that Belarus could soon join the invasion of Ukraine. However, the AFP, citing a Pentagon official, said the U.S. hasn’t yet seen evidence that Belarusian troops are in Ukraine. For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching.
from sa
