Бундесканцлер

​​Что такое Schuldenbremse и зачем он нужен?

Единственная из договоренностей будущего правительства, достигнутая в ходе «зондирования» между CDU/CSU и SPD, произвела политический фурор. И дело не только в непривычном для немецкой политической сцены темпе, но и самой сути реформы. В частности, народные партии намерены реформировать т.н. «Долговой тормоз» (Schuldenbremse) — конституционное ограничение размера государственного долга. Но зачем Германии вообще понадобился эксплицитный гарант фискальной дисциплины, как он ссорит политиков и экономистов и какие риски несет его ослабление?

Немецкий долговой тормоз появился как реакция на финансовый кризис 2008–2009 годов, который привёл к резкому увеличению государственного долга из-за антикризисных программ и спасения банков. В этот период отношение госдолга ФРГ к ВВП выросло с 65% в 2007 году до 82,4% в 2010 году, что превышало Маастрихтский критерий (60%) и вызывало опасения по поводу устойчивости немецких финансов и роста долгового бремени для будущих поколений.

Соответствующая конституционная поправка, инициированная первым кабинетом Ангелы Меркель (CDU/CSU+SPD) в 2009 году, без затруднений преодолела формальный путь имплементации через Бундестаг и Бундесрат и вступила в силу в 2011 году. А эффект от жёсткой фискальной дисциплины не заставил себя ждать: к 2019 году соотношение госдолга к ВВП ФРГ сократилось до 58,9%, в то время как, например, во Франции этот показатель составлял 98%, а в Италии — 135%.

При этом немецкий долговой тормоз мягче, например, швейцарского, и различает циклические и структурные дефициты. Так, в периоды чрезвычайных ситуаций, то есть экзогенных шоков, допускаются дополнительные заимствования. Именно эта оговорка позволила Берлину привлечь 273 млрд евро для борьбы с пандемией коронавируса в 2019-2020 годах. С тех пор государственный долг Германии продолжает быстро расти в абсолютном выражении, но медленно снижаться в относительном — благодаря высокой инфляции.

Долговой тормоз сразу стал предметом споров среди политиков и экономистов. Представители левых партий и экономисты кейнсианского толка, такие как Марсель Фратчер (DIW), считают, что жёсткая фискальная дисциплина подавляет инвестиции в социальную и экономическую инфраструктуру и ведёт к хроническому недофинансированию транспорта, образования и цифровизации, то есть ответственна за «ветшающие мосты и протекающие крыши».

С другой стороны, сторонники Schuldenbremse, как ордолиберальный экономист Ларс Фельд, утверждают, что фискальная дисциплина снижает риски роста процентных ставок и укрепляет доверие частных инвесторов, в то время как государственные инвестиции зачастую менее эффективны, а чрезмерные заимствования приводят к инфляции и долговой зависимости будущих поколений из-за процентных расходов.

Пакет мер черно-красной коалиции: 1) выделить специальный фонд в размере 500 миллиардов евро на инфраструктуру; 2) освободить оборонные расходы от действия долгового тормоза и 3) смягчить фискальные правила для федеральных земель, таким образом, знаменуют собой победу первого взгляда на роль государства в экономике, то есть сторонников активной бюджетной политики.

Вместо того, чтобы сократить социальные расходы, составляющие половину немецкого бюджета, и стимулировать частные инвестиции снижением корпоративного налога и дебюрократизацией, будущий кабинет Фридриха Мерца не только увеличивает задолженность — выплата процентов составит от 250 до 400 млрд евро в следующие десять лет — но и открывает вневременной «ящик Пандоры» фискальной безответственности правительства.

Запланированная реформа долгового тормоза рискует подстегнуть инфляцию из-за бума в строительной и военных отраслях, но не привести к качественному экономическому росту, ведь условный ремонт крыши в бранденбургской школе не является инновацией и, например, не повышает уровень образования учащихся, так необходимый для будущей конкурентоспособности национальной экономики.

@BundeskanzlerRU

www.group-telegram.com/sa/bundeskanzlerRU.com/1815

2.5K viewsMar 7 at 13:00

​​Что такое Schuldenbremse и зачем он нужен?

Единственная из договоренностей будущего правительства, достигнутая в ходе «зондирования» между CDU/CSU и SPD, произвела политический фурор. И дело не только в непривычном для немецкой политической сцены темпе, но и самой сути реформы. В частности, народные партии намерены реформировать т.н. «Долговой тормоз» (Schuldenbremse) — конституционное ограничение размера государственного долга. Но зачем Германии вообще понадобился эксплицитный гарант фискальной дисциплины, как он ссорит политиков и экономистов и какие риски несет его ослабление?

Немецкий долговой тормоз появился как реакция на финансовый кризис 2008–2009 годов, который привёл к резкому увеличению государственного долга из-за антикризисных программ и спасения банков. В этот период отношение госдолга ФРГ к ВВП выросло с 65% в 2007 году до 82,4% в 2010 году, что превышало Маастрихтский критерий (60%) и вызывало опасения по поводу устойчивости немецких финансов и роста долгового бремени для будущих поколений.

Соответствующая конституционная поправка, инициированная первым кабинетом Ангелы Меркель (CDU/CSU+SPD) в 2009 году, без затруднений преодолела формальный путь имплементации через Бундестаг и Бундесрат и вступила в силу в 2011 году. А эффект от жёсткой фискальной дисциплины не заставил себя ждать: к 2019 году соотношение госдолга к ВВП ФРГ сократилось до 58,9%, в то время как, например, во Франции этот показатель составлял 98%, а в Италии — 135%.

При этом немецкий долговой тормоз мягче, например, швейцарского, и различает циклические и структурные дефициты. Так, в периоды чрезвычайных ситуаций, то есть экзогенных шоков, допускаются дополнительные заимствования. Именно эта оговорка позволила Берлину привлечь 273 млрд евро для борьбы с пандемией коронавируса в 2019-2020 годах. С тех пор государственный долг Германии продолжает быстро расти в абсолютном выражении, но медленно снижаться в относительном — благодаря высокой инфляции.

Долговой тормоз сразу стал предметом споров среди политиков и экономистов. Представители левых партий и экономисты кейнсианского толка, такие как Марсель Фратчер (DIW), считают, что жёсткая фискальная дисциплина подавляет инвестиции в социальную и экономическую инфраструктуру и ведёт к хроническому недофинансированию транспорта, образования и цифровизации, то есть ответственна за «ветшающие мосты и протекающие крыши».

С другой стороны, сторонники Schuldenbremse, как ордолиберальный экономист Ларс Фельд, утверждают, что фискальная дисциплина снижает риски роста процентных ставок и укрепляет доверие частных инвесторов, в то время как государственные инвестиции зачастую менее эффективны, а чрезмерные заимствования приводят к инфляции и долговой зависимости будущих поколений из-за процентных расходов.

Пакет мер черно-красной коалиции: 1) выделить специальный фонд в размере 500 миллиардов евро на инфраструктуру; 2) освободить оборонные расходы от действия долгового тормоза и 3) смягчить фискальные правила для федеральных земель, таким образом, знаменуют собой победу первого взгляда на роль государства в экономике, то есть сторонников активной бюджетной политики.

Вместо того, чтобы сократить социальные расходы, составляющие половину немецкого бюджета, и стимулировать частные инвестиции снижением корпоративного налога и дебюрократизацией, будущий кабинет Фридриха Мерца не только увеличивает задолженность — выплата процентов составит от 250 до 400 млрд евро в следующие десять лет — но и открывает вневременной «ящик Пандоры» фискальной безответственности правительства.

Запланированная реформа долгового тормоза рискует подстегнуть инфляцию из-за бума в строительной и военных отраслях, но не привести к качественному экономическому росту, ведь условный ремонт крыши в бранденбургской школе не является инновацией и, например, не повышает уровень образования учащихся, так необходимый для будущей конкурентоспособности национальной экономики.

@BundeskanzlerRU

BY Бундесканцлер