Каждый год так или иначе входит в историю. И 2024-й — не исключение. Каждый его запомнит за что-то своё. Для меня это был хороший, успешный, но довольно тяжёлый физически и психологически год. К его окончанию я пришёл, что называется, "на ободах". Наверное, поэтому весь декабрь прошёл под знаком различных ОРВИ и их побочек и осложнений. Это точно не так, как я хотел бы жить дальше. Поэтому буду делать выводы. Но год запомню всё же за другое — за обновление по многим направлениям, за поездки по всей стране: от Онона до Нарвы, за встречи с родными и друзьями, прогулки на сапе, за футбол, регби и баню. Спасибо, 24-й!
Профессиональные #итоги_года ясны. Исключительный год — это когда получается сделать что-то на уровень выше.
Моя книга "Китай в эпоху Си Цзиньпина", которую была написана в январе, опубликована в августе, а в декабре вошла в топ бестселлеров на главной книжной выставке страны Non-Fiction — этот тот самый случай.
Последние полгода значимая часть материалов на этом канале была посвящена этой книге. Наверное, всем уже даже поднадоело )) Но рубрика #флешмоб , я думаю, понравилась всем.
За эти месяцы в ней появлялись различные уголки нашей страны: от Мариуполя и Донецка до Иркутска и Находки. Были и мировые столицы: от Нью-Йорка до Пекина.
Завершить же эту рубрику хочется в ЛГЗ — Лучшем городе Земли — как скромно называют свой город жители Владивостока. И самыми сумасшедшими фотографиями, которые вообще возможно было сделать в рамках нашего флешмоба.
За фотографии спасибо дорогому другу и подписчику (пожелавшему, правда, остаться неизвестным для широкой публики).
И, кстати, поздравления ему и и всему родному городу! Там только что наступил 2025-й 🍾🍾
Моя книга "Китай в эпоху Си Цзиньпина", которую была написана в январе, опубликована в августе, а в декабре вошла в топ бестселлеров на главной книжной выставке страны Non-Fiction — этот тот самый случай.
Последние полгода значимая часть материалов на этом канале была посвящена этой книге. Наверное, всем уже даже поднадоело )) Но рубрика #флешмоб , я думаю, понравилась всем.
За эти месяцы в ней появлялись различные уголки нашей страны: от Мариуполя и Донецка до Иркутска и Находки. Были и мировые столицы: от Нью-Йорка до Пекина.
Завершить же эту рубрику хочется в ЛГЗ — Лучшем городе Земли — как скромно называют свой город жители Владивостока. И самыми сумасшедшими фотографиями, которые вообще возможно было сделать в рамках нашего флешмоба.
За фотографии спасибо дорогому другу и подписчику (пожелавшему, правда, остаться неизвестным для широкой публики).
И, кстати, поздравления ему и и всему родному городу! Там только что наступил 2025-й 🍾🍾
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
А сейчас новый год наступил и в Китае. Воспользуюсь этим моментом, чтобы поздравить всех моих дорогих подписчиков! Здоровья, гармонии, благополучия!
Приятно начинать год со статьи в лучшем российском журнале.
Написал для "России в глобальной политике" о различиях в интерпретациях истории российско-китайских отношениях в России и Китае и о том, какую роль они могут сыграть в будущем российско-китайского сотрудничества: https://globalaffairs.ru/articles/istoriya-zuenko/
Весь номер заслуживает внимания: https://globalaffairs.ru/issues/2025/1/
Внутри статьи Дмитрия Стефановича, Прохора Тебина, Владимира Печатнова, Владимира Дегоева, Сергея Караганова (с проектом "Восточного поворота 2.0")...
И, конечно же, редакторская колонка Фёдора Лукьянова, фиксирующая приметы времени и возникающие в связи с этим ощущения на стыке 2024-го и 2025-го:
"Демонтаж прежнего мироустройства – тема в последние годы популярная. На уровне общих рассуждений всё понятно, даже стройно. Завершение иерархии, рост влияния разных стран и народов, сложная и неустойчивая, но в целом более справедливая система, выстраивание отношений иного типа, отражающих нелинейность образующегося мира…
И вот мы вступили в период осуществления этих интеллектуальных построений. Никто, в общем, не ожидал, что будет комфортно, – перемены такого масштаба гладкими не бывают. Но практический опыт всё равно оставляет ощущение, будто находишься на аттракционе для экстремалов, – сосёт под ложечкой. Не знаешь, что за вираж предстоит в следующий момент. <...>
2025 г. обещает быть вехой – количество изменений разного рода в мире таково, что скорый переход в качество неизбежен.
Хороших вариантов нет, но есть разные".
Полностью — читайте здесь.
Написал для "России в глобальной политике" о различиях в интерпретациях истории российско-китайских отношениях в России и Китае и о том, какую роль они могут сыграть в будущем российско-китайского сотрудничества: https://globalaffairs.ru/articles/istoriya-zuenko/
Весь номер заслуживает внимания: https://globalaffairs.ru/issues/2025/1/
Внутри статьи Дмитрия Стефановича, Прохора Тебина, Владимира Печатнова, Владимира Дегоева, Сергея Караганова (с проектом "Восточного поворота 2.0")...
И, конечно же, редакторская колонка Фёдора Лукьянова, фиксирующая приметы времени и возникающие в связи с этим ощущения на стыке 2024-го и 2025-го:
"Демонтаж прежнего мироустройства – тема в последние годы популярная. На уровне общих рассуждений всё понятно, даже стройно. Завершение иерархии, рост влияния разных стран и народов, сложная и неустойчивая, но в целом более справедливая система, выстраивание отношений иного типа, отражающих нелинейность образующегося мира…
И вот мы вступили в период осуществления этих интеллектуальных построений. Никто, в общем, не ожидал, что будет комфортно, – перемены такого масштаба гладкими не бывают. Но практический опыт всё равно оставляет ощущение, будто находишься на аттракционе для экстремалов, – сосёт под ложечкой. Не знаешь, что за вираж предстоит в следующий момент. <...>
2025 г. обещает быть вехой – количество изменений разного рода в мире таково, что скорый переход в качество неизбежен.
Хороших вариантов нет, но есть разные".
Полностью — читайте здесь.
Несколько цитат из моей статьи "История вместе и порознь. Проблемы интерпретации общего прошлого в России и Китае":
"Рост патриотических настроений в Китае, которые потенциально могут быть связаны с реваншистскими устремлениями по отношению к современной России, – следствие действий властей, которые, впрочем, нацелены, прежде всего, на внутреннюю консолидацию общества.
Эпизодическое перетекание подобных настроений в русофобию оказывается «побочным» и, можно сказать, нежелательным для китайских властей эффектом.
Более того, заметно желание «замалчивать» наиболее болезненные для национальной самооценки эпизоды истории – прежде всего, «Благовещенскую трагедию» 1900 г. Пожалуй, единственным исключением является экспозиция в Айгунском историческом музее, которая, хотя и появилась ещё в 1970-е гг., продолжает регулярно обновляться и получать поддержку государства.
Такое прагматичное отношение связано с задачами легитимации власти Коммунистической партии. Если начать педалировать тему России как «агрессора», получается, что все предыдущие поколения лидеров КНР были неправы: и Мао Цзэдун, который, выдвинув концепцию об «исторических счётах Китая к СССР по поводу утраченных территорий», тем не менее так их и не предъявил, и Дэн Сяопин, который предложил в 1989 г. «закрыть прошлое и двигаться в будущее», и Цзян Цзэминь, который окончательно отказался от претензий на «утраченные территории», и Ху Цзиньтао, продолжавший политику «стратегического партнёрства» с Россией.
Явное потакание потенциальным русофобским настроениям в обществе противоречит интересам правящей в КНР элиты.
С другой стороны — для критиков КПК тезис об «утраченных территориях» представляется одним из наиболее действенных способов обвинить её в предательстве национальных интересов.
При этом осуществляемая той же правящей элитой политика стимулирования патриотических и националистических настроений в КНР может иметь далеко идущие последствия в случае смены власти.
Общественное мнение в КНР потенциально готово к пересмотру отношений с Россией, поскольку со школьной скамьи внимание китайцев фокусируют на эпизодах прошлого, связанных с поражениями и унижениями Китая, среди виновников которых называется и "царская Россия", при этом гораздо меньше внимания уделяется позитивным моментам совместной истории.
Таким образом, можно сказать, что сейчас основным барьером на пути обвальной русофобии в Китае остаётся политическая воля Пекина".
Полностью — читайте в журнале "Россия в глобальной политике": https://globalaffairs.ru/issues/2025/1/
"Рост патриотических настроений в Китае, которые потенциально могут быть связаны с реваншистскими устремлениями по отношению к современной России, – следствие действий властей, которые, впрочем, нацелены, прежде всего, на внутреннюю консолидацию общества.
Эпизодическое перетекание подобных настроений в русофобию оказывается «побочным» и, можно сказать, нежелательным для китайских властей эффектом.
Более того, заметно желание «замалчивать» наиболее болезненные для национальной самооценки эпизоды истории – прежде всего, «Благовещенскую трагедию» 1900 г. Пожалуй, единственным исключением является экспозиция в Айгунском историческом музее, которая, хотя и появилась ещё в 1970-е гг., продолжает регулярно обновляться и получать поддержку государства.
Такое прагматичное отношение связано с задачами легитимации власти Коммунистической партии. Если начать педалировать тему России как «агрессора», получается, что все предыдущие поколения лидеров КНР были неправы: и Мао Цзэдун, который, выдвинув концепцию об «исторических счётах Китая к СССР по поводу утраченных территорий», тем не менее так их и не предъявил, и Дэн Сяопин, который предложил в 1989 г. «закрыть прошлое и двигаться в будущее», и Цзян Цзэминь, который окончательно отказался от претензий на «утраченные территории», и Ху Цзиньтао, продолжавший политику «стратегического партнёрства» с Россией.
Явное потакание потенциальным русофобским настроениям в обществе противоречит интересам правящей в КНР элиты.
С другой стороны — для критиков КПК тезис об «утраченных территориях» представляется одним из наиболее действенных способов обвинить её в предательстве национальных интересов.
При этом осуществляемая той же правящей элитой политика стимулирования патриотических и националистических настроений в КНР может иметь далеко идущие последствия в случае смены власти.
Общественное мнение в КНР потенциально готово к пересмотру отношений с Россией, поскольку со школьной скамьи внимание китайцев фокусируют на эпизодах прошлого, связанных с поражениями и унижениями Китая, среди виновников которых называется и "царская Россия", при этом гораздо меньше внимания уделяется позитивным моментам совместной истории.
Таким образом, можно сказать, что сейчас основным барьером на пути обвальной русофобии в Китае остаётся политическая воля Пекина".
Полностью — читайте в журнале "Россия в глобальной политике": https://globalaffairs.ru/issues/2025/1/
А сегодня, между прочим, день рождения канала. Шесть лет.
Канал "Китай. 80-е" (на тот момент именно в такой, более узкой формулировке) был основан 2 января 2019 года.
Дата не круглая, поэтому отмечать не будем. Но, по сложившейся традиции, в ближайшие дни несколько ностальгических постов из 2019-2021 годов опубликуем.
Канал "Китай. 80-е" (на тот момент именно в такой, более узкой формулировке) был основан 2 января 2019 года.
Дата не круглая, поэтому отмечать не будем. Но, по сложившейся традиции, в ближайшие дни несколько ностальгических постов из 2019-2021 годов опубликуем.
Советский стажёр Ю.В. Чудодеев свидетельствует (1985/86 учебный год):
"Шанхайские и гуанчжоуские красавицы липнут к иностранцам, кокетничают с тобой, даже стоя к тебе спиной и весьма умеючи завлекая некоторых в свои сети.
Встречаются иногда и типичные проститутки (я сам не встречал, но о таких рассказывали наши стажеры из Пекина), которые предлагают себя на ночь – и комнату достанут! – за 100 инвалютных юаней (вайхуй). Судя по всему, и в Шанхае таких немало – видимо, не всех выслали".
Кстати, он же пишет о доступности презервативов:
"В Шанхае повсюду пропаганда поздних браков. Для того, чтобы иметь одного ребёнка. В аптеке можно бесплатно получить презервативы – ограничение деторождения на практике!"
(Чудодеев. Советский стажёр в Китае. Дневниковые записки о стажировке в университете Фудань. 2014. С. 142, 221).
Впервые опубликовано 9 января 2019 года.
"Шанхайские и гуанчжоуские красавицы липнут к иностранцам, кокетничают с тобой, даже стоя к тебе спиной и весьма умеючи завлекая некоторых в свои сети.
Встречаются иногда и типичные проститутки (я сам не встречал, но о таких рассказывали наши стажеры из Пекина), которые предлагают себя на ночь – и комнату достанут! – за 100 инвалютных юаней (вайхуй). Судя по всему, и в Шанхае таких немало – видимо, не всех выслали".
Кстати, он же пишет о доступности презервативов:
"В Шанхае повсюду пропаганда поздних браков. Для того, чтобы иметь одного ребёнка. В аптеке можно бесплатно получить презервативы – ограничение деторождения на практике!"
(Чудодеев. Советский стажёр в Китае. Дневниковые записки о стажировке в университете Фудань. 2014. С. 142, 221).
Впервые опубликовано 9 января 2019 года.
Чудодеев неоднократно упоминает в своих дневниках «вайхуй» - юани для иностранцев.
Полное наименование этой штуки - 中国银行外汇兑换券 (валютный сертификат). Сокращенно «вайхуйцзюар», или просто «вайхуй». Что-то типа инвалютных чеков в развитом СССР.
Официально иностранцы могли использовать в КНР только такие деньги, которые принимались в специальных "инвалютных магазинах". По факту это было, конечно же, неудобно, так как уже с начала 1980-х в обычных магазинах и рынках был и ассортимент шире, и цены ниже.
В то же время инвалютные магазины по-прежнему предоставляли доступ к особо котируемой японской электронике. Поэтому китайские нувориши стремились получить «вайхуй», а иностранные студенты и служащие – от них избавиться.
Официальный курс был 1:1. Нелегально «вайхуй» менялись на обычные юани по другому курсу. В 1985-86 гг. Чудодеев называет курс 1 вайхуй на 1,3-1,5 юаня, причем указывает, что в конце стажировки (лето 86-го) обмен уже не вызывал ажиотажа у местного населения, хотя за год до этого иностранец воспринимался, прежде всего, как источник инвалютных юаней.
В Пекине, Шанхае и Гуанчжоу фарцовщиков (по-китайски 黄牛) крышевали подразделения МГБ (госбезопасность), для которых поймать иностранца на формально запрещенной сделке было одним из самых легких способов его скомпрометировать. В то же время многие сотрудники МГБ пользовались доступом к этому «рынку», чтобы обогащаться самим и выступали в качестве фарцовщиков самостоятельно – свою «клиентуру» они уже не трогали.
Ввели вайхуй в 1980 году. С 1986-го в бывших "инвалютных магазинах" официально разрешили расплачиваться жэньминьби, поэтому "вайхуй" поступенно теряли актуальность. Окончательно их оборот был прекращён в январе 1995 года.
#слова_эпохи
Впервые опубликовано 9 января 2019 года.
Полное наименование этой штуки - 中国银行外汇兑换券 (валютный сертификат). Сокращенно «вайхуйцзюар», или просто «вайхуй». Что-то типа инвалютных чеков в развитом СССР.
Официально иностранцы могли использовать в КНР только такие деньги, которые принимались в специальных "инвалютных магазинах". По факту это было, конечно же, неудобно, так как уже с начала 1980-х в обычных магазинах и рынках был и ассортимент шире, и цены ниже.
В то же время инвалютные магазины по-прежнему предоставляли доступ к особо котируемой японской электронике. Поэтому китайские нувориши стремились получить «вайхуй», а иностранные студенты и служащие – от них избавиться.
Официальный курс был 1:1. Нелегально «вайхуй» менялись на обычные юани по другому курсу. В 1985-86 гг. Чудодеев называет курс 1 вайхуй на 1,3-1,5 юаня, причем указывает, что в конце стажировки (лето 86-го) обмен уже не вызывал ажиотажа у местного населения, хотя за год до этого иностранец воспринимался, прежде всего, как источник инвалютных юаней.
В Пекине, Шанхае и Гуанчжоу фарцовщиков (по-китайски 黄牛) крышевали подразделения МГБ (госбезопасность), для которых поймать иностранца на формально запрещенной сделке было одним из самых легких способов его скомпрометировать. В то же время многие сотрудники МГБ пользовались доступом к этому «рынку», чтобы обогащаться самим и выступали в качестве фарцовщиков самостоятельно – свою «клиентуру» они уже не трогали.
Ввели вайхуй в 1980 году. С 1986-го в бывших "инвалютных магазинах" официально разрешили расплачиваться жэньминьби, поэтому "вайхуй" поступенно теряли актуальность. Окончательно их оборот был прекращён в январе 1995 года.
#слова_эпохи
Впервые опубликовано 9 января 2019 года.
Завершая чтение дневниковых записей Ю.В. Чудодеева о его учёбе в Фуданьском университете в 1985-86 годах, хочется зафиксировать и несколько моментов, связанных собственно со стажировкой.
Чудодеев, которому на момент начала "учебы" исполнилось уже 54 года, вошёл во второй набор советских стажеров в Китае.*
* до 1984 года советские китаисты стажировались либо на границе (например, в бригадах железнодорожных рабочих-путейщиков), либо на судах торгового флота, которые заходили в китаеязычные города типа Сингапура
В КНР Юрий Владимирович Чудодеев прибыл с группой из СССР 29 августа 1985 года. Первой точкой пути был Пекин (прямых рейсов в Шанхай в те времена не было). В первый же день пребывания в Пекине состоялась беседа стажёров с вице-консулом СССР в КНР В.Л. Кущенко и «ответственным за советских стажёров от Посольства» Б.Д. Клименко.*
* В Шанхае на момент стажировки консульства не было. Решение о его восстановлении было принято только в середине учебного года 1986-го, и открылось оно уже осенью 1986-го (штат – более 40 человек).
Любопытные моменты из инструктажа стажёров:
Вести переписку с родными и близкими в СССР можно. Писать нужно по китайской почте, используя т.н. «международный конверт для капстран». Ответные письма родным следует отправлять на адрес Посольства с припиской «для передачи стажёру такому-то».
Было прямо сказано: «Дружить надо с китайцами!» (В смысле, что не со стажёрами из капстран).
Необходимо согласовать с китайской стороной план стажировки. Можно поставить вопрос об ознакомительной поездке по стране, но только по согласованию с администрацией вуза и при уведомлении консульского отдела Посольства*.
* нужно сказать, что правом попутешествовать по Китаю (причём в счёт учебной программы) воспользовались более-менее все стажёры. Дополнительно к «исследовательской поездке» администрации вузов организовывали для иностранных студентов путешествия во время зимних каникул. Далеко не все районы можно было посещать, однако и в 1985-м, и в 1986-м советские стажёры добирались, например, до Тибета.
Группа советских стажёров в Фудане состояла из 10 человек. Далее цитата:
«Группа разномастная и разношёрстная – в ней соединились представители Москвы (кроме меня – С. Рыкова, преподаватели А. Савкелов и А. Котов из Военного института иностранных языков), Ленинграда (Б. Новиков), Ташкента (студенты Ташкентского университета В. Андреев, Г. Бурцев и Г. Аманова) и Приморского края (военнослужащие Ю. Лепилин и И. Сигов). В качестве старосты группу возглавил Борис Михайлович Новиков – историк-китаист, преподаватель Восточного факультета Ленинградского университета (одновременно он возглавлял на факультете иностранный отдел). Когда приехали в Пекин, объявили, что парторгом будет Юрий Николаевич Лепилин»*.
* тот самый загадочный военнослужащий из Приморского края
В дальнейшем Чудодеев неоднократно упоминал в дневниках тяжёлую атмосферу в стажёрской группе. Видимо, «разношёрстность», наложившаяся на идеологические и поколенческие разломы середины 80-х, оказалась не лучшим подспорьем для «внутригрупповой химии».
К тому же под конец стажировки началась обычная и для нынешних времён хандра. С одним из стажёров случился нервный срыв, у него разладилась нервная система, начались приступы удушья и панические атаки. Две недели в шанхайской больнице ничего не дали. Пришлось отправлять через Пекин домой.
Как пишет Чудодеев, «всего за время нашего пребывания в Китае досрочно в Союз было отправлено 8 человек – четверо за пьянство, четверо по болезни».
Учитывая небольшое количество стажёров в целом, и то, что их перед отправкой наверняка тщательно проверяли, это очень серьезные цифры.
В Пекине в том учебном году стажировались В. Буров, А. Семенас, Г. Сухарчук, В. Сухоруков, Н. Боревская, Э. Пивоваров и некие «другие». По ходу своих записей Чудодеев упоминает и о других советских стажёрах и студентах, находившихся в Шанхае на учебе, но по другим программам.
Впервые опубликовано 18 января 2019 года.
Чудодеев, которому на момент начала "учебы" исполнилось уже 54 года, вошёл во второй набор советских стажеров в Китае.*
* до 1984 года советские китаисты стажировались либо на границе (например, в бригадах железнодорожных рабочих-путейщиков), либо на судах торгового флота, которые заходили в китаеязычные города типа Сингапура
В КНР Юрий Владимирович Чудодеев прибыл с группой из СССР 29 августа 1985 года. Первой точкой пути был Пекин (прямых рейсов в Шанхай в те времена не было). В первый же день пребывания в Пекине состоялась беседа стажёров с вице-консулом СССР в КНР В.Л. Кущенко и «ответственным за советских стажёров от Посольства» Б.Д. Клименко.*
* В Шанхае на момент стажировки консульства не было. Решение о его восстановлении было принято только в середине учебного года 1986-го, и открылось оно уже осенью 1986-го (штат – более 40 человек).
Любопытные моменты из инструктажа стажёров:
Вести переписку с родными и близкими в СССР можно. Писать нужно по китайской почте, используя т.н. «международный конверт для капстран». Ответные письма родным следует отправлять на адрес Посольства с припиской «для передачи стажёру такому-то».
Было прямо сказано: «Дружить надо с китайцами!» (В смысле, что не со стажёрами из капстран).
Необходимо согласовать с китайской стороной план стажировки. Можно поставить вопрос об ознакомительной поездке по стране, но только по согласованию с администрацией вуза и при уведомлении консульского отдела Посольства*.
* нужно сказать, что правом попутешествовать по Китаю (причём в счёт учебной программы) воспользовались более-менее все стажёры. Дополнительно к «исследовательской поездке» администрации вузов организовывали для иностранных студентов путешествия во время зимних каникул. Далеко не все районы можно было посещать, однако и в 1985-м, и в 1986-м советские стажёры добирались, например, до Тибета.
Группа советских стажёров в Фудане состояла из 10 человек. Далее цитата:
«Группа разномастная и разношёрстная – в ней соединились представители Москвы (кроме меня – С. Рыкова, преподаватели А. Савкелов и А. Котов из Военного института иностранных языков), Ленинграда (Б. Новиков), Ташкента (студенты Ташкентского университета В. Андреев, Г. Бурцев и Г. Аманова) и Приморского края (военнослужащие Ю. Лепилин и И. Сигов). В качестве старосты группу возглавил Борис Михайлович Новиков – историк-китаист, преподаватель Восточного факультета Ленинградского университета (одновременно он возглавлял на факультете иностранный отдел). Когда приехали в Пекин, объявили, что парторгом будет Юрий Николаевич Лепилин»*.
* тот самый загадочный военнослужащий из Приморского края
В дальнейшем Чудодеев неоднократно упоминал в дневниках тяжёлую атмосферу в стажёрской группе. Видимо, «разношёрстность», наложившаяся на идеологические и поколенческие разломы середины 80-х, оказалась не лучшим подспорьем для «внутригрупповой химии».
К тому же под конец стажировки началась обычная и для нынешних времён хандра. С одним из стажёров случился нервный срыв, у него разладилась нервная система, начались приступы удушья и панические атаки. Две недели в шанхайской больнице ничего не дали. Пришлось отправлять через Пекин домой.
Как пишет Чудодеев, «всего за время нашего пребывания в Китае досрочно в Союз было отправлено 8 человек – четверо за пьянство, четверо по болезни».
Учитывая небольшое количество стажёров в целом, и то, что их перед отправкой наверняка тщательно проверяли, это очень серьезные цифры.
В Пекине в том учебном году стажировались В. Буров, А. Семенас, Г. Сухарчук, В. Сухоруков, Н. Боревская, Э. Пивоваров и некие «другие». По ходу своих записей Чудодеев упоминает и о других советских стажёрах и студентах, находившихся в Шанхае на учебе, но по другим программам.
Впервые опубликовано 18 января 2019 года.
Фуксия Данлоп о временах её учёбы в Чэнду в 1994 году:
"Когда меня приглашают на обед в шикарные, дорогущие рестораны, мне не дает покоя ностальгическое чувство. Я тоскую по первому году в Сычуани, где особенно милой была та бережливость, с которой люди относились к еде.
Каждый раз вспоминаю, как обедала простецкими блюдами из овощей, довольствовалась жареным рисом с яйцом и парой кусочков мяса. Теперь все чаще я скучаю по блюдам, которые ела в студенчестве, присев на стульчик в «Бамбуковом баре» или каком-нибудь другом ресторанчике неподалеку от Сычуаньского университета. Не могу забыть чудесные баклажаны с ароматом рыбы, утиные сердечки с чили, тающую во рту жареную тыкву и свинину хуй-гоу-жоу с зеленым чесноком.
Время от времени я натыкаюсь на подобные семейные ресторанчики, притаившиеся на маленьких улочках, чудом избежавших сноса. Там под навесами, крытыми белой плиткой, стоят пластиковые столики и стулья и подают традиционные, немодные нынче блюда.
Всякий раз я боюсь, что меня ждет разочарование, но тут приносят заказ. Вкус блюд такой же, как и прежде, и от этого на сердце становится тепло. На время я забываю о загрязнении окружающей среды и гормонах. Такие трапезы напоминают мне, почему я влюбилась в Китай и почему так сильно хотела написать ту первую книгу о сычуаньской кухне".
Из книжки "Shark's Fin and Sichuan Pepper" (2008).
Впервые опубликовано 16 февраля 2020 года.
"Когда меня приглашают на обед в шикарные, дорогущие рестораны, мне не дает покоя ностальгическое чувство. Я тоскую по первому году в Сычуани, где особенно милой была та бережливость, с которой люди относились к еде.
Каждый раз вспоминаю, как обедала простецкими блюдами из овощей, довольствовалась жареным рисом с яйцом и парой кусочков мяса. Теперь все чаще я скучаю по блюдам, которые ела в студенчестве, присев на стульчик в «Бамбуковом баре» или каком-нибудь другом ресторанчике неподалеку от Сычуаньского университета. Не могу забыть чудесные баклажаны с ароматом рыбы, утиные сердечки с чили, тающую во рту жареную тыкву и свинину хуй-гоу-жоу с зеленым чесноком.
Время от времени я натыкаюсь на подобные семейные ресторанчики, притаившиеся на маленьких улочках, чудом избежавших сноса. Там под навесами, крытыми белой плиткой, стоят пластиковые столики и стулья и подают традиционные, немодные нынче блюда.
Всякий раз я боюсь, что меня ждет разочарование, но тут приносят заказ. Вкус блюд такой же, как и прежде, и от этого на сердце становится тепло. На время я забываю о загрязнении окружающей среды и гормонах. Такие трапезы напоминают мне, почему я влюбилась в Китай и почему так сильно хотела написать ту первую книгу о сычуаньской кухне".
Из книжки "Shark's Fin and Sichuan Pepper" (2008).
Впервые опубликовано 16 февраля 2020 года.
Помните, как мы рассказывали свои первые впечатления от Китая 80-90-х?
Давайте послушаем Фуксию Данлоп, автора замечательных книг по китайской кухне, включая автобиографический бестселлер Shark's Fin and Sichuan Pepper (в русском переводе из названия почему-то исчез сычуаньский перец, и остался только "Суп из плавников"):
"Осенью 1994 года иностранный отдел Сычуаньского университета устроил собрание, чтобы поприветствовать новую партию иностранных студентов, приехавших учиться в Чэнду.
Мы собрались в актовом зале общежития, где строгий представитель Бюро общественной безопасности зачитал нам принятые в Китае законы, касающиеся «инородцев» — именно так перевел его слова местный преподаватель английского языка.
Нам объяснили, что «подрывная деятельность» доведет до беды, а в случае серьезного нарушения закона нас ждет депортация из страны. Это послужило нам напоминанием: думы о жизни в Китае могли у некоторых из нас вызвать волнение, но вместе с этим и Китай, медленно открывающий двери миру после десятилетий маоистского хаоса, не в меньшей степени нервничал при мысли о нас.
В середине 90-х иностранная община в Чэнду вряд ли могла похвастаться особым многолюдьем. Нас, студентов-«инородцев», всего было сто двадцать человек. Плюс к этому в городе проживало несколько американцев, сотрудников консульства, иностранных преподавателей, да еще пара работников благотворительных организаций, а также загадочный бизнесмен из Перу.
Японские студенты, которых насчитывалось около сорока, держались особняком и никого в свой круг не принимали. Остальные из нашей студенческой братии — итальянцы, французы, монголы, русские, эфиопы, поляки, иорданцы, лаосцы, гаитяне, немцы, датчане, канадцы и американцы — жили и общались вместе.
Огороженный участок кампуса и общежитие, где мы обитали, китайские студенты называли «Домиком для панд», поскольку им казалось, что к нам относятся как к редким животным, находящимся на пороге истребления.
Сами же китайские студенты проживали в общежитиях, представлявших собой бетонные коробки. Университетская администрация набивала их по восемь человек в комнату — зимой там не было отопления, а о кондиционерах летом можно было только мечтать. До общих душевых китайским студентам приходилось идти, да и воду давали только в определенное время.
Мы же, в отличие от них, располагались в уютных, застеленных коврами комнатах по два человека, у нас было и отопление зимой, и кондиционеры летом, на каждом этаже имелись и кухни, и стиральные машины, и душевые.
В ресторанчике при общежитии готовили блюда сычуаньской кухни, которые были значительно лучше (и гораздо дороже) всего того, что подавалось в столовой для китайских студентов. У ворот в наше общежитие дежурил вахтер. Там же помещалась и контора, из окон которой мрачные работники иностранного отдела следили за тем, чем мы занимаемся.
Несмотря на то что мы жили в золотой клетке, дверь ее была открыта. Стоило нам переступить порог, как нас тут же подхватывал водоворот бурлящей Сычуани.
Буквально за углом от ворот, ведущих в кампус, начинался рынок, заваленный свежими продуктами. В баках с водой билась рыба, извивались угри, в клетках кудахтали куры и крякали утки.
На огромных бамбуковых подносах громоздились горы овощей и фруктов: водяные бататы и молодые побеги бамбука, головки чеснока и горькие дыни. В одной лавке продавалась дюжина разных сортов соевого творога тофу.
Возле корзин, свитых из бамбука и набитых самыми разными дарами природы, на крошечных табуретках сидели крестьяне, которые были готовы отвесить вам все, что нужно, в цзинях или лянах , держа наготове старомодные ручные весы, и тут же назвать цену, щелкнув костяшками счетов".
#прямая_речь #личные_80е
Впервые опубликовано 18 февраля 2020 года.
Давайте послушаем Фуксию Данлоп, автора замечательных книг по китайской кухне, включая автобиографический бестселлер Shark's Fin and Sichuan Pepper (в русском переводе из названия почему-то исчез сычуаньский перец, и остался только "Суп из плавников"):
"Осенью 1994 года иностранный отдел Сычуаньского университета устроил собрание, чтобы поприветствовать новую партию иностранных студентов, приехавших учиться в Чэнду.
Мы собрались в актовом зале общежития, где строгий представитель Бюро общественной безопасности зачитал нам принятые в Китае законы, касающиеся «инородцев» — именно так перевел его слова местный преподаватель английского языка.
Нам объяснили, что «подрывная деятельность» доведет до беды, а в случае серьезного нарушения закона нас ждет депортация из страны. Это послужило нам напоминанием: думы о жизни в Китае могли у некоторых из нас вызвать волнение, но вместе с этим и Китай, медленно открывающий двери миру после десятилетий маоистского хаоса, не в меньшей степени нервничал при мысли о нас.
В середине 90-х иностранная община в Чэнду вряд ли могла похвастаться особым многолюдьем. Нас, студентов-«инородцев», всего было сто двадцать человек. Плюс к этому в городе проживало несколько американцев, сотрудников консульства, иностранных преподавателей, да еще пара работников благотворительных организаций, а также загадочный бизнесмен из Перу.
Японские студенты, которых насчитывалось около сорока, держались особняком и никого в свой круг не принимали. Остальные из нашей студенческой братии — итальянцы, французы, монголы, русские, эфиопы, поляки, иорданцы, лаосцы, гаитяне, немцы, датчане, канадцы и американцы — жили и общались вместе.
Огороженный участок кампуса и общежитие, где мы обитали, китайские студенты называли «Домиком для панд», поскольку им казалось, что к нам относятся как к редким животным, находящимся на пороге истребления.
Сами же китайские студенты проживали в общежитиях, представлявших собой бетонные коробки. Университетская администрация набивала их по восемь человек в комнату — зимой там не было отопления, а о кондиционерах летом можно было только мечтать. До общих душевых китайским студентам приходилось идти, да и воду давали только в определенное время.
Мы же, в отличие от них, располагались в уютных, застеленных коврами комнатах по два человека, у нас было и отопление зимой, и кондиционеры летом, на каждом этаже имелись и кухни, и стиральные машины, и душевые.
В ресторанчике при общежитии готовили блюда сычуаньской кухни, которые были значительно лучше (и гораздо дороже) всего того, что подавалось в столовой для китайских студентов. У ворот в наше общежитие дежурил вахтер. Там же помещалась и контора, из окон которой мрачные работники иностранного отдела следили за тем, чем мы занимаемся.
Несмотря на то что мы жили в золотой клетке, дверь ее была открыта. Стоило нам переступить порог, как нас тут же подхватывал водоворот бурлящей Сычуани.
Буквально за углом от ворот, ведущих в кампус, начинался рынок, заваленный свежими продуктами. В баках с водой билась рыба, извивались угри, в клетках кудахтали куры и крякали утки.
На огромных бамбуковых подносах громоздились горы овощей и фруктов: водяные бататы и молодые побеги бамбука, головки чеснока и горькие дыни. В одной лавке продавалась дюжина разных сортов соевого творога тофу.
Возле корзин, свитых из бамбука и набитых самыми разными дарами природы, на крошечных табуретках сидели крестьяне, которые были готовы отвесить вам все, что нужно, в цзинях или лянах , держа наготове старомодные ручные весы, и тут же назвать цену, щелкнув костяшками счетов".
#прямая_речь #личные_80е
Впервые опубликовано 18 февраля 2020 года.
Несколько фотографий о жизни иностранных стажёров в Сычуаньском университете на рубеже 1980-90-х.
Впервые опубликованы в феврале 2020 года.
Впервые опубликованы в феврале 2020 года.