Сначала надо ехать до зелёного луга, похмелье, трамвай взбирается на отвесный дом. Мы не платили за проезд, и потому выходим через звенящий воздушный тоннель.
Из этих домов были самые страшные виды, как всех насадить на турник и заставить играть в человеческий кикер, но не в футбол, а вроде — вы крутитесь по оси на одной прямой, и в ушах визжит.
Открывается Аквабел по правую руку, палящий бэкрум. На деле — последний шанс упасть на пол, спросить, когда мы уже приедем, заплатить за парковку и больше не возвращаться.
Надо входить через лес. На лодыжках марлевая вода, тропинки за нами жирнятся, но мы не даём пить земле, гнёзда в деревьях, как засученные рукава, скатывают день в жар. Целофан покрывает просветы.
Кресты стоят, рогаткам остригли волосы, и их часовые стерегут время, но не места: их глаза кучерятся ягодами белладонны, свечами от дальнего чтения. Мы не решаемся
смыть это, хотя под их выпуклыми губами есть подписи «мразь», «предатель», «урод», а скульптор не сделал им рук. Как в ещё одном кикере, они вытащены на расстояние клочьев команды.
Ещё долго нет урочищ не-Куропат, колокола отправляют комки промокашек в фотоприцел. Промах, биатлон на аллее прерван, глаза стрелков залеплены белым, рефери роет яму свистку.
Сначала надо ехать до зелёного луга, похмелье, трамвай взбирается на отвесный дом. Мы не платили за проезд, и потому выходим через звенящий воздушный тоннель.
Из этих домов были самые страшные виды, как всех насадить на турник и заставить играть в человеческий кикер, но не в футбол, а вроде — вы крутитесь по оси на одной прямой, и в ушах визжит.
Открывается Аквабел по правую руку, палящий бэкрум. На деле — последний шанс упасть на пол, спросить, когда мы уже приедем, заплатить за парковку и больше не возвращаться.
Надо входить через лес. На лодыжках марлевая вода, тропинки за нами жирнятся, но мы не даём пить земле, гнёзда в деревьях, как засученные рукава, скатывают день в жар. Целофан покрывает просветы.
Кресты стоят, рогаткам остригли волосы, и их часовые стерегут время, но не места: их глаза кучерятся ягодами белладонны, свечами от дальнего чтения. Мы не решаемся
смыть это, хотя под их выпуклыми губами есть подписи «мразь», «предатель», «урод», а скульптор не сделал им рук. Как в ещё одном кикере, они вытащены на расстояние клочьев команды.
Ещё долго нет урочищ не-Куропат, колокола отправляют комки промокашек в фотоприцел. Промах, биатлон на аллее прерван, глаза стрелков залеплены белым, рефери роет яму свистку.
BY Новые дворники, сторожа и кочегары {Лиза Хереш}
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Overall, extreme levels of fear in the market seems to have morphed into something more resembling concern. For example, the Cboe Volatility Index fell from its 2022 peak of 36, which it hit Monday, to around 30 on Friday, a sign of easing tensions. Meanwhile, while the price of WTI crude oil slipped from Sunday’s multiyear high $130 of barrel to $109 a pop. Markets have been expecting heavy restrictions on Russian oil, some of which the U.S. has already imposed, and that would reduce the global supply and bring about even more burdensome inflation. Telegram has gained a reputation as the “secure” communications app in the post-Soviet states, but whenever you make choices about your digital security, it’s important to start by asking yourself, “What exactly am I securing? And who am I securing it from?” These questions should inform your decisions about whether you are using the right tool or platform for your digital security needs. Telegram is certainly not the most secure messaging app on the market right now. Its security model requires users to place a great deal of trust in Telegram’s ability to protect user data. For some users, this may be good enough for now. For others, it may be wiser to move to a different platform for certain kinds of high-risk communications. The Russian invasion of Ukraine has been a driving force in markets for the past few weeks. The SC urges the public to refer to the SC’s I nvestor Alert List before investing. The list contains details of unauthorised websites, investment products, companies and individuals. Members of the public who suspect that they have been approached by unauthorised firms or individuals offering schemes that promise unrealistic returns In a message on his Telegram channel recently recounting the episode, Durov wrote: "I lost my company and my home, but would do it again – without hesitation."
from sa
