«Лоренц Саладин. Жизнь ради гор» — биография швейцарского альпиниста начала XX века, написанная журналисткой и писательницей Аннемари Шварценбах.

Саладин не был суперзвездой. Про него его современница и соотечественница Шварценбах узнала практически случайно. И у неё случилась великая заочная любовь с недавно погибшим в горах альпинистом. Аннемари посвятила ему ряд статей, а через пару лет родилась её книга, которая едва перевалила за сотню страниц.

Издание биографии Саладина на русском сопровождается эссе Роберта Штайнера и Эмиля Цофри. Наши современники-альпинисты дополняют и исправляют некоторые неточности, допущенные Шварценбах. Часть из них была сделана по незнанию, часть, возможно, — по умыслу.

Саландин для Шварценбах был практически безупречным идеалом человека. Во многом на это работали свидетельства семьи и друзей, сделанные её героем потрясающие фотографии, а также его по-мужски скупой стиль писем и записей. Штайнер и Цофри правильно это подметили, но сделали ещё кое-какие странные замечания и в чём-то даже включили Фрейда… Якобы Аннемари заинтересовалась Лоренцом из-за их общих социалистических взглядов и её неустроенной личной жизни.

Если отбросить эту часть, текст альпинистов хорошо дополнил историю о Саладине. К тому же он подарил инстайты о том, какую роль играл альпинизм в 1930-е. Тут есть связь и с нацистами, и с репрессиями в раннем СССР. А ещё покорения вершин, особенно первовосхождения, были демо версией другого высотного соревнования держав — космической гонки.

На меня история Саладина произвела глубочайшее впечатление. Смотрела на окружавший меня горнолыжный курорт, на подъёмники, трассы — всё это иллюзия того, что мы покорили горы. Но на самом деле это они покорили нас. И они в любой момент могут напомнить нам, какое место отведено нам в их тени.

#биография #нонфикшен @knigi_i_gory

Осудили человека, который напал с ножом на писателя Салмана Рушди. Неудавшийся убийца проведет не одно десятилетие в тюрьме. Окончательный приговор ему огласят только в апреле.

Напомню про пост о «Ноже», который родился у Рушди после нападения в 2022 году. В этой книге мне ценна следующая мысль: разрушительной силе насилия можно и нужно противопоставлять что-то созидательное. Иначе никак.

С детства люблю подолгу листать альбомы с репродукциями. Музеи, выставки, биеннале — зачем они нужны, если про всю эту художественную красоту может рассказать книжный шкаф? Сейчас я понимаю, что он годами молчал о современном искусстве! А тем временем в нём происходило и происходит масса всего интересного.

На фото — фрагмент инсталляции австралийца Арчи Мура Kith and kin («Друзья и близкие»). Основой для неё стало генеалогическое древо художника. Что это может значить? Одному зрителю эта работа рассказывает про деколонизм, другому она видится результатом титанического исследовательского труда. Мне же Kith and kin кажется признанием в любви к своей семье, которая не ограничена ныне живущими родственниками.

Про это и другие крутые произведения современного искусства я узнала из курса «Почему это АRТ?». В нём представлено 10 уроков в формате живого диалога: основательница арт-экосистемы ART FLASH Эмили Манвельян беседует с художниками, искусствоведами, кураторами выставок и прочими людьми мира искусства. Для понимания темы каждого занятия не нужен какой-то особый искусствоведческий бэкграунд. Эмилия и её собеседники погружают в контекст создания той или иной работы, а также мягко направляют к собственным инсайтам от увиденного и услышанного.

К курсу «Почему это АRТ?» можно присоединиться прямо сейчас. После покупки записи уроков, презентации и задания не ограничены по времени. Так что знакомиться с уроками можно с своём темпе.

Для моих подписчиков ART FLASH подготовили приятный бонус — промокод EMPIRE на скидку 15%, просто введите его при оплате. Вдохновляйтесь!

Если ваша вечеринка не похожа на эту, не зовите меня!

Так я решила чуток по-чёрному пошутить в ключе новой порции прочитанного редакции Театр to go. Продолжаю начатую в подборке Тани мортальную тему исследованием европейских кладбищ «Пляска смерти». А про вечеринку я вспомнила не только из-за его названия.

Лучший способ собрать любую тусовку — сказать, что на неё явится первый парень на деревне кто-то популярный. Судя по книге Бертран Мари, это работает и с местами «вечного покоя». Так, кладбище Пер-Лашез создавалось в Париже как спецпроект, с нуля. Переезд на новое кладбище парочки давно умерших селебрити помогло привлечь сюда людей, живых и мёртвых.

Кстати, в акунинских* «Кладбищенских историях» мне запомнился рассказ именно про Пер-Лашез. В нём не последнюю роль играет захороненный там Оскар Уальд. Ух, сколько запрещенки вышло на один пост!

*всё ещё иноагент и экстремист

#нонфикшен #подборка @azbooka_colibri

«Архитектура без архитектора. Вернакулярные районы городов мира», Андрей Иванов

Типовая пятиэтажка, элитный ЖК, исторический особняк — кто их строит? В числе вариантов могут быть архитектурные бюро, «Горстройпроект», именитые зодчие. Однако существует совершенно иной тип строений — вернакуляры. Их создатели — чаще всего безымянные непрофессионалы. Именно этому явлению посвящена «Архитектура без архитектора».

Автор этой книги — Андрей Иванов, урбанист и архитектор, который много лет занимался изучением вернакулярных районов мира. Он собрал и показал всё их многобразие в городах — от России до Бельгии, от Португалии до Армении. Вернакулярные архитектурные традиции последней занимает особое место в книге и сердце Иванова.

Отношения общества с вернакуляром могут складываться по-разному. Например, немецкие фахверковые домики или нидерландские бегинажи, где жили монахини-бегинки, охраняются государством. Хотя за это надо сказать спасибо прежде всего низовой инициативе — жителям этих районов, ставших неотъемлимой частью облика своих городов.

Чаще вернакуляры — «очаги тихого частного сопротивления». Сам себе архитектор самовыражается во многом благодаря ограниченным ресурсам и вопреки воли градостроительных планов власти. Всегда найдутся и те, кто будет реставрировать и оберегать вернакулярное зодчество. Именно поэтому его никогда не удастся искоренить реновациями или сделать «народным» в самом плохом смысле этого слова.

Увы, сопротивление, даже «громкое», не всегда помогает вернакуляру выжить. Особенно это видно по постсоветскому пространству. Именно поэтому хорошо, что в издании много фотоматериала. Сейчас многие вернакулярные здания и целые районы можно увидеть только на снимках. Да и вообще лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, как образчики архитектурной самобытности в чём-то могут превосходить творения дипломированных специалистов. Точно нельзя отказать в художественной ценности резному великолепию Городца или махалля, исторической части киргизского Узгена.

По итогу работа Иванова в чём-то похожа на «Пороги» Оскара Мартинеса: и там, и там исследовательское гармонично сочетается с философскими размышлениями и авторским опытом. Автор говорит о «непородистой» архитектуре не просто с любовью, а с гордостью и убежденностью в том, что она важна. В этом он точно не одинок: именно в ней автор «Куполов» Лев Санчес видит луч надежды в современном архитектурном процессе России. Ну и я скромно с ними соглашусь. Вернакулярная архитектура действительно живая, неистребимая, гибкая, открытая всему новому. На том и стоит.

#нонфикшен #искусствочтения: архитектура 2/12 @slovobooksru