У автора «Назови меня своим именем» шестую уже книжку перевели (надеюсь, он сам об этом знает), а я-то четвертую с пятой еще не осилил. Лежат вон, обе толстые, ждут своего часа. «Гарвардская площадь» — потоньше, 288 стр., за день при желании можно прочесть. Во всех предыдущих романах Асимана, которые я читал, так или иначе была гей-тема, и от гарвардской дружбы еврея из Египта с арабом из Туниса ты невольно ждешь того же, но в этот раз никаких персиков, а только мужская дружба, пусть и необычная. Очевидно, что главный герой — альтер эго Андре Асимана, и вся книжка пропитана его ностальгией по беззаботной молодости, по временам-когда-было-лучше. Ностальгическое настроение, которое писателю удается как никому, усложняется другой личной темой — ассимиляции иммигранта в Новом Свете. У этой темы также возрастной аспект: чем моложе мигрант, тем и страшнее, и проще ему встраиваться в новую жизнь. Или я опять думаю о своем — что куда-то перебираться до 30 реальнее, чем в почти 40.
У автора «Назови меня своим именем» шестую уже книжку перевели (надеюсь, он сам об этом знает), а я-то четвертую с пятой еще не осилил. Лежат вон, обе толстые, ждут своего часа. «Гарвардская площадь» — потоньше, 288 стр., за день при желании можно прочесть. Во всех предыдущих романах Асимана, которые я читал, так или иначе была гей-тема, и от гарвардской дружбы еврея из Египта с арабом из Туниса ты невольно ждешь того же, но в этот раз никаких персиков, а только мужская дружба, пусть и необычная. Очевидно, что главный герой — альтер эго Андре Асимана, и вся книжка пропитана его ностальгией по беззаботной молодости, по временам-когда-было-лучше. Ностальгическое настроение, которое писателю удается как никому, усложняется другой личной темой — ассимиляции иммигранта в Новом Свете. У этой темы также возрастной аспект: чем моложе мигрант, тем и страшнее, и проще ему встраиваться в новую жизнь. Или я опять думаю о своем — что куда-то перебираться до 30 реальнее, чем в почти 40.
"The inflation fire was already hot and now with war-driven inflation added to the mix, it will grow even hotter, setting off a scramble by the world’s central banks to pull back their stimulus earlier than expected," Chris Rupkey, chief economist at FWDBONDS, wrote in an email. "A spike in inflation rates has preceded economic recessions historically and this time prices have soared to levels that once again pose a threat to growth." Anastasia Vlasova/Getty Images At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.” Stocks dropped on Friday afternoon, as gains made earlier in the day on hopes for diplomatic progress between Russia and Ukraine turned to losses. Technology stocks were hit particularly hard by higher bond yields.
from sa
