Ну и на сон грядущий, крайняя на сегодня иллюстрация. На войне люди теряют свои имена и получают вместо них позывные. Но и они, как имена на гражданке, пусть и не так часто, тем не менее, все же повторяются. Вот и мне довелось познакомится с двумя совершенно разными людьми, между собой не знакомыми, но носящими один и тот же позывной - "Север". Теперь, дабы их не путать, у меня есть "Север" большой, и "Север" маленький. Вот этот самый "Маленький Север" – один из самых частых моих моделей. А ещё он пишет стихи, пусть и не часто, зато от души. Ну а мне захотелось сделать ему, лежащему в госпитале и дожидающемуся операции после очередного ранения, пусть маленькую, но приятность, и нарисовать иллюстрацию под написанное им стихотворение.
Рано умирать, не пожили толком. Нужно рисковать, чтобы жили дома. Далеко от Родины тёплою печалью. Вы простите нас, если кто скучает.
Вторые имена – "Север", "Тарантино". Буду помнить все страшные картины. Разговор на крыше под торговой и водкой. Вид на город, что бьют прямой наводкой.
Рваные железки, что судьбу ломают. Грязные окопы, что нам жизнь спасают. Там боялись все – от мала до велика. Кто приходил в себя, кто оставался диким.
В той воронке я – молодой и глупый. Первый выход свит разрывы Шумным криком всё летело мимо. Захотелось жить мне сильно. О чём у Бога и молил я.
Мы вернёмся, мама, живы и здоровы. Главное семья, чтобы мирно дома.
Ну и на сон грядущий, крайняя на сегодня иллюстрация. На войне люди теряют свои имена и получают вместо них позывные. Но и они, как имена на гражданке, пусть и не так часто, тем не менее, все же повторяются. Вот и мне довелось познакомится с двумя совершенно разными людьми, между собой не знакомыми, но носящими один и тот же позывной - "Север". Теперь, дабы их не путать, у меня есть "Север" большой, и "Север" маленький. Вот этот самый "Маленький Север" – один из самых частых моих моделей. А ещё он пишет стихи, пусть и не часто, зато от души. Ну а мне захотелось сделать ему, лежащему в госпитале и дожидающемуся операции после очередного ранения, пусть маленькую, но приятность, и нарисовать иллюстрацию под написанное им стихотворение.
Рано умирать, не пожили толком. Нужно рисковать, чтобы жили дома. Далеко от Родины тёплою печалью. Вы простите нас, если кто скучает.
Вторые имена – "Север", "Тарантино". Буду помнить все страшные картины. Разговор на крыше под торговой и водкой. Вид на город, что бьют прямой наводкой.
Рваные железки, что судьбу ломают. Грязные окопы, что нам жизнь спасают. Там боялись все – от мала до велика. Кто приходил в себя, кто оставался диким.
В той воронке я – молодой и глупый. Первый выход свит разрывы Шумным криком всё летело мимо. Захотелось жить мне сильно. О чём у Бога и молил я.
Мы вернёмся, мама, живы и здоровы. Главное семья, чтобы мирно дома.
"Like the bombing of the maternity ward in Mariupol," he said, "Even before it hits the news, you see the videos on the Telegram channels." Russians and Ukrainians are both prolific users of Telegram. They rely on the app for channels that act as newsfeeds, group chats (both public and private), and one-to-one communication. Since the Russian invasion of Ukraine, Telegram has remained an important lifeline for both Russians and Ukrainians, as a way of staying aware of the latest news and keeping in touch with loved ones. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. In addition, Telegram now supports the use of third-party streaming tools like OBS Studio and XSplit to broadcast live video, allowing users to add overlays and multi-screen layouts for a more professional look. Emerson Brooking, a disinformation expert at the Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, said: "Back in the Wild West period of content moderation, like 2014 or 2015, maybe they could have gotten away with it, but it stands in marked contrast with how other companies run themselves today."
from sa
