Максим Спиридонов ✔

Прогуливаясь по полосе прибоя и разглядывая тропические пейзажи Пхукета, задал себе два экзистенциальных вопроса: 

- Какие черты, прежде всего, определяют меня, как личность?
- И что именно сделало меня таким? 

Несколько километров ходьбы, романтическое настроение и попытка подняться на уровень максимального обобщения породили пять пунктов. 

1. Любопытство. Это качество, похоже, прошито во мне на генетическом уровне. Я интроверт. В детстве общению со сверстниками я предпочитал чтение книг — там собеседники были куда более предсказуемые. Читал я много, набивал свою голову знаниями обо всём на свете, включая вещи совершенно бесполезные. Так, к восьми годам успел проглотить полное собрание сочинений Дюма и стать экспертом по холодному и стрелковому оружию XVI-XVII веков (зачем мне были эти знания — до сих пор загадка). 

В конце 90-х та же неуёмная тяга к познанию заставила меня с головой нырнуть в интернет. Я освоил веб-разработку с нуля и погрузился в нюансы того, что позже назовут цифровым маркетингом. До сих пор я ежедневно много читаю и смотрю про бизнес, технологические тренды, психологию, историю и т. п.

2. Системное мышление. Тут корни, возможно, растут из бедного детства. Когда денег и прочих ресурсов крайне мало, волей-неволей учишься их систематизировать и планировать их рачительное использование. Сегодня это проявляется в стремлении укладывать нахватанную отовсюду информацию в чёткую логику и создавать работающие фреймворки. Так, например, родилась моя концепция прагматического романтизма в предпринимательстве — по сути прямой продукт моей склонности к систематизации.

3. Настойчивость. Это, скорее всего, тоже наследие моих родителей и бабушек-дедушек, которые жили в сложных обстоятельствах и постоянно были вынуждены буквально выживать. Поэтому мне довольно сложно принять поражение. Столкнувшись с неудачей, я буду предпринимать новые и новые попытки до тех пор, пока не упрусь в абсолютную, кристально очевидную бессмысленность дальнейших усилий. И то не факт, что остановлюсь. Как карты лягут. Надо признать, что это качество можно отнести и к сильным и к слабым одновременно.

4. Адаптивность. Прекрасный противовес моей упёртости, не дающий разбить голову в попытках пробить бетонную стену. Я легко обживаю новые страны, сложные обстоятельства, большие потери. Процесс пересборки и принятия у меня работает сравнительно быстро. 

Адаптивность во мне, вероятно, сформировалась благодаря двум факторам: кочевому детству в семье офицера (постоянные переезды, новые города, климат, окружение) и взрослению на сломе эпох (разрушение СССР с перетеканием в турбулентные 90-е). Когда в 10-15 лет видишь крушение огромных сущностей, казавшихся незыблемыми, сам собой напрашивается вывод: нужно учиться быстро перестраиваться под любые изменения.

5. Интерес к людям. Ещё один парадоксальный продукт моей интроверсии. Как говорилось в одном старом фильме, «голова — предмет тёмный и исследованию не подлежит». Но я всю взрослую жизнь пытаюсь опровергнуть эту максиму, пытаясь понять механику работы сознания и подсознания — своего и чужого. Вероятно, это делает меня более внимательным (чем в среднем по больнице) руководителем, искренне заинтересованным в развитии команды. Стараюсь помогать другим в том же упражнении, которое постоянно делаю сам — понять свои истинные цели и желания, а затем грамотно приземлить их на конкретные действия, которые приводят к их реализации. 

Забавно получается: все эти качества как будто балансируют друг друга. Настойчивость уравновешивается адаптивностью, интроверсия породила интерес к людям, а системное мышление помогает управлять природным любопытством. В этом, возможно, и заключается искусство быть собой — не пытаться исправить свои особенности, а найти им правильное применение.

www.group-telegram.com/sa/mspiridonov.com/3220

10.9K viewsJan 4 at 08:35

Прогуливаясь по полосе прибоя и разглядывая тропические пейзажи Пхукета, задал себе два экзистенциальных вопроса: 

- Какие черты, прежде всего, определяют меня, как личность?
- И что именно сделало меня таким? 

Несколько километров ходьбы, романтическое настроение и попытка подняться на уровень максимального обобщения породили пять пунктов. 

1. Любопытство. Это качество, похоже, прошито во мне на генетическом уровне. Я интроверт. В детстве общению со сверстниками я предпочитал чтение книг — там собеседники были куда более предсказуемые. Читал я много, набивал свою голову знаниями обо всём на свете, включая вещи совершенно бесполезные. Так, к восьми годам успел проглотить полное собрание сочинений Дюма и стать экспертом по холодному и стрелковому оружию XVI-XVII веков (зачем мне были эти знания — до сих пор загадка). 

В конце 90-х та же неуёмная тяга к познанию заставила меня с головой нырнуть в интернет. Я освоил веб-разработку с нуля и погрузился в нюансы того, что позже назовут цифровым маркетингом. До сих пор я ежедневно много читаю и смотрю про бизнес, технологические тренды, психологию, историю и т. п.

2. Системное мышление. Тут корни, возможно, растут из бедного детства. Когда денег и прочих ресурсов крайне мало, волей-неволей учишься их систематизировать и планировать их рачительное использование. Сегодня это проявляется в стремлении укладывать нахватанную отовсюду информацию в чёткую логику и создавать работающие фреймворки. Так, например, родилась моя концепция прагматического романтизма в предпринимательстве — по сути прямой продукт моей склонности к систематизации.

3. Настойчивость. Это, скорее всего, тоже наследие моих родителей и бабушек-дедушек, которые жили в сложных обстоятельствах и постоянно были вынуждены буквально выживать. Поэтому мне довольно сложно принять поражение. Столкнувшись с неудачей, я буду предпринимать новые и новые попытки до тех пор, пока не упрусь в абсолютную, кристально очевидную бессмысленность дальнейших усилий. И то не факт, что остановлюсь. Как карты лягут. Надо признать, что это качество можно отнести и к сильным и к слабым одновременно.

4. Адаптивность. Прекрасный противовес моей упёртости, не дающий разбить голову в попытках пробить бетонную стену. Я легко обживаю новые страны, сложные обстоятельства, большие потери. Процесс пересборки и принятия у меня работает сравнительно быстро. 

Адаптивность во мне, вероятно, сформировалась благодаря двум факторам: кочевому детству в семье офицера (постоянные переезды, новые города, климат, окружение) и взрослению на сломе эпох (разрушение СССР с перетеканием в турбулентные 90-е). Когда в 10-15 лет видишь крушение огромных сущностей, казавшихся незыблемыми, сам собой напрашивается вывод: нужно учиться быстро перестраиваться под любые изменения.

5. Интерес к людям. Ещё один парадоксальный продукт моей интроверсии. Как говорилось в одном старом фильме, «голова — предмет тёмный и исследованию не подлежит». Но я всю взрослую жизнь пытаюсь опровергнуть эту максиму, пытаясь понять механику работы сознания и подсознания — своего и чужого. Вероятно, это делает меня более внимательным (чем в среднем по больнице) руководителем, искренне заинтересованным в развитии команды. Стараюсь помогать другим в том же упражнении, которое постоянно делаю сам — понять свои истинные цели и желания, а затем грамотно приземлить их на конкретные действия, которые приводят к их реализации. 

Забавно получается: все эти качества как будто балансируют друг друга. Настойчивость уравновешивается адаптивностью, интроверсия породила интерес к людям, а системное мышление помогает управлять природным любопытством. В этом, возможно, и заключается искусство быть собой — не пытаться исправить свои особенности, а найти им правильное применение.

BY Максим Спиридонов