«Бежим кататься на розовых пони». Новый законопроект защитит всех от деструктивного контента, что бы это ни значило
Госдума все активнее подстраивается к закону о защите от деструктивного контента. Закон этот напоминает призрака – никто его не видел, но все боятся, и второе во многом вытекает из первого. Ведь и правда совершенно непонятно пока, куда думские кудесники вывернут эту инициативу, на первый взгляд вполне назревшую.
Если ядром закона станет слово «защита» - это одно дело: речь тогда пойдет о грамотных маркировках, цензурных правках, удобных системах родительского контроля и увода всякого шлака за полночь. Но если бороться решили непосредственно с самим контентом – может нечаянно получиться, что смотреть, читать и слушать у нас фактически нечего, а уж о поиграть вообще стоит забыть. Ведь агрессия и насилие, о которых упоминают депутаты, впечатаны, встроены попросту повсеместно.
И если формулировка останется столь же размытой, тогда мы вновь упремся в главный вопрос: кто будет решать, деструктивен контент или нет? Ибо этот человек или орган автоматически вознесется где-то в пятерку самых влиятельных регуляторов страны.
Возможно, для начала стоит обратиться к корифеям из РКН за лингвистическим анализом слова «деструктивный».
«Бежим кататься на розовых пони». Новый законопроект защитит всех от деструктивного контента, что бы это ни значило
Госдума все активнее подстраивается к закону о защите от деструктивного контента. Закон этот напоминает призрака – никто его не видел, но все боятся, и второе во многом вытекает из первого. Ведь и правда совершенно непонятно пока, куда думские кудесники вывернут эту инициативу, на первый взгляд вполне назревшую.
Если ядром закона станет слово «защита» - это одно дело: речь тогда пойдет о грамотных маркировках, цензурных правках, удобных системах родительского контроля и увода всякого шлака за полночь. Но если бороться решили непосредственно с самим контентом – может нечаянно получиться, что смотреть, читать и слушать у нас фактически нечего, а уж о поиграть вообще стоит забыть. Ведь агрессия и насилие, о которых упоминают депутаты, впечатаны, встроены попросту повсеместно.
И если формулировка останется столь же размытой, тогда мы вновь упремся в главный вопрос: кто будет решать, деструктивен контент или нет? Ибо этот человек или орган автоматически вознесется где-то в пятерку самых влиятельных регуляторов страны.
Возможно, для начала стоит обратиться к корифеям из РКН за лингвистическим анализом слова «деструктивный».
BY НЕВМИНКУЛЬТ
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
And while money initially moved into stocks in the morning, capital moved out of safe-haven assets. The price of the 10-year Treasury note fell Friday, sending its yield up to 2% from a March closing low of 1.73%. Meanwhile, a completely redesigned attachment menu appears when sending multiple photos or vides. Users can tap "X selected" (X being the number of items) at the top of the panel to preview how the album will look in the chat when it's sent, as well as rearrange or remove selected media. Pavel Durov, Telegram's CEO, is known as "the Russian Mark Zuckerberg," for co-founding VKontakte, which is Russian for "in touch," a Facebook imitator that became the country's most popular social networking site. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup.
from sa
