"НОВЫЙ МИР", 2025, № 5 - открыто для чтения:

ДМИТРИЙ АГАФОНОВ — «Журнал стал центром притяжения для наиболее талантливых и жизнеспособных сил нашей литературы…» Вехи полувековой истории журнала «Новый мир» (по документам РГАНИ) https://nm1925.ru/articles/2025/5-2025/zhurnal-stal-tsentrom-prityazheniya-dlya-naibolee-talantlivykh-i-zhiznesposobnykh-sil-nashey-literat/

Содержание № 4, 2025: https://nm1925.ru/journal-archive/2025/novyy-mir-4-2025/
Содержание № 3, 2025: https://nm1925.ru/journal-archive/2025/novyy-mir-3-2025/
Содержание № 2, 2025: https://nm1925.ru/journal-archive/2025/novyy-mir-2-2025/
Содержание № 1, 2025: https://nm1925.ru/journal-archive/2025/novyy-mir-1-2025/

"18 марта [1943]. Четверг. Писал пьесу.
Вечером пришел А. Крученых, исхудавший, с резко обозначенными лицевыми костями, грязный, в засаленном пиджачишке. Мечется по комнате, хватает книги, бумагу... До карандашей не дотрагивается. Говорит: «Съедаю кило-полтора в день, но мало. Жиров нет. Теряю в месяц 400–500 грамм. Если еще год война протянется — ничего, меня хватит. Но на два года... Хо-хо... Пожалуй, нет, а?» — И он говорит о знакомой женщине. Талантлива. Но не старалась печататься — все обстановка плоха. Предпочитала жить на содержании. — «Теперь всматриваюсь, у нее шкаф красного дерева, посуда из нержавеющей стали». Теперь — («Вот ты пела!») — «хахали» исчезли, она поступила на завод — и сразу же испортила дорогой станок, вроде как бы выгнали. Она распродает вещи и просит у Крученыха помощи: «Ну, раз, два, но нельзя же все время, я ей говорю». И глаза его сердито щурятся. Другая приходит: «Дайте папироску, сухарик». — «Да вы не ели?» — «Я бы сразу съела трех баранов». — И он добавляет: «Ну и дашь ей, а у самого-то злость...»

Последние известия: обычная вермишель о подвигах, которых запомнить невозможно, а затем — съезд акынов, на котором акын такой-то вышел победителем, пропев лучшую песню о весеннем посеве; в Узбекистане цветет миндаль и урюк; в Красноярске печник, разбирая дымоход, нашел 52 фунта золота 96-й пробы!..

А в это время в мире... Вы, читатели, будете великолепно знать, что в это время делалось в мире, чего мы не знали"

Всеволод Вячеславович Иванов (1895 - 1963)
Сайт "Прожито". Издание: Иванов В. В. Дневники. М., ИМЛИ РАН, Наследие, 2001

Сергей Баталов. «Письма римскому другу»: размышления при смене эпох. — «Формаслов», 2025, 15 марта.

«Обычно оно воспринимается как гимн эскапизму: почти всем известны цитаты про Империю с провинцией у моря и про ворюгу, который милее, чем кровопийца. „Письма…” выделяются из творческого наследия классика необычайной простотой высказывания. Простота оказалась заразительной, и в интернете легко можно найти вариации, пародии, а также ответы от имени того самого друга, созданные в том числе известными поэтами, к примеру, Александром Тимофеевским. За всем этим многообразием словно теряется само произведение».

«Бродский реального Марциала читал. И размышлял над его стихами: „Если мы обозначим белыми камешками хорошие дни, а черными — плохие дни, говорит он, черных камешков на столе больше. Если хотите жить счастливо, говорит он друзьям, не заводите близкой дружбы ни с кем; может быть, тогда будет меньше радости, но и печали меньше”. Память подводит поэта! У подлинного Марциала белых камушков больше. „Если счет разнесем мы на две кучки / И от белого цвет отделим черный, — / Верх возьмет белизна себе над черным”. Видимо, Бродский видел Марциала гораздо более мрачным поэтом, чем тот был на деле».


ПЕРИОДИКА (составитель Андрей Василевский). "Новый мир", 2025, № 5: https://nm1925.ru/articles/2025/5-2025/periodika-5-2025/

читая Полонского – подумал, насколько для него важным оказался Тифлис, те пять лет, что он там провел –
- о первом, прозаическом, значении он сам замечательно писал в мемуарах – по существу, он его спас – туда Полонский ехал в полном разочаровании, оставив поэтические мечты –
- и поступил на службу –
- он писал уже в глубокой старости, раздумывая над прожитым, что ведь все могло бы повернуться иначе, не будь гневного окрика Белинского по поводу второй книги стихов, не будь тяжелого отчаяния в себе как в поэте –
- он мог бы продолжать упорствовать, пытаться в первую очередь быть поэтом, романтическим, «целиком», пытаясь именно что прожить поэзией –
- предприятие почти совершенно невозможное, не говоря уж о том, чтобы пытаться проделать это из провинции –
- в своих неудачах, получи он поэтическое поощрение, винил бы мир – и, если б вообще выжил, дожил до старости – то кем? озлобленным нищим стариком, поэзия бы ушла сама, выгнанная жизнью –
- а так – он стал служить, стал что-то делать – не сказать, чтобы сильно увлеченный службой, но надо ж жить, коли мечта изменила –
- и здесь уже второе – именно тогда, когда он оставил попытки быть поэтом, голос вскоре вернулся –
- но вернулся одновременно и другим, и тем же самым – ведь всю молодость, Москву и Одессу, он все пытался писать о чужом, далеком –
- писал о святом Бэде, о горах Шотландии, о Магомете, о море, о переходе Наполеона через Неман – о вычитанном из книг и чаще всего из чужих же книг стихов, о странах, которых никогда не видел –
- и Имеретия, куда он отправился служить, подарила ему то, о чем он так долго мечтал – тот самый опыт другого, где остаешься наблюдателем, чужой жизни, которую разглядываешь, вперемешку – где все объекты:

Представьте, что в глазах мешаются ослы,
Ковры, солдаты, буйволы, грузины,
Муши, балконы, осетины,
Татары – наконец, я слышу крик муллы -
И, наконец, под минаретом,
Свожу знакомство с новым светом -
И чувствую, что на чужом пиру…

- ему и здесь еще не удержаться, вставить сравнение Тифлиса с Константинополем – видимо с тем, что знакомо ему в лучшем случае лишь по картинке –
- но он уже получил, совершенно случайно, через первое отторжение и тоску полуденного солнца, то, чего так хотел – и теперь оказалось возможным быть собой, писать не придумывая из головы темы, а сталкиваясь с ними, находя под рукой:

Рад бы помчаться стелой!
Рад бы скакать! – невозможно!
Конь мой идет осторожно,
Пробует камни ногой.

И осторожность заслуга!
Конь мой собой дорожит.
Вот поднимается с юга
Ветер, - пустыня шумит,
Мне же далекого друга
Голос как будто звучит.

- «Друг мой! зачем ты желаешь
Лучших путей? путь один…»
Ну, конь! иди сам, как знаешь -
Здесь я не твой господин!

 второе издание

М. Ю. Лермонтов: pro et contra. Историческая перспектива и новый взгляд / Сост. О. В. Богдановой; вступ. статья Г. Е. Потаповой; комментарии Г. Е. Потаповой, Н. Ю. Даниловой.
Издательство РХГА. 2002 руб.

Антология представляет собой емкий и обширный свод научного материала, созданного на основе разноаспектного исследования поэтического и прозаического наследия русского классика ХIХ века. В издание включены работы авторитетных литературоведов и критиков, философов и искусствоведов, написанные в разные годы и предлагающие разновекторные суждения о поэзии и прозе М. Ю. Лермонтова. Антология подразделяется на несколько разделов, каждый из которых отражает особые этапы освоения творчества М. Ю. Лермонтова начиная с 1840-х годов, через эпоху Серебряного века и советские годы вплоть до конца ХХ — начала ХХI века. Крупнейшие лермонтоведы трех столетий обнаружили свое понимание лирических и эпических произведений М. Ю. Лермонтова в стратегии pro et contra.
Издание рассчитано как на специалистов-исследователей, так и на широкий круг читателей, интересующихся проблемами развития и истории русской литературы ХIХ века.

Заказать с доставкой: [email protected] или https://www.group-telegram.com/falanster_delivery

Давид Самойлов (Давид Самуилович Кауфман; 1920, Москва — 1990, Таллин)
ИЗ ДЕТСТВА

Я — маленький, горло в ангине.
За окнами падает снег.
И папа поет мне: «Как ныне
Сбирается вещий Олег...»

Я слушаю песню и плачу,
Рыданье в подушке душу,
И слезы постыдные прячу,
И дальше, и дальше прошу.

Осеннею мухой квартира
Дремотно жужжит за стеной.
И плачу над бренностью мира
Я, маленький, глупый, больной.

1956

цит. по: "Стихотворения". СПб., Академический проект, 2006 (Новая Библиотека поэта)

Журнал «Подтекст»: Запущена новая платформа для публикации произведений русскоязычных писателей https://godliteratury.ru/articles/2025/05/29/zhurnal-podtekst-zapushchena-novaia-platforma-dlia-publikacii-proizvedenij-russkoiazychnyh-pisatelej/

29 мая 1787 года по новому стилю родился Константин Николаевич Батюшков. Prosodia вспоминает поэта его лучшей, по мнению Пушкина, элегией https://prosodia.ru/catalog/stikhotvorenie-dnya/konstantin-batyushkov-poslednie-dary-fortuny-blagosklonnoy/

Реставрация произведения нидерландского художника Яна Провоста в Государственном Эрмитаже позволила разглядеть исчезнувшие подробности https://www.theartnewspaper.ru/posts/20250529-vwml/

Стихотворение дня

Прохожий

Исполнен душевной тревоги,
В треухе, с солдатским мешком,
По шпалам железной дороги
Шагает он ночью пешком.

Уж поздно. На станцию Нара
Ушел предпоследний состав.
Луна из-за края амбара
Сияет, над кровлями встав.

Свернув в направлении к мосту,
Он входит в весеннюю глушь,
Где сосны, склоняясь к погосту,
Стоят, словно скопища душ.

Тут летчик у края аллеи
Покоится в ворохе лент,
И мертвый пропеллер, белея,
Венчает его монумент.

И в темном чертоге вселенной,
Над сонною этой листвой
Встает тот нежданно мгновенный,
Пронзающий душу покой.

Тот дивный покой, пред которым,
Волнуясь и вечно спеша,
Смолкает с опущенным взором
Живая людская душа.

И в легком шуршании почек,
И в медленном шуме ветвей
Невидимый юноша-летчик
О чем-то беседует с ней.

А тело бредет по дороге,
Шагая сквозь тысячи бед,
И горе его, и тревоги
Бегут, как собаки, вослед.

Николай Заболоцкий

методическое
=================
уже много лет подряд, получая от студентов и аспирантов разных университетов, почтенных и не очень, известных и мало что говорящих, сообщения, регулярно вздрагиваю и опускаю в бессилии руки – натыкаясь на разнообразные формулировки одного и того же положения –
- «отсылаю текст, пока без примечаний», «высылаю черновой вариант работы, без сносок, вставлю их в конце», «работа уже в целом сделана, осталась библиография и сноски» и т.д. и т.п. –
- и нет, речь не о том, что ссылки не унифицированы, список литературы сделан не по стандарту и проч. – а именно об отсутствии или явной неполноте –
- то есть авторы смотрят на ссылки и библиографию как на некую формальность: поля, отступы, оформление титульного листа и проч., то, что не относится к сути дела –
- не понимая, что ссылки – это содержательная часть работы, и указание на значимые работы, и отсылка к конкретным авторам, и указание, откуда именно взята цитата, с возможностью установить, напр., каким изданием он пользовался… -
- и здесь можно было бы пуститься в разглагольствования по поводу «сколь плохи студенты и аспиранты», «а вот в наше время!...» и проч. – но нет, я сильно о другом –
- о том, что отучившись уже сколько-то лет, зачастую в довольно неплохих местах, благополучно сдав сколько-то письменных работ – многие из них так ни разу и не повстречались, не оказались в ситуации, когда поняли бы смысл всей этой «бахромы» и почему она столь важна – и даже почему бывают работы, в которых как раз библиография может оказаться самым важным и ценным –
- а это говорит о преподавателях, о том, как устроено обучение – и ведь действительно, достаточно открыть многие журналы и научные сборники, чтобы увидеть ровно то – ссылки как «формальность» -
- да и эти студенты и аспиранты, о которых речь – они ведь если еще не стали, то некоторые станут в будущем сами преподавателями, выучившись у тех, кто равно не понимал, не сознавал смысла ссылок, сносок и примечаний –
- ну и что они объясняют или объяснят другим? – ровно то самое, с чего и начал: «а формальности добавите потом»

65 лет назад умер поэт Борис Леонидович Пастернак (1890-1960). Корней Чуковский в своем дневнике писал о тех днях:

"Пришла Лида и сказала страшное: «Умер Пастернак». Оказывается, мне звонил Асмус. Хоронят его в четверг 2-го. Стоит прелестная невероятная погода — жаркая, ровная <...> яблони и вишни в цвету. Кажется, никогда еще не было столько бабочек, птиц, пчел, цветов, песен. Я целые дни на балконе: каждый час — чудо, каждый час что-нибудь новое, и он, певец всех этих облаков, деревьев, тропинок (даже в его «Рождестве» изображено Переделкино) <...> он лежит сейчас — на дрянной раскладушке, глухой и слепой, обокраденный <...> и мы никогда не услышим его порывистого, взрывчатого баса, не увидим его триумфального (очень болит голова, не могу писать).

Он был создан для триумфов, он расцветал среди восторженных приветствий аудиторий, на эстраде он был счастливейшим человеком, видеть обращенные к нему благодарные горячие глаза молодежи, подхватывающей каждое его слово, было его потребностью — тогда он был добр, находчив, радостен, немного кокетлив — в своей стихии! Когда же его сделали пугалом, изгоем, мрачным преступником — он переродился, стал чуждаться людей <...> я помню, как уязвило его, что он — первый поэт СССР — неизвестен никому в той больничной палате, куда положили его, —

И вы не смоете всей вашей
черной кровью
Поэта праведную кровь.
(Нет, не могу писать, голова болит.)

6 июня. Сейчас был у меня В.Ф. Асмус, который — единственный из всех профессоров и писателей — произнес речь на могиле Пастернака. Он один из душеприказчиков П<астерна>ка. Жена звонила ему из города, что на его имя все время приходят книги, подарки, благодарственные письма и т. д. Сейчас с запозданием из Англии приехала сестра Пастернака. Асмус встретил ее, когда она говорила в Доме творчества по телефону. Остановилась она у Зинаиды Николаевны. Когда после смерти Пастернака сделали рентгеновский снимок, оказалось, что у него рак легкого, поразивший все легкое <...> а П<астерна>к и не чувствовал. Только 6 мая он сказал А<сму>су: «Что-то у меня болит лопатка!»

Корнелий Зелинский, по наущению которого Московский университет уволил Кому Иванова за его близость к Пастернаку, теперь, с некоторым запозданием, захотел реабилитироваться. Поэтому он обратился к ректору у<ниверсите>та с просьбой: «Прошу удостоверить, что никакого письменного доноса на В.В. Иванова я не делал». Ректор удостоверил: «Никакого письменного доноса на В.В. Иванова К.Л. Зелинский не делал». Копию этой переписки Зелинский прислал Всеволоду Иванову.

Это рассказала мне Тамара Влад. Иванова. Она же сообщила мне, что Асмуса вызывали в университет и допрашивали: как смел он назвать Пастернака крупным писателем.
Он ответил:
— Я сам писатель, член Союза писателей, и полагаю, имею возможность без указки разобраться, кто крупный писатель, кто некрупный.

Фото: писатели Андрей Синявский и Юлий Даниэль несут крышку гроба Б.Л. Пастернака. 2 июня 1960 года

Из воспоминаний профессора Михаила Качана: «Во многих интеллигентских московских квартирах висели их фотографии. Чаще всего фотография с похорон Пастернака, на которой они тащат крышку гроба; потом появилась хохма: «Синявский и Даниэль несут свою скамью подсудимых».

«Булгаков поставил себе диагноз: талантлив, и это не лечится». Интервью Алексея Варламова о жизни писателя. Беседовала Мария Башмакова. — «Сноб», 2025, 10 марта.

«Лично для меня „белые пятна” в булгаковской судьбе связаны, в первую очередь, с его взаимоотношениями с отцом в отрочестве, далее, не вполне понятно, как он оказался в белой армии. Не ясно, пытался ли он покинуть Россию летом 1921 года, когда приехал в Батум, и почему эта попытка не удалась? Еще один важный биографический источник — донесения агентов ОГПУ-НКВД, которые опубликованы до 1936 года, хотя очевидно, что за Булгаковым продолжали наблюдать и после того, и где-то в архивах эти документы должны храниться. А они очень любопытны, эти донесения, и с исторической, и с психологической точки зрения, и тут возникает парадокс: с одной стороны, стукачество — отвратительно, с другой — недаром поэт Леонид Мартынов написал: „ОГПУ — наш вдумчивый биограф”. И именно благодаря Лубянке сохранился дневник Булгакова „Под пятой”. Не вполне понятны контакты Булгакова с иностранными посольствами в тридцатые годы, которые в какой-то момент резко прекратились».

«...Представители спецслужб описаны у Булгакова с определенной долей симпатии как профессионалы и в ранней повести „Роковые яйца”, и в романе „Мастер и Маргарита”. Причем в романе это касается не только оперативников с Лубянки, которые безуспешно охотятся за Бегемотом и Коровьевым, но и Афрания в древних главах. И выглядит начальник тайной службы гораздо привлекательнее Пилата. А вот в пьесе „Бег” начальник контрразведки белых по фамилии Тихий — персонаж весьма неприятный».

«Недаром роман „Белая гвардия”, изданный во Франции на русском языке в конце 1920-х годов, прошел практически незамеченным. А когда МХТ привез в Париж „Дни Турбиных”, то спектаклю и пьесе крепко досталось от Ходасевича за „советский дух”. Булгаков по большому счету был для зарубежного литературного сообщества таким же чужим, как и для советского. В Париже его считали красным, в Москве — белым».


ПЕРИОДИКА (составитель Андрей Василевский). "Новый мир", 2025, № 5: https://nm1925.ru/articles/2025/5-2025/periodika-5-2025/

"19 марта [1943]. Пятница. Сон: рыли узкую яму, клад, я и Ал. Н. Толстой. Уже видно что-то белое, узкое... Проснулся! Заснул опять. Но, так как сон был яркий и второе спанье не заглушило его, то, встав, по обычаю предков, взглянул в «Сонник». Предстоит какое-то великое счастье, а затем такое же великое несчастье... И тут помпа! Коромысла всюду качаются вверх и вниз!..

— Многомужнюю бабу репой не корми, она редьки хочет! — услышал вчера на улице. (...)

Прочел С. Обручева. «В неведомых горах Якутии». Попервоначалу даже интересно. Написано чисто, легко, тема — любопытная. Поехал ученый геолог отыскивать платину, а открыл неизвестный хребет, названный им Хребтом Черского. А, если вдуматься, дело выходит посложнее. Белый офицер Николаев бродит в горах. Покупает где-то платину, может быть, убивает за нее якутов, приходит в Якутск, один, испытав невероятные страдания. Но, все же, он, по-видимому, надеется когда-нибудь эксплуатировать найденный им прииск платины, — если он ее не купил, или не ограбил якута. Поэтому — молчит, но для отвода глаз называет реку Чибачилах. Фантазеры снаряжают огромную, по тогдашним временам, экспедицию. Она идет. О геологе, обнаружившем хребет, пишет. Он прославлен, хотя искал он платину плохо, торопливо, а, может быть, она там есть? А об несчастном Николаеве, с ученым презрением, пишет язвительные строки, не понимая того, что тот был куда смелее и ловчее, ибо шел-то он один, без каравана, и виновен только в том, что не геолог и не знал, что карты географические составлены плохо. Вот что значит не упругие мозги профессора. Впрочем, ведь самое упругое вещество — воздух, а его не чувствуешь. (...)"

Всеволод Вячеславович Иванов (1895 - 1963)
Сайт "Прожито". Издание: Иванов В. В. Дневники. М., ИМЛИ РАН, Наследие, 2001

Давид Самойлов (Давид Самуилович Кауфман; 1920, Москва — 1990, Таллин)
АЛЕНУШКА

Когда настанет расставаться —
Тогда слетает мишура...
Аленушка, запомни братца!
Прощай — ни пуха ни пера!

Я провожать тебя не выйду,
Чтоб не вернулась с полпути.
Аленушка, забудь обиду
И братца старого прости.

Твое ль высокое несчастье,
Моя ль высокая беда?..
Аленушка, не возвращайся,
Не возвращайся никогда.

1960

цит. по: "Стихотворения". СПб., Академический проект, 2006 (Новая Библиотека поэта)

Объявлен шорт-лист литературно-критической премии "Неистовый Виссарион". Обыкновенно в таких случаях говорят "выбор был сложным" (и это действительно так). И, думается, список вышел достойным. Спасибо организаторам за приглашение в жюри.

1.Антон Азаренков (номинатор – Вера Сердечная)
2.Анна Аликевич (номинаторы: Сергей Баталов, журнал «Prosōdia», журнал «Новый мир», журнал «Урал»)
3.Татьяна Веретенова (номинаторы: Сергей Беляков, электронный литературный журнал «Лиterraтура»)
4.Василий Владимирский (номинатор – Владимир Березин)
5.Ольга Девш (номинатор – Ольга Новикова)
6.Никита Елисеев (номинатор – Николай Подосокорский)
7.Владимир Козлов (номинатор – Анна Гедымин)
8.Алексей Колобродов (номинатор – Виктория Шохина)
9.Константин Комаров (номинаторы: Илья Кочергин, Роман Сенчин)
10.Александр Марков (номинатор – Оксана Штайн)
11.Андрей Мягков (номинатор – портал «Год Литературы»)
12.Антон Осанов (номинатор – Василий Ширяев)
13.Елена Погорелая (номинаторы: Анна Трушкина, журнал «Вопросы литературы»)
14.Александр Чанцев (номинаторы: Ольга Балла, Вячеслав Харченко, журнал «Дружба народов»)
15.Константин Шакарян (номинатор – Андрей Василевский)
16.Данил Швед (номинаторы: Антон Азаренков, Владимир Богомяков, электронный литературно-критический журнал «Дегуста»)
17.Кирилл Ямщиков (номинаторы: Константин Богомолов, Александр Чанцев)

🔺Самая ранняя из известных рукописей «Горя от ума», ориентировочно 1823-1824 год. Видно, как название «Горе уму» рукою автора изменено на «Горе от ума»

"НОВЫЙ МИР", 2025, № 5 - открыты для чтения:

ПЕРИОДИКА (составитель Андрей Василевский)
https://nm1925.ru/articles/2025/5-2025/periodika-5-2025/

ДМИТРИЙ АГАФОНОВ — «Журнал стал центром притяжения для наиболее талантливых и жизнеспособных сил нашей литературы…» Вехи полувековой истории журнала «Новый мир» (по документам РГАНИ) https://nm1925.ru/articles/2025/5-2025/zhurnal-stal-tsentrom-prityazheniya-dlya-naibolee-talantlivykh-i-zhiznesposobnykh-sil-nashey-literat/

Содержание № 4, 2025: https://nm1925.ru/journal-archive/2025/novyy-mir-4-2025/
Содержание № 3, 2025: https://nm1925.ru/journal-archive/2025/novyy-mir-3-2025/
Содержание № 2, 2025: https://nm1925.ru/journal-archive/2025/novyy-mir-2-2025/
Содержание № 1, 2025: https://nm1925.ru/journal-archive/2025/novyy-mir-1-2025/

Robert Delaunay (1885 - 1941). Les Coureurs. 1930