Нолито!

Про... Кровь чужую.

Когда на смерть идут — поют,
а перед этим можно плакать.
Ведь самый страшный час в бою —
час ожидания атаки.
Снег минами изрыт вокруг
и почернел от пыли минной.
Разрыв — и умирает друг.
И, значит, смерть проходит мимо.
Сейчас настанет мой черед,
За мной одним идет охота.
Я снова сорок первый год —
и вмерзшая в снега пехота.
Мне кажется, что я магнит,
что я притягиваю мины.
Разрыв — и лейтенант хрипит.
И смерть опять проходит мимо.
Но мы уже не в силах ждать.
И нас ведет через траншеи
окоченевшая вражда,
штыком дырявящая шеи.
Бой был коротким.
А потом
глушили водку ледяную,
и выковыривал ножом
из-под ногтей я кровь
чужую.

Семен Гудзенко. Перед Атакой. 1942 год.

Можем только поздравить и украинцев, и их кураторов. И "союзников" всех мастей.
Вы хотели "окоченевшей вражды"? В которой смерть рядом не пугает. Не меня. Не я. Не мой. Не рядом. Я жив.

Вы, блядь, дебилы с одной извилиной и той на жопе, потому прямой, хоть поняли какой рубильник вы сделали "ВКЛ"?
Мы плакали о детях Донбасса. Об "Аллее Ангелов". Плакали. Это было больно. Это было страшно.
Тихие слезы сорокалетних мужиков о чужом ребенке. Не страх за своих, боль за чужих.
Тихие страшные слезы.

Сегодня — нет слез. Нет боли. Одебелевшее злобой сердце не умеет в боль, оледенелая вражда души не умеет в слезы.

Чего вы ждали, объясните? Ваше "I Survived" и наше "Я жив" - это разные вещи. Очень разные. Мы не выжили. Мы живы.

Не я. Не меня. Не мой. Не рядом. Я жив.
А теперь — сритесь под себя и грызите собственными зубами себе вены, твари. Я жив. Я иду убить вас. Упростите мне работу и сократите свои мучения. Грызите вены.
В Киеве, в Лондоне, в Лэнгли, в Пентагоне, в Форт-Брэгг... В любой вашей крысиной норе.

Впрочем, отправлять к Байдену операторов Хаймарса можно и без полевого маникюра штыком.
ОДАБ сходит штатно.

Кстати, ребят, нету тела — нету страховки. Вы и тут проебались.

- Что это за вентилятор на стене у вас?
- А это Часы Судного Дня с ума сошли.
- Когда?
- Вчера.

www.group-telegram.com/sa/nolito_now.com/796

104.6K viewsedited  Jun 24 at 05:19

Про... Кровь чужую.

Когда на смерть идут — поют,
а перед этим можно плакать.
Ведь самый страшный час в бою —
час ожидания атаки.
Снег минами изрыт вокруг
и почернел от пыли минной.
Разрыв — и умирает друг.
И, значит, смерть проходит мимо.
Сейчас настанет мой черед,
За мной одним идет охота.
Я снова сорок первый год —
и вмерзшая в снега пехота.
Мне кажется, что я магнит,
что я притягиваю мины.
Разрыв — и лейтенант хрипит.
И смерть опять проходит мимо.
Но мы уже не в силах ждать.
И нас ведет через траншеи
окоченевшая вражда,
штыком дырявящая шеи.
Бой был коротким.
А потом
глушили водку ледяную,
и выковыривал ножом
из-под ногтей я кровь
чужую.

Семен Гудзенко. Перед Атакой. 1942 год.

Можем только поздравить и украинцев, и их кураторов. И "союзников" всех мастей.
Вы хотели "окоченевшей вражды"? В которой смерть рядом не пугает. Не меня. Не я. Не мой. Не рядом. Я жив.

Вы, блядь, дебилы с одной извилиной и той на жопе, потому прямой, хоть поняли какой рубильник вы сделали "ВКЛ"?
Мы плакали о детях Донбасса. Об "Аллее Ангелов". Плакали. Это было больно. Это было страшно.
Тихие слезы сорокалетних мужиков о чужом ребенке. Не страх за своих, боль за чужих.
Тихие страшные слезы.

Сегодня — нет слез. Нет боли. Одебелевшее злобой сердце не умеет в боль, оледенелая вражда души не умеет в слезы.

Чего вы ждали, объясните? Ваше "I Survived" и наше "Я жив" - это разные вещи. Очень разные. Мы не выжили. Мы живы.

Не я. Не меня. Не мой. Не рядом. Я жив.
А теперь — сритесь под себя и грызите собственными зубами себе вены, твари. Я жив. Я иду убить вас. Упростите мне работу и сократите свои мучения. Грызите вены.
В Киеве, в Лондоне, в Лэнгли, в Пентагоне, в Форт-Брэгг... В любой вашей крысиной норе.

Впрочем, отправлять к Байдену операторов Хаймарса можно и без полевого маникюра штыком.
ОДАБ сходит штатно.

Кстати, ребят, нету тела — нету страховки. Вы и тут проебались.

- Что это за вентилятор на стене у вас?
- А это Часы Судного Дня с ума сошли.
- Когда?
- Вчера.

BY Нолито!